— Я много размышлял о нашей с тобою судьбе. Еще до твоей вылазки в поместье Амарты, я вошел ночью в дом Иалема и прочитал в свитке твое пророчество — за несколько часов до того, как бдительный епископ приказал тебе его сжечь. Позже я понял, что мне не нужно строить козни, чтобы найти встречу с тобой. Нужно лишь следовать пророчеству, и оно само сведет нас на Башне мрака. И когда королева поручила тебе идти в Амархтон, я понял: это наша судьба. Из твоего разговора с хранительницей в лагере я узнал о планах королевы.
— Так это ты стравил меня с Никтой? — произнес Марк, уже охладев.
— Я — это ты, пойми, наконец. Я лишь помог тебе победить в соперничестве с ней.
Саркс подошел к каменной ограде и посмотрел вниз, откуда доносились звуки битвы.
— Что было дальше, можешь догадаться и сам. Все сопровождающие должны были тебя оставить — на Башне ты мне был нужен один. Я рассказал Эребу и Амарте о том, куда направляется отряд Седьмого миротворца. Эреб должен был ждать тебя в городе, а его дочь — у Северных ворот. Ее задачей было устранение твоих спутников, но вместо этого проклятая ведьма опять чуть все не погубила, натравив на тебя черного дракона. Ты оказался проворнее… И великодушнее, хотя, признаюсь, лучше бы дракон ее сожрал.
«Конечно, тебе же чужды иные чувства».
— Все пришлось делать самому. Посеять между вами раздор и взаимное подозрение оказалось несложно. Твой гнев на Теламона и его несмышленых людей, а также созданная вами атмосфера неприязни придали мне сил. Я применил древнее заклинание некромантов — мечту каждого черного мага. Погасив нехитрым заклинанием факелы, я вызвал мертвого льва, сделав так, чтобы мой голос прозвучал среди вас.
— И снова ты, — прошептал Марк.
Саркс оттолкнулся от каменной ограды и снова обернулся к нему, довольный собой.
— Надежды на то, что некролев перебьет весь твой отряд, было мало. Но моя цель ослабить вас количественно и морально удалась. Когда вы проникли в Аргос, я уже полагал, что бывший архимаг Эреб доделает мою работу, но его, как и доченьку, постигла неудача. Даймоны не справлялись, мне пришлось помочь им. После того как твой приятель свалился в Роковую пропасть, одного твоего взгляда на Калигана мне было достаточно. Но я не хотел выдавать свое присутствие раньше времени, пришлось воспользоваться не самострелом, а даймонской пикой.
— Так это ты его ранил!
— Неужто ты думал, что это сделал тупой арпак? Правда, с тобой еще оставалась хранительница, а ее появление на Башне было нежелательным для меня и тем более — для Хадамарта. Я знал, что в Аргосе полно ловушек, и ты с ней в любом случае угодишь в одну из них. Слуги Хадамарта убьют хранительницу, а тебе помогут пройти на Башню мрака. Так бы и случилось, если бы не Амарта, вытащившая вас из-за своих безрассудных принципов. Дальнейшее тебе и так понятно. Да, хранительница успела протрубить сигнал, но об этом пусть сокрушается Хадамарт, а не я. Моя цель достигнута. Мой замысел удался.
«Какой исключительный план, — подумал Марк, теряясь. — Все продумано, все предусмотрено, все просто идеально!»
— Для чего тебе все это было нужно? Ты встретился со мной, и что дальше?
Саркс усмехнулся наивному вопросу.
— Вижу, ты еще не совсем понял, кто я. Я — твоя судьба, Маркос. Нет, не уготованная свыше, а рожденная твоими мечтами и желаниями. Посмотри, я — тот, кем ты мечтал стать. Умный, сильный, выносливый, передо мной трепещут, моего имени страшатся. Я могу перемещаться в пространстве. Могу управлять чужой волей, чувствами, разумом. Могу передвигаться по воздуху, под землей, под водой и через огонь. Могу вызывать себе в помощники могущественных существ и еще много чего могу. Ты, верно, хорошо помнишь, какой силой я наделил тебя, когда ты скрестил мечи с своей хранительницей? Это всего лишь малая часть боевых искусств, какие ты обретешь. Ты станешь неуязвимым для любого врага. Все это будет твоим. Не об этом ли ты мечтал?
У Марка все закружилось в голове.
— Ты не похож на добрую фею. Что тебе нужно? Что ты хочешь взамен?
— Твое согласие.
— Согласие? На что?
— На воссоединение со мной. Слияние тела и духа, если угодно, — проговорил Саркс.
— Слияние?! — вскрикнул Марк, отшатнувшись.
— Слияние. Воссоединение в единое целое. Возвращение к твоей изначальной сущности, Маркос, — голос Саркса стал очень мягок.
Сердце беспорядочно заколотилось. У Марка помутнело в глазах. Он сперва подумал, что теряет зрение, но нет — с глазами все было нормально. Это его внутренний взор видел то, что происходит в душе. Желание силы, могущества, власти — все кипело, бурлило, поднималось. Что-то обжигало его нутро, что-то клокотало, но не причиняло боли, напротив, было сладостно приятным. Что-то происходит. Происходит.
Марк тяжело задышал, приходя в себя.
— Твой дух войдет в мое тело?
— Даже меньше чем дух. Мое нынешнее тело рассыплется в прах, в тебя войдет лишь невидимая сущность, с которой ты, наконец, обретешь самого себя. Без всяких напускных масок. Не беспокойся, ты почти ничего не почувствуешь, кроме легкого головокружительного удовлетворения. И никаких чужих голосов в голове. Я исполню свое предназначение и исчезну в недрах твоей души. Ты сам, сам станешь властелином своей жизни.
— Но если… если ты такой способный, то зачем тебе мое ограниченное тело?
— Мое нынешнее тело уникально, — горделиво сказал Саркс. — Но у него есть два существенных недостатка. Оно временно, это раз. Я не могу испытывать в нем истинное удовольствие, это два. Лишь в живом человеческом теле можно вкусить всю сладость жизни. Ты уже ощущал, как сладок грех, не так ли? Теперь ты обретешь всю мощь моего естества и получишь то, о чем грезил в своих самых сокровенных мечтах.
В голове Марка бушевал хаос. Нужно что-то решать. Он чувствовал, что именно от его решений, а не от оружия зависит его судьба. «Нужно попробовать договориться», — подумал Марк, в глубине души кляня себя за слепую веру в такую ерунду.
— Я присягнул следовать Пути истины, — он сохранял твердость голоса, но старался не выражать враждебности.
Саркс рассмеялся его заявлению.
— Маркос, тысячи людей становятся на этот Путь и вскоре сходят с него на пути свои. Такова изменчивость жизни.
— Я не из таких людей.
— Неужели? — Саркс подошел к нему почти вплотную, не переставая усмехаться. — Мне напомнить тебе о твоих дорожках, которыми ты сходил с Пути. Напомнить тебе все моменты, когда ты лгал, лицемерил, ненавидел, завидовал, напомнить о Меллине, о Белом забвении, о смерти епископа, напомнить, в конце концов, о ней? — он указал на лежащую хранительницу.
