Раньян выругался, лаконично и устало.
— А ведь лучшие из лучших, — зло проворчал он.
— Суровая правда жизни, — развел руками Кадфаль. — Остальные ведь еще хуже. Могли кинуться сразу всей кучей. Было бы сложнее.
Елена с трудом отлипла от стены и подумала, что неплохо бы успокоить мальчишку.
— Понятно, — Раньян склонил голову, повел вбок, будто готовящийся к броску бойцовский кабан. — Что ж, найду всех. Мир невелик.
От скупого обещания, лишенного вычурности и громких слов, ощутимо повеяло могилой, но мысли бретера уже перешли к другому.
— Прорываться имеет смысл? Ты их сильно проредил?
— Не очень. Двух в землю. Остальным есть о чем подумать и чем заняться. Но тюрьму громят, — искупитель говорил короткими фразами, все еще тяжело отдуваясь. — С душой громят!
— Кто?
— Бог знает. Но сработаны хорошо, сбиты в банду, действуют по плану и команде. По-видимому, кто-то хочет, чтобы ни один бандит на волю не вернулся. Там уже не пройти.
— Ни вперед, ни назад, — задумчиво выдал Насильник, проводя кончиками пальцев по лезвию наконечника копья.
— Вы с нами? — отрывисто спросил бретер, опустив меч.
— Мы с ней, — заляпанная кровью и мозгами палица Кадфаля указала на Елену.
Женщина, тем временем, присела на корточки, стараясь утешить мальчика. Елена понятия не имела, как успокаивать насмерть перепуганных детей, да еще в подобных обстоятельствах, но старалась, как могла. Вышло плохо, ребенок смотрел расширенными глазами на мертвецов и молчал.
— Хель, — негромко сказал Раньян. — Хель! — повторил он громче, увидев, что женщина не слышит, поглощенная заботой о ребенке.
Елена молча повернулась к нему.
— Выхода нет, — сумрачно произнес бретер. — Нас теперь слишком мало, чтобы пробиваться с боем хоть вперед, хоть назад. Остался лишь один путь…
Ее замутило от одной лишь мысли, что предстоит шагать по липкой плесени, дышать воздухом со спорами белесой гадости. Однако единственной альтернативой, похоже, была очередная схватка. И, судя по всему, спутники оценивали шансы на успех скептически.
— Куда он ведет?
— Понятия не имею. Во всяком случае, в сторону от чужих мечей. Пройдем — узнаем.
— Дай руку, — шепнула Елена мальчику. — Держись крепче и с тобой ничего не случится.
Тот неожиданно быстро послушался, вцепился в предплечье Елены тонкими пальцами как лемур за ветку. Глядя на ладони мальчишки, женщина мимоходом подумала, насколько же у нее загрубели руки за минувшие два года…
Кто ты, перепуганный малыш? Кому понадобилось вытаскивать тебя из готового залиться кровью города?
— Идем, — сказала она, от души надеясь, что прозвучало уверенно.
— Зажигай, — отрывисто приказал Раньян слуге. Тот снова без единого слова отбросил почти прогоревший факел и затеплил магическую лампу. Ту самую из-за которой, если верить Кадфалю, все и началось. Что же в ней было такого особенного? Непонятно… Лампа была, похоже, старой, Елена опытным взглядом человека с Пустошей отметила, что светить ей от силы пару часов, ну может чуть больше. Грималь снял и отбросил медную решетку, дабы ничто не ослабляло мертвенный, неестественно ровный свет.
Против ожиданий, идти по боковому ответвлению оказалось не сложно. Первые метров двадцать сильно мешали обломки кирпичей, затем они постепенно исчезли, уступив каменным плитам с очень точной подгонкой друг к другу. Создавалось впечатление, что некогда планировалось соединить два тоннеля, однако работу бросили почти у самого завершения, после все же вернулись, довершили, а затем оставили вторично.
Проход расширялся, переходя во что-то наподобие сильно вытянутого зала с двойным рядом колонн. Похоже, когда-то здесь был склад. Судя по легкому сквозняку, где-то впереди ждал выход или, по крайней мере, обширное пространство. Грималь ступал аккуратно, удерживая лампу. Синеватый свет выхватывал из тьмы проржавевшие крюки для факелов, остатки деревянных стоек, прогнивших до состояния липкой трухи. И везде была уже знакомая плесень.
— В какую сторону идем? — осведомилась Елена, не выпуская руку мальчишки. Тот доверчиво вцепился в нее и шагал вперед, стараясь подладиться под широкие шаги высокой женщины. А Елена все никак не могла понять, что ей здесь не нравится. Ну, помимо опасности, убийств, врагов, давящего подземелья и так далее.
— Понятия не имею, — огрызнулся бретер, но спустя мгновение дополнил более вежливо. — Кажется, в сторону устья реки. Если повезет…
Он то ли осекся, ухватив какую-то иную мысль, то ли просто не закончил фразу, боясь сглазить.
— Эта дрянь даже не липнет, — буркнул Кадфаль, поднимая и рассматривая подошву. — Прям пух какой-то!
Трогать гадость Елена категорически не хотела, субстанция и в самом деле казалась странной. Вроде и липкая на вид, но притом лохматящаяся нитями, словно кокон какого-нибудь шелкопряда. Как будто…
— Крыс нет, — тихо сказал Грималь. Кажется, то были первые слова, что прозвучали из уст боевитого слуги.
— И вправду нет, — согласился Кадфаль. — Но видать и не живут. Что им тут жрать?
— Крысы везде есть, — не согласился Грималь.
Ее не покидало чувство, что где-то и когда-то Елена подобную плесневидную хрень уже видела. Чувство крепло и развивалось, подсказывая, что надо подумать еще немного — и осознание всенепременно явится.
— Стоять! — гаркнул бретер одновременно с явлением осознания.
Прозвучало это настолько резко и жутко, что маленькая процессия замерла, как единое существо. Впрочем, Елене и команда-то не потребовалась, чтобы замереть и крепко прижать к себе мальчика. Он словно того и ждал, обнял ее за талию, прижался лицом к ноющим от побоев ребрам, словно надеясь укрыться от ужасов подземного мира. А женщина думала о том, что теперь понятно — куда исчезали тюремщики с нижних ярусов. И почему здесь нет крыс.
«Ох, как же мы попали!.. как же мы попали…»
— Не двигайтесь, — прошептал бретер в такт ее мыслям. — Во имя Господа, ни звука, ни шага!
В тишине остро и резко звучали падающие капли. Влага конденсировалась на высоких сводах и стучала о каменный пол. Капель сбивала с толку, искажала звуковой фон, маскируя остальные звуки, но Елена готова была поклясться, что где-то совсем рядом что-то прошуршало, быстро и одновременно тяжело. Как будто с силой протащили тяжелый и большой мешок.
— Это не плесень, — решился нарушить тишину Кадфаль, впрочем, негромко, очень даже негромко.
— Это паутина, — прошептал в ответ Раньян, развеяв отчаянную надежду Елены, вдруг она все же ошиблась?
— Что-то много паучков ее сплели, — усомнился Кадфаль, озираясь и покачивая дубиной.
Грималь поднял лампу повыше и сжал покрепче, стараясь достать магическим светом до самых дальних уголков длинного зала-коридора. Мешали колонны, они как часовые вставали на пути магического света, открывая широкие полосы теней. И в этих полосах таилось нечто. Оно оставалось невидимым, однако являло себя в едва заметном шорохе, легчайшем стуке и скрежете — будто концом реберной кости провели по шершавому стеклу. И в ощущении смертельной опасности, которое разливалось по залу, как чернила из каракатицы.
— А их не много, — Раньян поднял меч. — Он всего один…
— Серая Тень, — выдохнула Елена одновременно с бретером.
И будто отвечая их голосам, за колоннами одна из теней двинулась, перебрала клочьями тьмы вместо ног, двигаясь к людям и вбок, обходя добычу по дуге.
Елена торопливо вспоминала то, что слышала о Тенях. Кто-то говорил, что твари — хищники одиночки, кто-то считал, что порождения Сатаны живут небольшими прайдами. Были и те, кто утверждал, что многолапые уроды появляются сразу целым выводком и со временем начинают пожирать друг друга, пока не останется лишь один, который может прожить десятилетиями, не прекращая расти.
В отличие от большинства порождений Катаклизма Тени редко находили приют в пещерах. Как правило, хищник занимал охотничью территорию, покрывая землю чем-то вроде сигнальной паутины, плохо видимой в солнечном свете и совершенно невидимой ночью. Паутина не липла, однако надежно указывала затаившейся твари на приближение добычи.
