– Ты вроде бы вполне нормальный молодой человек, за исключением твоей повышенной чувствительности к видениям, порожденных созвездием. То есть этот феномен как-то связан с этим, как думаешь? Ведь почти в самом начале написано, что Змея, согласно древним поверьям, охватывает жизнь. Думаю, это значит, что Змея обладает достаточно сильной для создания жизни энергией. Улавливаешь смысл?
Я кивнул, хотя не совсем понимал, к чему он клонит.
– Также можно было бы предположить, что ты все еще находишься в контакте с этим созвездием. Вот этой самой Силы и требует Книга. Ты говоришь, что испытываешь те же самые чувства во время приближения к Аристайдесу?
– Да...
– Весьма логично.
– Но я не нахожусь ни с кем в контакте.
– Именно это ты и делаешь. Только так можно объяснить твои сны о готовящихся убийствах.
– Даже если и так, в чем здесь польза, если мне это недоступно?
– А если все же доступно?
В сомнении я смотрел на Хранителя. Он сложил вместе кончики пальцев, глядя мне в глаза.
– Я знаю, что ты этого боишься, Тим. Но, по-моему, тебе нужно еще раз встретиться с Абсаломом.
От этих слов у меня волосы на затылке встали дыбом, но я промолчал. Он не стал ни на чем настаивать и поднялся, чтобы повесить чайник на металлический крюк в камине.
– Я уже послал за Езекилом. Быть может, он окажет тебе помощь при чтении.
Без всяких мыслей я уставился на угли. За окном проносились снежные вихри. Уже само присутствие Даны оказало бы мне огромную помощь (если она еще хотела меня видеть после моей выходки у ворот Крепости).
Раздался тихий стук и в комнату вошел Гарретт – в насквозь промокшем от снега плаще и довольно замерзший. Скинув хламиду, он опустился возле меня, согреваясь у камина.
– Кажется, сегодня на кладбище выходной. Как далеко вы продвинулись?
Его взгляд оценивающе скользнул по мне и я постарался выглядеть бодро.
– Так себе, – ответил Артемус, протянув вору сделанные записи, которые тот быстро пробежал глазами.
– Здесь есть что-то, касающееся нашей проблемы?
– Пока ничего, насколько я понимаю. Но для пущей уверенности надо бы подробно разобрать записанное, например, дать его толкователю... – он осекся, встретившись взглядом со своим другом и улыбнулся. – Но ведь у нас совсем нет времени. Так что, гм, пока только это.
Гарретт встал и поглядел на раскрытую Книгу, лежавшую на столе.
– При такой скорости нам сильно повезет, если мы сумеем одолеть хотя бы половину, – пробурчал он.
Мне оставалось только пристыженно уставиться в пол. Я знал, что это из-за моих ограниченных способностей утекали драгоценные минуты. У меня не получалось читать так же быстро и правильно, как это делал Хранитель. А если я пытался приложить побольше усилий и начинал пристально вглядывался в текст, то уже очень скоро еле шевелил языком от холода.
– Можно было бы использовать другу возможность... – медленно проговорил Артемус.
Мой спутник поднял молчаливый взор, а он продолжал:
– Только что я сказал твоему юному другу, что он владеет всеми своими прежними способностями, они лишь глубоко скрыты.
– Я совсем ничего не знаю, – пытался протестовать я.
– В твоем теперешнем обличьи, Тим. Но в прежнем ты наверняка будешь знать, что мы должны предпринять.
– И как же ты себе все это представляешь? – спросил Гарретт без сильной убежденности в голосе.
– Мы может продолжать в том же духе – расшифровывать страницу за страницей, надеясь, что Тим во время этой работы не превратится в ледяной столб. А искомое решение может стоять в самом конце, либо его вообще может не оказаться в Книге. Или же мы можем спросить совета у его альтер эго, когда Абсалом еще раз применит возвращающую Магию.
Я в молчании разглядывал свои сапоги и мечтал стать кем-то другим. Разумеется, в словах Хранителя была правда – такая работа казалась настоящим мучением. Мне трудно было сказать, что хуже – воспоминания или мертвеный холод. Я чувствовал себя лилипутом, пытающимся жонглировать бурриками. * прикольное сравнение
Гарретт ничего не говорил – просто смтрел на меня. Конечно, он признавал, что предложение Хранителя могло существенно ускорить наши поиски, но не хотел, чтобы мне снова пришлось пережить новое испытание, испытывая страх перед ним. Я презирал себя за собственную трусость. Интересно, колебался бы Торбен хоть минуту, окажись он на моем месте? А впрочем, что он мог знать о чувствах, порожденных в душе человека, совершившего путешествие в свою прошлую жизнь! Тут даже и сравнивать нечего.
– Я готов.
– Ты не должен...
– Нет, должен. И Вы обо этом знаете.
Вор печально посмотрел на меня и в этот момент кто-то постучался в дверь. После того как Артемус ее открыл, в комнату вошли (к моей великой радости) Езекил с Даной. Я попытался вскочить, чтобы приветствовать их должным образом, но Маг с дружеской улыбкой остановил меня.
– Мимо ваших стражей, оказывается, не так-то просто пройти...
– Они знали о визите, но им не хватало гостеприимства, – улыбнулся Хранитель.
– Ничего удивительного, – пробормотал Гарретт. – Если ты будешь продолжать в том же духе, они повторно запечатают вход.
Я слушал их в пол-уха, потому что мое внимание было поглощено Даной. Девушка, молчаливая и бледная, стояла рядом со своим господина и едва отваживалась кинуть взгляд в мою сторону. Я даже невольно улыбнулся, поскольку обычно именно на меня при этих встречах нападала неслыханная робость.
– Я смотрю, у вас вовос кипит работа, – Езекил с интересом подошел к Книге и полистал страницы. – Оригинальное волшебство... но отнюдь не единственное, не так ли?
Артемус предложил Дане место рядом со мной и я сдерживал себя, чтобы не коснуться ее худенькой руки.
– Что Вы имеете в виду? – серьезным тоном спросил Хранитель.
– Не могу сказать точно, но я уверен, что на эту Книгу наложено несколько чар. Если бы мне было известно, с чем они связаны, то тогда бы мы располагали большей информацией.
– Они связаны со мной, – сказал я тихо. – Они вытягивают все тепло из моего тела...
– Ого. Да, это уже действительно интересно.
– Может быть, Вы расскажете нам о причине своего воодушевления? – слегка раздраженно потребовал объяснений Гарретт. Маг уселся вместе с нами.
– Вообще-то в мире так уж много Магии, подобной этой. Странно, что они воздействуют на этого молодого человека, хотя по сути должны представлять опасность для одного из Магов. Чары перескакивают на кого-либо или что-либо, если это живое существо или предмет попадет в область их влияния. Своеобразная форма вампиризма, если позволите так выразиться.
