– Значит, когда я пытаюсь читать Книгу с целью одолеть Аристайдеса, то мои силы тут же переходят к нему. – Мне был ненавистен этот расчетливый негодяй.
– Именно так все и выглядит.
– Но прежде я уже испытывал подобное чувство. То есть когда читал Книгу в первый раз, но не с такой силой.
Езекил прикинул вес фолианта в простом переплете, подержав его руках.
– Вполне возможно, что она обладает собственной жизнью. Ведь там содержатся невероятно мощные заклинания и многие из них, мягко выражаясь, связаны с жизненной энергией...
– Мы должны просто-напросто сжечь эту Книгу, – Гарретт поигрывал кинжалом Аристайдеса. Я еле выдерживал вид этого зрелища – так и казалось, что сейчас он по неосторожности отхватит себе палец или всю кисть целиком.
– Но разумно ли такое решение? – спросил Артемус. – Может быть, он как раз надеется на такой поворот событий. Возможно, Книга – это ключ и наш единственный шанс...
– Или очередной ложный след.
– Не забывайте, что Вы не в состоянии ее уничтожить, – перебил их Езекил. – Только Тим может это и нужно еще раз чрезвычайно тщательно все обдумать...
Поднявшись, я решительно схватил Книгу Праха и без промедления швырнул ее в огонь. Края ее обуглились, переплет начал съеживаться и запылал ярким пламенем. Я почувствовал, что холод ушел из меня и довольно наблюдал, как страницы, содержавшие тайны Змеи, превращаются в то, что содержалось в ее названии – в прах и пепел.
Езекил, Артемус и Дана огорошенно уставились на меня, на губах Гарретта играла легкая улыбка. На миг он прервал сво игру с кинжалом, но сейчас опять возобновил ее как ни в чем не бывало.
Я не произнес ни слова. Проклятая книга никогда не должна была появляться в нашем мире. Я нисколько не сожалел о содеянном, потому что знал: Аристайдес рассчитывал на что угодно, но только не на то, что я без колебаний уничтожу ее.
Побледневшее как полотно лицо Артемуса постепенно приобретало нормальный цвет. Он все еще не сводил растерянного взгляда со своего камина, где все еще тлели остатки пергаментных страниц. „Уничтожение столь древнего и редкостного источника знаний – преступление в глазах Хранителя“ – мелькнула у меня мысль. Езекилу тоже понадобилось время, чтобы прийти в себя: пожилой Маг аж закашлялся.
– Ну... Если так... то... И что же Вы планируете делать дальше? – на его лице появилась почти беспомощная улыбка, а пальцы опять сплелись в немыслимый клубок.
– Я должен пойти к Вашему Господину. – ответил я.
– К Абсалому? А разве вчера ты не был у него?..
– Это ничего не значит. Я должен пойти к нему. Вы поможете мне?
– Ты можешь пойти обратно вместе с нами. Все равно после вчерашнего тебе уже ничто не грозит.
– Отлично. И лучше бы не мешкать с этим.
Дана с удивлением смотрела на меня. Наверно, я казался девушке смелым и решительным. На самом деле моя поспешность объяснялась очень просто: мне не хотелось долго над всем этим раздумывать, а то как бы мою „твердую решимость“ не сдуло ветром. Но об этом ей совсем необязательно было знать. Между тем от Книги осталась всего лишь кучка пепла и мне еще раз пришлось усмехнуться из-за парадокса с ее названием.
Поднявшись, я потянулся за своим плащом. Гарретт тоже начал собираться.
– Эта пластинка из склепа, где она?
Артемус открыл маленькую шкатулку, в которой лежали все наши прежние находки. Кольцо Аристайдеса тоже там было. Оно непроизвольно привлекло мое внимание.
Я знал эту вещь. Она оказалась частью того кошмара, в котором мне довелось увидеть в саркофаге собственное тело. Кольцо было надето на безымянный палец покойного – на мой палец, блестящее и новое, а не тусклое и стертое, каким являлось сейчас. Я сразу его узнал и что самое странное – мне прежде никогда не приходилось внимательно его осматривать. Маленький перстень-печатка, выполненный в форме символа, чье значение мне было непонятно, состоящего из двух охватывающих друг друга частей. Пошедшие Езекил с Даной заглядывали мне через плечо.
– Господин, Вы знаете, что означает этот символ? – спросила девушка.
Езекил взял кольцо у меня из рук.
– Во всяком случае в нем нет никакой Магии.
– Этот символ весьма древний и не имеет ничего общего с нашим делом, я проверял. – включился в беседу Артемус.
– Как раз наоборот, – убежденно перебил его я, забрав кольцо обратно и вертя его в руках. – Я вспоминаю, что носил его, когда...
– Ничего удивительного, Тим, – произнес Хранитель и его взгляд стал странно осторожным. – Такое украшение называлось обручальным кольцом. Оба супруга обычно носили его как символ защиты свое семьи. Традиция была прежде очень распространенной, выяснить это не составило для меня труда.
Оцепенев, я смотрел на матово поблескивающий металл.
– Этот ублюдок... – прошептали мои губы.
– Думаю, лучше положить это кольцо на место. – Артемус, успокаивающе глядя мне в лицо, взял украшение и положил назад в шкатулку. Гарретт в знак спокойствия похлопал меня по плечу, а потом склонился над ящичком, достав оттуда пластинку.
– Вам удалось узнать, для чего служит эта штука?
Езекил вновь откашлялся:
– Это своего рода талисман. Но, к сожалению, я не могу сказать, на что он должен воздействовать. Обычно с помощью талисманов усиливают защитное или боевое заклятье, чтобы сконцентрировать его на каком-то объекте, например, на двери. Это не кулон – у него слишком неподходящая форма.
Мастер-вор крутил в своих пальцах плоскую металлическу вещицу.
– Она действительно маленькая. Ее ведь совсем не будет заметно, если повесить куда-нибудь на стену?
– Этого я не знаю. Но Вы абсолютно правы: она сравнительно небольшого размера. Обычно такие украшения раза в три больше.
Я в нерешительности рассматривал кусок металла в его руках. Вот было бы хорошо, если бы мне в любое время удавалось понять, для чего предназначена та или иная вещь! А то когда срочно нужно такое сделать, эти способности куда-то пропадают.
Пластинка все вертелась и вертелась, пока Езекил с моим спутником обсуждали, для чего она могла понадобиться. Без всяких мыслей я разглядывал танцевавшие на металле всплески отраженного света. Внезапно мной овладело странное спокойствие. Слова мужчин больше не касались моих ушей, мне чудилось, что я внезапно оказался в полном одиночестве. Это не было чувством всеми покинутого человека, которое само по себе очень неприятно, скорее создалось впечатление, что мне удалось отыскать тихое место внутри собственной души и уединиться там. Потом что-то подсказало мне, что я должен задать вопрос, на который будет дан ответ, и я беззвучно это сделал, хотя мой разум бесновался, стремясь вернуться к реальности. Перед глазами вспыхнула картина, настолько резкая и яркая, что мое личное небытие мгновенно закончилось. Я испуганно озирался, а Маг с Гарреттом обрвали разговор, в изумлении глядя на меня.
