– Скажи мне, Шико, я плохой король? – неожиданно прошептал Инстрельд.
Шут вздрогнул от этого вопроса и посмотрел на монарха. Такого обреченного выражения лица и усталых, равнодушных глаз он никогда не замечал у своего господина. И это его очень насторожило.
– Братец, что ты такое говоришь?
– Меня начали пугать заговоры…
– Разберемся с этим… а сейчас возвращайся к Совету. А то я уже начинаю скучать…
Король повернул голову – и действительно собрание смотрело на него. Нужно преодолеть в себе это. Нужно заставить себя спокойно продолжать Совет…
– Теперь, друзья мои, займемся первостепенным. – Король поднялся, подошел к карте Ронстрада и прилегающих территорий. – Когда я предложил говорить, откликнулся лишь Хитар, который, надеюсь, меня простит за излишне резкие слова. Кто еще хочет держать речь перед Коронным Советом?
Король говорил, не поворачиваясь к столу. Голос его опять был грозен, словно и не было мимолетной хвори.
– Нет?! Что ж – я удивлен. – Инстрельд резко повернулся к герцогам, что сидели вместе с противоположной стороны стола. – Встаньте, лорд Бурт Гранен, герцог Элагонский! – прорычал, словно ужасный дракон, государь, и все затихли.
– Три удара розгами по трусливой морде, – провозгласил Шико.
Король поднял руку, веля шуту замолчать. Все глядели на герцога, вставшего с кресла.
Это был худощавый старик, облаченный в парчовый малиновый камзол с золотым тиснением узоров: точек, замкнутых в круге, и испещренных вязью завитушек. Невзирая на тон короля, широкое лицо лорда оставалось каменно-спокойным – герцог считал себя величайшим мастером интриги и очень хорошо подготовился к этому разговору. Ведь сейчас ему предстояло держать ответ перед Коронным Советом, почему он не выступил на помощь главному городу своего герцогства, почему сидел у своего кузена герцога Истарского, в то время как должен был (по законам совести, королевства и чести, конечно же) вести свои полки на помощь городу, на защиту своего народа.
– Объяснитесь, герцог! Где вы были во время осады Элагона? – На старика смотрели злые глаза монарха. Король не считал нужным скрывать, что он презирает этого человека, бросившего своих людей на погибель и трусливо скрывшегося на безопасном севере.
– Сир, должен вам сказать, – голос герцога был спокоен и непринужден, – что задолго до осады Града Годрика, будучи серьезно болен, я отправился на отдых к своему благородному кузену сэру Рене Тенору, герцогу Истарскому, здесь присутствующему…
Шико прыснул, согнулся пополам от хохота и даже ткнул пальцем в лорда Гранена. Герцог предпочел не отвлекаться на пройдоху, чтобы не прослушать случайно вопрос монарха и дать на него заученный ответ. Он кивнул на сурового северного лорда – уже немолодого, но все еще крепко держащего меч воина, который сейчас ссутулился над самым столом в своем подбитом мехом буром плаще, похожий на большого медведя. Рене кивнул в знак согласия со словами своего южного кузена.
– Ваше спокойствие, милорд, показывает, что вы говорите правду. К тому же, герцог Тенор, честность и праведность которого являются незыблемым камнем, подтвердил ваши слова. – Король, казалось, поверил старому интригану, но брови его были все еще нахмурены.
– Милорд Гранен, скажите, где сейчас ваш сын? – неожиданно спросил шут, упирая руки в бока и принимая вид заправского судьи.
Взгляд его, подобный драконьему, говорил о том, что это не очередная его шутка. Пришло время показать истинное обличье, господа предатели, мятежники, заговорщики, ну и трусы, конечно, улыбнулся про себя Шико. А вы, лорд Гранен, – первый на очереди. Предатель, заговорщик, мятежник и трус, все вместе и сразу.
Герцог, как и ожидал Шико, от этого вопроса вздрогнул, самоуверенное лицо на миг передернулось, и мимолетный испуг пролетел в тусклых серых глазах. Но тут же лицо опять стало бесстрастной каменной маской. Именно этого вопроса лорд Гранен боялся больше всего. Бансротов шут! Откуда узнал-то?!
– Мой сын сейчас находится в родовом замке Граненов – Вестморе и является в мое отсутствие полноправным правителем всех наших земель, – спокойно ответил герцог. Его твердый голос и уверенный тон говорили о том, что их хозяин говорит правду.
– Неужели? – Шико подошел к портрету венценосного королевского прадеда Инстрельда II и кощунственно царапнул пальцем по его монаршей щеке, после чего резко повернулся к герцогу. Что поделать, он был склонен к дешевым театральным эффектам. – Значит, полноправным правителем… А по моим сведениям, ваш сын Инбер до недавнего времени пребывал в каземате вашего родового замка Вестмор и являлся пленником из-за того, что выступал против вашего решения не оказывать помощи Элагону. Он не понимал, как можно бросить свой народ в беде, и за это «своенравный глупец» был заточен.
Никто не перебивал Шико, и его слова были неожиданными для всех, исключая, конечно, короля.
На всех лицах – недоумение, во всех глазах – недоверие и страх. Лорды, сидевшие до этого и так почти не шевелясь, стали походить на статуи. А может быть, господа Коронный Совет, вы специально хотите показаться недоуменными?
– Это ложь! – Герцог плюнул на этикет, на свое показное спокойствие – бледные щеки залил багровый румянец. – Грязная ложь и клевета!
Шико обошел по кругу вдоль стен, засунув руки за спину и делая широкие шаги. Проходя мимо кресла лорда Гранена, он вдруг остановился и обвиняюще ткнул кончиком пальца в воздух у затылка «подсудимого», как бы указывая, чтобы не ошиблись…
В зале поселилась гробовая тишина. Король сложил руки на груди и пристально смотрел в глаза герцогу, где уже начал зарождаться страх.
Лорд Гранен начал искать поддержки у кузена, лорда Тенора, но тот немигающим взглядом смотрел куда-то на синюю портьеру над левым плечом дрожащего герцога Элагонского. Напряженные скулы, мрачные глаза, пот, выступивший на высоком лбу, выдавали все чувства, кипящие в душе старого северного «медведя». Он был разъярен на самого себя за то, что покрывал такого низкого человека, как его кузен, и теперь для него стали ясны все его цели. Он понял смысл всех тех слов и подарков, привезенных с теплого юга королевства, которыми герцог Элагонский затуманивал глаза ему – Рене – северному дураку, которого можно легко и безнаказанно обвести вокруг пальца.
– Ничего этого не было! Бансротов шут нагло клевещет на меня! Да твои слова вообще нельзя принимать всерьез – это все твои дурацкие шутки! – отчаянно закричал герцог.
Шико спокойно улыбался; члены Совета молчали.
– Но вы-то приняли их всерьез, герцог. И вы – единственный человек, кто виновен в смерти вашего сына.
