– Слэгг! – раздраженно воскликнула герцогиня, оборачиваясь.
Нянька испуганно посмотрела на аристократку – она всегда чувствовала себя скованно в ее присутствии. Нянька не понимала, что сделала не так – но ведь хозяйка-то гневается!
– Слушаю, ваше сиятельство?
Герцогиня даже не повернула голову. Присев за туалетный столик, она задумчиво посмотрела в потускневшее от времени зеркало, подпирая подбородок кулаками.
– Ребенок готов?
– Да-да, в самый раз. Наша умница как раз готов… Прикажете взять его на руки?
– А меч ты хорошо закрепила?
– Конечно, меч я закрепила хорошо, но он…
С губ пожилой женщины едва не слетело, что меч отвратителен, что Титусу рановато заниматься подобными игрушками, но против воли господ, а тем более против стародавних обычаев не попрешь. Потому нянька поспешно добавила:
– Хотя я думаю, что меч все-таки для него великоват. Конечно, все должно быть по-настоящему, но все же…
Герцогиня сложила губы бантиком и протянула:
– Няня, подойдите сюда…
Стараясь угадать, в чем же она совершила ошибку, нянька несмело подошла к туалетному столику. Сложив высохшие руки на груди, она вопросительно уставилась на леди Гертруду.
– Скажите, няня, – медленно сказала аристократка, тщательно выделяя каждое слово, – неужели вы до сих пор не научились давать простые ясные ответы на столь же простые ясные вопросы? Неужели это так трудно?
Нянька по привычке хотела уже спокойно возразить, что вполне может вести любые беседы, как вдруг ее прорвало, и она закричала, не помня себя:
– Да умею я отвечать на ваши вопросы, умею!
Несмотря на неординарное поведение старухи, госпожа Гертруда не заметила ее эмоций. Поправив сбившийся в сторону локон, герцогиня пробормотала:
– Ну что же, тогда проверим! Постарайтесь ответить вот на такой вопрос…
Госпожа Слэгг обиженно наклонила голову, в то же время моля Всевышнего подсказать ей, как правильно действовать.
– Няня, вы меня слушаете?
Старуха с раздражением кивнула.
– Скажите, где вы впервые встретили этого юнца?
Госпожа Слэгг молчала, не понимая, о ком идет речь.
– Ну, Стирпайка! – подсказала леди Гроун.
– А, так это было давно, – бросила нянька и закрыла глаза, решив не раздражать герцогиню излишними подробностями.
– Я ведь спросила где, а не когда! – бросила леди Гертруда недовольно.
Нянька принялась лихорадочно вспоминать, где она впервые повстречала ученика доктора. Это было так давно… Однако услужливая память все же подсказала старухе – впервые она увидела Стирпайка выходящим из комнаты Фуксии. Кстати, вместе с воспитанницей, что уже само по себе было странно.
– С Фуксией… Совершенно верно, ваше сиятельство, впервые я встретила его вместе с Фуксией…
– Но откуда он взялся? Няня, ответьте на этот вопрос, а потом помогите мне закрепить локон – что-то он не желает держаться…
– Сама не знаю, откуда он появился. В самом деле, я просто не интересовалась. Но, ваше сиятельство, откуда же появляются люди? – Старуха многозначительно возвела глаза к потолку, давая понять хозяйке, что на все воля Божья.
Леди Гертруда провела мизинцем по брови, а потом недовольно изрекла:
– Няня, вы, как всегда, в своем амплуа…
Не выдержав, нянька расплакалась, мысленно проклиная себя за тупость.
– Слезами горю не поможешь, так что бросьте реветь, – одернула старуху Гертруда, – вот так… Няня, лучше скажите, вы ведь тоже были на пожаре?
Услышав слово пожар, госпожа Слэгг вздрогнула всем телом. Губы ее сразу пересохли, а язык прилип к гортани.
– Ах, няня, что вы, в самом деле! Хорошо, давайте сначала закончим мою прическу…
Чтобы осмотреть в последний раз замысловатую прическу леди Гроун, следовало встать на стул, поскольку прическа ровно в два раза выше головы аристократки, а госпожа Слэгг и в молодости не могла похвастаться высоким ростом. Нянька, все еще дрожа, повернулась и окинула комнату взглядом в поисках свободного стула. В спальне герцогини царил жуткий беспорядок: всюду коробки, раскрытые шкатулки с украшениями, переброшенные через спинки мебели наряды. Воспользовавшись минутной заминкой, госпожа Гертруда принялась насвистывать веселую мелодию, и тут же комната наполнилась шумом птичьих крыльев. К тому времени, когда нянька наконец отыскала свободный стул, ее сиятельство уже вела задушевный разговор с сорокой. Птица посматривала на покровительницу блестящими глазами и наклоняла голову, словно что-то понимала. А может, сорока и в самом деле все понимала – не зря же она то и дело многозначительно открывала клюв. Нянька в душе не одобряла возни с пернатыми – точно «дети малые», думала она – но семьдесят лет жизни в Горменгасте не пропали для няньки даром, так что она была привычна к людским чудачествам. Наклонившись над непокорным локоном, нянька подхватила его горячими щипцами и принялась осторожно прижимать к прическе.
– Так вот, дорогуша, на чем мы там остановились? – спохватилась леди Гроун, не отрывая глаз от зеркала. Няньке стало страшновато: герцогиня никогда еще не разговаривала с ней в подобном тоне.
– Говоришь, Фуксия первой повстречала его, я верно поняла? – продолжала допытываться леди Гроун, окуная пуховку в пудреницу.
Нянька уже успела забыть предыдущую часть разговора, так что теперь ее недоумение вполне искренне:
– Прошу прощения, ваше сиятельство – о ком вы говорите? Фуксия? Да-да, она такая милая девочка – просто клад, а не ребенок…
Госпожа Гертруда порывисто вскочила с места, сбросив со столика несколько склянок с притираниями:
– Няня, вы просто несносны! Уходите! И его забирайте! Фуксия готова?
– Я…я… думаю, что… да-да, – залепетала нянька растерянно. – Фуксия готова. Она сидит и ждет у себя в комнате. Конечно, конечно, просто я думала…
– Церемония начнется очень скоро, – нехотя проговорила герцогиня, переводя взгляд с циферблата настенных часов на лежащего на кровати Титуса, – да, скоро. Недолго остается терзаться…
Нянька подхватила ребенка на руки и устремилась к двери. Выходя в ярко освещенный коридор, старуха удовлетворенно подумала: «Первый праздник в его честь. Первый, дай Бог, чтобы не последний!»
Наконец отыскался и Стирпайк – он как раз выходил из перехода, ведущего в покои близнецов, когда из-за поворота выскочила Фуксия и, не успев притормозить, врезалась в него.
По случаю предстоящего торжества Стирпайк разоделся в пух и прах: натянул шелковый камзол, обул лучшие башмаки лакированной кожи с серебряными пряжками, надушился заморскими благовониями. Возвращаясь от сестер герцога, юноша был уверен, что ему никто не встретится в столь ранний час. Появление Фуксии несколько озадачило его:
