Наконец отыскался и Стирпайк – он как раз выходил из перехода, ведущего в покои близнецов, когда из-за поворота выскочила Фуксия и, не успев притормозить, врезалась в него.
По случаю предстоящего торжества Стирпайк разоделся в пух и прах: натянул шелковый камзол, обул лучшие башмаки лакированной кожи с серебряными пряжками, надушился заморскими благовониями. Возвращаясь от сестер герцога, юноша был уверен, что ему никто не встретится в столь ранний час. Появление Фуксии несколько озадачило его:
– Как, Фуксия, ты уже поднялась? Не рановато ли?
Фуксия, переводя дух от быстрого бега, выдохнула:
– Тебя зовет… доктор!
– Где он? – спросил юноша, в то же время стараясь узнать, для чего он понадобился эскулапу.
– В комнате моего отца.
Стирпайк облизал пересохшие губы:
– Отец нездоров?
– Да, ему очень плохо.
У Стирпайка отлегло от сердца – значит, дело вовсе не в нем. Юноша тут же заверил юную герцогиню, что сейчас же отправится к доктору. Оба тут же направились в сторону покоев лорда Гроуна, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами – разговор не клеился, каждый думал о своем.
Бывший поваренок был теперь и бывшим учеником доктора – с тех пор как Стирпайк решил отказаться от покровительства Прунскваллера, их отношения стали несколько натянутыми. Впрочем, войдя в комнату, юноша не увидел на лице доктора вражды – только тревогу и озабоченность.
Медик взволнованно ходил по комнате, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону каминной доски. Герцог, делая страшные глаза, то и дело угукал, явно рассчитывая уверить окружающих в своей принадлежности к царству пернатых.
Стирпайк чересчур громко захлопнул за собой дверь – и лорд Сепулкрейв тут же перенес свое внимание на новичка, который пока не был в курсе последних перемен. Это и было нужно Прунскваллеру: он многозначительно подмигнул Стирпайку. Юноша сразу понял, чего от него хотят. Оба подскочили и схватили лорда за руки. Против ожиданий, герцог не оказал никакого сопротивления. «Кладем его на кровать!» – распорядился доктор коротко. Лорд Сепулкрейв покорно пошел к кровати, изредка издавая глупые смешки. Попросив юношу отвлечь внимание пациента, доктор отвернулся к окну, раскрыл саквояж, вытащил шприц и наполнил его бесцветной жидкостью из флакона с притертой пробкой. Герцог продолжал уверять Стирпайка в своей новой ипостаси, тот сочувственно слушал. Воспользовавшись затишьем, доктор резко повернулся, схватил аристократа за руку и погрузил иглу шприца ему в запястье. Краска мгновенно отхлынула от лица герцога, оно стало мертвенно-бледным. Пальцы его разжались, и он осел на сваленные грудой подушки. Больше всего Стирпайка поразили глаза хозяина Горменгаста: сейчас они были пустыми и невыразительными, словно у рыбы. А ведь раньше…
– Будь добр, прикрой ставни, – распорядился доктор, глядя на герцога и убирая шприц в серебряный футляр, – думаю, так будет спокойнее.
Стирпайк немедленно выполнил просьбу врача. Прунскваллер, нахмурившись, наблюдал за пациентом.
– Доктор, чисто сработано, – похвалил Стирпайк, – я бы так ни за что не сделал. Кстати, что вы ему дали? И что делать теперь?
– Я не в настроении отвечать на вопросы, уважаемый, – бесцеремонно ответил Прунскваллер, защелкивая саквояж. – Поймите, что я не в настроении…
Доктор улыбался, но в его глазах читалась откровенная отчужденность.
– А как насчет церемонии? – поинтересовался Стирпайк. Он решил не подавать виду, что обиделся.
– Что тут такого? Думаю, что его сиятельство будет присутствовать на церемонии.
– Неужели? – искренне удивился Стирпайк. – Но вы только посмотрите, у него лицо зеленое… как у лягушки, прости, Господи.
– Не переживай, через полчаса кожа лорда Сепулкрейва примет естественный телесный оттенок. Так что никто ничего не заподозрит. Так, не стой! Сходи, отыщи Флея. И распорядись, чтобы сюда принесли таз горячей воды и пару полотенец. Пациента нужно обмыть и одеть. Быстрее!
Перед уходом Стирпайк, не сдержавшись, наклонился и взглянул в лицо герцога. Юноше не верилось, что через полчаса с ним все будет в порядке, как обещал доктор. Лицо хозяина Горменгаста приняло землисто-зеленоватый оттенок, нос заострился. Мысленно Стирпайк сравнил герцога с вампиром из прочитанной недавно книги.
Отыскать Флея оказалось делом нелегким, но в конце концов Стирпайк обнаружил камердинера в кошачьей комнате. Взлянув на голубовато-дымчатые ковры, устилавшие пол, юноша вспомнил, как побывал в этом месте около года назад. Здесь ничего не изменилось…
Старик тяжело дышал – Стирпайк сразу сообразил, что Флей шлялся по подвалу: на левом его плече висели клочья паутины.
– Чего тебе? – буркнул Флей, и глаза его недружелюбно сверкнули.
– Как дела? – невинно осведомился Стирпайк.
Флей ничего не ответил – он скосил взгляд в сторону, где на широкой тахте дремало несколько кошек.
– Герцог хочет вас видеть. – Стирпайк словно не замечал подчеркнутой враждебности камердинера Впрочем, в мозгу юноши мелькнула мысль – а знает ли Флей, что произошло с его обожаемым Сепулкрейвом?
Услышав слово «герцог», Флей инстинктивно дернулся. «Ага, проняло», – радостно подумал юноша. Видимо камердинер заметил в лице паренька нечто недоброжелательное, потому что взгляд его стал еще более колючим и отчужденным.
Стирпайк внимательно оглядел старика – ему хотелось знать, что тот думает о сумасшествии господина. Безучастность Флея навела юношу на мысль, что он пребывает в неведении относительно помешательства герцога. Исходя из этого Стирпайк и решил действовать. Впрочем, именно в этот момент он и сделал одну из ошибок, которые совершал столь редко. Но по стечению обстоятельств или по воле Всевышнего чутье изменило ему.
– Судя по всему, герцог сошел с ума, – объявил юноша.
Флей, завыв, с размаху бросился на диван. Схватив первого попавшего под руку кота, камердинер швырнул ни в чем не повинное животное в бывшего поваренка.
Как только Флей совершил сей акт вандализма по отношению к представителю семейства кошачьих, отворилась боковая дверь и в комнату вошла богато одетая женщина. У Стирпайка разбежались глаза: то ли уворачиваться от необычного снаряда, то ли смотреть, что за дама решила почтить их своим присутствием. Растерянность паренька и решила дело: на лету кот выпустил когти и, ударившись о лицо Стирпайка, провел колючей лапой по скуле юноши. С глухим стуком животное шлепнулось на пол, а Стирпайк растерянно провел ладонью по лицу и взглянул в висевшее на стене зеркало: на скуле отчетливо проглядывали багровые царапины. Вот так кошка! Вот уж действительно – нет на свете страшнее зверя!
