В лице Алентии произошли изменения: глаза засияли улыбкой, щёки порозовели, губы приоткрылись, их уголки приподнялись. Наверняка, невеста разглядела среди встречающих любимого! Лялька скользнула взглядом по толпе, но Георга не заметила.
– Я привезла гостью. Она прибыла из-за моря, но попала в беду, лишившись всего. Бедняжке так хочется попасть на нашу свадьбу!
Лялька под взглядом серых, теперь она рассмотрела, глаз присела в попытке реверанса.
– Простите, я посмела явиться без приглашения…
– Как зовут тебя? – в голосе мужчины слышался скрежет, точно внутри его горла кто-то водил напильником по камню.
– Ля… Валентина.
– О! – Принцесса засмеялась. – Мы почти тёзки! Любимый, я подумала… Давай их поженим! Валентину и Георга!
Жених Алентии, имя которого узнать пока не получилось, взял невесту под ругу и повёл вперёд. Ляльке ничего не оставалось, как плестись за ними. Что-то здесь не то творится! Мысли в голове скакали, как при получении билета на экзамене, если вопросы кажутся свершено незнакомыми. Шагов через пять мужчина обернулся и сказал гостье:
– О тебе позаботятся.
Лялька остановилась беспомощно оглядываясь. К ней подскочил человек, похожий на чищеную морковку. Сравнение это возникло то ли из-за вытянутого тела с коротенькими ножками, то ли от блестящего лица, из которого, казалось, вот-вот брызнет сок, то ли из-за вихров торчащих так, будто их с самого рождения не касалась расчёска.
– Марк, к вашим услугам, сударыня, – надломилась морковка, – прошу следовать за мной.
Он побежал в боковой коридор, Лялька порывалась нагнать человечка и расспросить о случившемся здесь событии. Почему невеста короля выходит не за него? Пока Георг томился в пёсьем обличии, выполняя людские желания и переходя от одного хозяина к другому, невеста влюбилась в его дядю? Останавливало Ляльку одно: в карете принцесса говорила, что племянник, женившись на чужеземке, уедет в её королевство. Что же получается? Его хотят с трона сместить? Если уж и пытаться что-то выяснить, то не у прислуги узурпатора, а у кого-то нейтрального.
После нескольких поворотов коридоры стали темнее и уже, потолки ниже.
– Прошу! – Маре распахнул неприметную дверцу и крикнул: – Гретти! Принимай новую хозяйку!
Лялька зашла в комнату и увидела потупившуюся девочку. Вряд ли ей больше десяти лет.
– Здравствуй, Гретти, – сказала Лялька, – я Валентина.
– Здравствуйте, ваша милость, – присела девочка, – желаете умыться с дороги?
– Хорошо бы.
Гретти ускользнула в смежное помещение. Человек-морковка, кланяясь, исчез за дверью. Лялька опустилась в стоящее около окна потёртое кресло, по-видимому, сосланное из королевских покоев, освободила ступни от сабо и прикрыла глаза, устроив голову на крае спинки, а руки на подлокотниках. Оценить обстановку, в которой ей предстояло провести какое-то время, Лялька успела с одного взгляда, и рассматривать дольше желания не возникло.
Кровать пряталась за ширмой – её так старательно оттирали от пятен, что смыли часть рисунка. Прежде это было произведение искусства, но теперь любители старины не пожелают приобрести его даже по бросовой цене. Кресло, куда плюхнулась гостья, имело пару, обивка второго сохранилась лучше, сквозь вишнёвую ткань проглядывали серебристые нити рисунка. В дальнем углу имелся белый стол, вокруг которого расположились четыре таких же стула. Этот гарнитур сохранился неплохо. На полу лежал плоский ковёр, Лялька поставила на него ноги и радовалась тому, что они защищены от холодных плит пола. А ведь в королевской части дворца постелен сияющий паркет. По всему выходило, что незваную гостью приняли без особого уважения.
Так-так. Слова о женитьбе короля на Валентине либо шутка, либо его положение изменилось после возвращения из реального мира. Как бы узнать?
– Пожалуйте! Я согрела. – В арке, завешанной синими шторами, стояла Гретти и приглашающим жестом указывала на смежную комнату.
Лялька со вздохом поднялась, сунула ноги в ненавистные сабо и потащилась умываться. К её удивлению в новом помещении обнаружилась наполненная тёплой водой ванна, на грубо сколоченном табурете лежало полотенце, по размерам похожее на простыню.
Девчонка подскочила и схватилась за Лялькино платье, помогая ей раздеться.
– Сама! – вскрикнула гостья. Получилось резковато.
Гретти отступила и произнесла виноватым тоном:
– Боюсь, мне не найти для вас одежды из такой удивительной материи.
– Не нужно, я останусь в этой, – успокоила служанку Лялька.
– Но ведь нужно постирать с дороги! – девочка подняла удивлённые глаза сочного голубого цвета. Робкий румянец украсил щёчки. Гретти оказалась симпатичной.
– Подыщи что-нибудь на ночь. Постираешь, пока я сплю. И туфли поудобнее. В этих я набила мозоли.
– Хорошо! – воскликнула девчонка, – я не нужна, ваша милость?
– Справлюсь.
Гретти выпорхнула. Лялька разделась и с удовольствием погрузилась в воду. Она не планировала оставаться на ночь. Просто утешила девочку, дав ей задание. Мягкие туфли не помешают. Сабо хотя и растянулись, пятка теперь не свисала, но неудобный шов тёр мизинец. Пластырь бы раздобыть. Но у них, наверное, нет такого.
Давненько не отмокала в ванне, всё душ да душ. Забыла, как вода успокаивает. Девчонка, походу, добавила соль и ароматические вещества. Пена была хиловата, Лялька любила сугробы мыльные на воде, а тут – тонкая плёнка. Ладно. Сойдёт. Девушка смежила веки и замычала только что придуманную простенькую мелодию.
Послышались шаги. Валя открыла глаза и завизжала. Она нырнула с головой, выпустив фейерверк пузырей. Расслышала приглушенное:
– Госпожа, башмачник пришёл мерку снять.
Выглянув из воды на манер крокодила, поджидающего жертву, Лялька рассмотрела худощавого мужичка в рубахе с закатанными рукавами и просторных портках, до колена закрытых кожаным фартуком. Дядька поднял брови, удивлённо сморщив лоб, и открыл рот, подбирая слова. Так и не подобрал. Плотно сомкнул губы, не произнеся ни звука.
– Выйдите вон, немедленно, – чуть приподнявшись, велела Лялька.
Мужик кивнул, попятился, сгинув за синью занавесок.
– Как же мерки? – бормотала Гретти, – туфли приказали сделать.
Она недоумённо оглянулась вслед испарившемуся башмачнику.
– Эти дай! – кивнула на сабо Валя, – пусть их обмеряет.
Грети вышла, прихватив обувь. Лялька разобрала низкое бубнение, доносившееся из смежной комнаты:
– Строчка ровная и частая. Мне так вовек не суметь. Что ж это за мастера за морем? – Через паузу новое: – по ноге надо. Тут неловко. Сошью, а носить не сможет. Зачем же?
Девушке стало неловко. У них тут, верно, другие порядки: у слуг нет гендерной принадлежности. Что ж это она так грубо обошлась с несчастным мастером. Потянулась за полотенцем, встала и запеленала себя.
– Идите сюда, – крикнула.
Робко вошла Гретти, за ней, пригнувшись и пряча глаза, башмачник. В руках он держал шнурок. Лялька выставила ногу на край ванны. Мужичок прикладывал то так, то сяк к ступне девушки измерительный инструмент. Обматывал подъём, замечая полноту узелками. Убрав использованный шнур, вытащил из-за пазухи следующий.
– Левую, позволите?
– Одинаковые, – хмыкнула Лялька, но сменила ногу.
После того, как башмачник ретировался, девушка посмотрела в ванную. Нежиться там настроение пропало.
– Позвольте, ваша милость, волосы вымою, – предложила Гретти.
Голову Лялька мыла недавно, но раз уж намочила, нырнув, придётся воспользоваться предложением служанки. Закончив мытьё, отослала девчонку, заявив, что одеваться будет сама. Пожалела. Рубаха, которую ей принесла Гретти, была снабжена лентами на рукавах и горловине. Затянуть узел на шее получилось, но вот запястья требовали третью руку. В сердцах вытащила завязки из кулисы, отчего стала похожа на птицу или фокусника. В качестве белья гостье предложили панталончики – тоже на завязках. Облачившись, девушка простирнула собственное бельишко и задумалась, куда бы повесить сушиться. Пошла в другую комнату в поисках служанки и с удивлением обнаружила ту в кровати.
