– Я все знаю, – поднял руку Акама. – Я беседовал с ним, бился с ним бок о бок…
Майев осмотрелась, в любую секунду ожидая, что из воды вынырнет нага, или из лесной чащи выбегут эльфы крови… но нет, ничего такого не произошло.
Акама наклонил голову и с любопытством присмотрелся к ней. Можно было подумать, что ему даже весело.
– Зачем ты служишь Предателю? – спросила Майев, не в силах сдержать гнев. Любой демон содрогнулся бы, увидев ее сейчас, но Акама лишь пожал плечами.
– Враг моего врага, он обещал освободить храм Карабор.
Сказав это и встретившись с сердитым взглядом Майев, Акама потупился. Глядя на переплетенные пальцы, он тяжело вздохнул.
– Обещаний он не исполнил? – догадалась Майев.
– Храм мы отвоевали больше месяца назад, но с тех пор Иллидан и пальцем не пошевелил, чтобы вернуть святыню моему племени. И вряд ли вообще вернет. Боюсь, мы свергли прежнего деспота, властителя преисподней Магтеридона, и пустили на его место силу куда страшнее. Иллидан заново заключил союз с владыкой-демоном Кил’джеденом: согласился разрушить Ледяной Трон. Похоже, наша святыня так и осталась во власти Пылающего Легиона, только сменив наместника.
– Теперь я – враг твоего врага?
Акама кивнул.
– Однажды ты уже бросила его в темницу. Иллидан тебя ненавидит и, если чутье меня не подводит, боится. В тебе заключена огромная сила, я это чувствую.
На губах Майев промелькнула улыбка – едва заметная и холодная, точно серп убывающей луны.
– Боится, и правильно делает. Я либо снова заточу его в тюрьму, либо казню.
– На это я и рассчитываю, – глухо проговорил Сломленный. Он присмотрелся к водам озера, словно те вот-вот откроют ему некую великую истину.
– Тебя устроит и такой поворот событий? – спросила Майев, хотя уже знала ответ. Сломленный сколько угодно мог прикидываться святым мудрецом, но на деле он сам предатель: служит Иллидану и тайно обращается за помощью к Майев. Это можно использовать. Говоря его собственными словами, он – враг ее, Майев, врага.
– Если нет иного способа вернуть святыню… – Акама с присвистом вздохнул и, расцепив пальцы, посмотрел на Майев. – Я провел в храме годы юности. Он был… он остается для нас священным местом, и я не позволю снова осквернить его, – произнес в пустоту Сломленный. В его голосе угадывались боль и искреннее чувство потери.
– Ну, и как ты думаешь поступить?
– Сейчас мы ничего не можем поделать.
– Что?! – спросила Майев, не в силах скрыть потрясение. Она до боли в костяшках пальцев сжала рукоять оружия.
Майев пришла, ожидая, что ее встретит либо западня, либо новый союзник. Ее душа жаждала действия. Как может этот жалкий древний старец сидеть тут, сложа руки, пока Предатель разгуливает на свободе?!
– Иллидан сейчас слишком силен: его поддерживают принц Кель’тас и леди Вайш. Надо полагать, с ними ты уже встречалась – на свою беду?
– Я не боюсь их.
– А зря.
– Не тебе говорить, кого мне стоит опасаться.
Сделав виноватый жест рукой, Акама произнес:
– Понимаю.
– Ты пришел сюда просить моей помощи, а сам готов прятаться в руинах? – Возможно, Акаму не впечатлили размеры войска Майев? Или он не верит в ее способность заново пленить Иллидана? Оценил ее и нашел слабой? – Просишь помощи и ничего не предлагаешь взамен.
– Эльфы… живете так долго, а терпения набраться не в силах. Всему есть свое время и место. Жажде отмщения лучше дать настояться.
– Я не мести ищу, но правосудия.
– Да, так тебе кажется. – Акама совершенно точно насмехался над Майев.
Он снова посмотрел на озеро. В этот момент нечто крупное выпрыгнуло из воды и, схватив жука, скрылось в темных глубинах.
– Эти создания умеют выжидать днями, затаившись и ничем не выдавая себя. Притворяясь безобидными. Однако стоит добыче приблизиться, как они атакуют. Могут запросто отхватить тебе руку.
– Желаешь уподобиться рыбине?
– Это угорь.
– Я прибыла не за уроком рыбоводства.
– Но чего-то ты ожидала?
– Как я могу тебе помочь, если ты не помогаешь мне?
– В нужное время я предоставлю тебе любую необходимую помощь, однако мое племя не станет жертвой твоего безрассудства.
Майев выпустила рукоять клинка. Размяла пальцы, сделала глубокий вдох. Ярость понемногу унялась, уступив место спокойствию.
– Что ж, ладно. Тогда поведай хотя бы, чем занят Предатель.
– Переправляет Магтеридона в Цитадель Адского Пламени.
– Зачем?
– Он мне не все рассказывает, – пожал плечами Акама.
– Наверное, не доверяет.
– Наверное, тому есть причина.
Порывшись в мешочке на поясе, Сломленный извлек на свет маленький неотесанный камень, испещренный неизвестными рунами. Протянул его на ладони Майев. Та ощутила в камне магическую силу; присмотрелась, но в руки брать даже не подумала. Впрочем, камушек не излучал флюидов Скверны или тайной магии.
– У меня есть близнец этого амулета, – сообщил Акама. – Когда мне будет что сказать, я свяжусь с тобой через него. Конечно, – добавил Сломленный, видя, что Майев по-прежнему не желает брать камень, – если боишься, то можно изыскать иной способ…
Майев не дослушала. Она схватила амулет и тут же, через перчатку, ощутила покалывание в руке. Ничего страшного, однако, не произошло.
– Как пожелаешь.
Акама отвесил легкий поклон.
– Теперь я понимаю, отчего Предатель тебя так боится: вы очень похожи.
Сказав это, Акама ушел. Оставшись одна, Майев всмотрелась в собственное отражение на поверхности озера: Майев в воде взирала на нее с яростью и досадой. Тогда эльфийка подобрала с земли голыш и бросила в воду. Темная зеркальная гладь пошла рябью, и образ разгневанной Майев пропал.
За четыре года до падения
Майев и ее Стражи медленно крались по горячим камням. Огромные валуны отбрасывали длинные тени под палящим солнцем полуострова Адского Пламени. Обратный путь из Зангартопи выдался долгим; ехали быстро, но все мозоли окупятся с лихвой, если удастся застигнуть Иллидана врасплох. Зачем Майев Акама, если всего-то нужно ударить по Предателю, когда тот почти не ожидает нападения?
Аниндра вскинула руку и показала три пальца. Майев подползла к ней и, выглянув из-за гребня холма, убедилась в правоте своей помощницы: впереди их поджидало три орка Скверны – здоровенные и мускулистые краснокожие твари с горящими глазами. Как и все орки, они сильно горбились; напряженные мышцы выдавали едва сдерживаемую ярость. Двигались орки Скверны угрюмо, дергано; им явно не терпелось сразиться с кем-нибудь.
