- Готовиться к допускному собеседованию. - Как? - спросил он.
- Ты по-прежнему не допущен к Архивам, так ведь? - Есть и другие виды подготовки, - загадочно заметил я..
Вилем фыркнул.
- Это звучит совсем не подозрительно, - сказал он.
- А ты еще удивляешься, почему люди сплетничают о тебе.
- Я не удивляюсь, почему они сплетничают, - сказал я.
- Мне интересно, что они говорят.
Город, образовывавшийся вокруг Университета на протяжении многих веков, не был большим.
Его вряд ли даже мелким городком можно назвать.
Несмотря на это, торговля процветала на нашем конце Великой Каменной Дороги.
Купцы привозили телеги с редкими материалами: смолой и глиной, гибским камнем, поташем и морской солью.
Они привозили роскошные товары, вроде ланеттского кофе и винтского вина.
Они привозили прекрасные темные чернила из Аруйе, белоснежный песок для нашего
стекольного производства и искусно изготовленные кельдские пружины и шурупы.
Когда те же купцы уезжали, их повозки были нагружены вещами, которые можно было найти только в университете.
Медика изготавливала лекарства.
Настоящие лекарства, не подкрашенная вонючая жидкость или панацея за пенни.
Алхимики производили свои собственные чудеса, о которых я имел очень смутное представление, в том числе такие редкие материалы как нафта, серный самогон и двойную известь.
Может я сужу предвзято, но думаю, справедливо будет сказать, что большинство чудесных предметов Университета поступала из Артефактной.
Матовые линзы.
Вольфрамовые слитки и гланцкая сталь.
Листы из золота, настолько тонкие, что рвались словно папиросная бумага.
Но мы изготавливали и многое другое.
Симпатические лампы и телескопы.
Поглотители тепла и шестереночные горняки.
Соляные насосы.
Трехлистные компасы
Дюжина вариантов лебедок Теккама и валов Делевари.
Артифисты вроде меня изготавливали эти вещи, и, когда купцы покупали их, мы получали комиссию: шестьдесят процентов от стоимости.
Это был мой единственный способ заработать.
И, поскольку занятий не было во время
допускных экзаменов, у меня был целый оборот дней на работу в Артефактной.
Я отправился в Хранилище, складское помещение, где артифисты выписывали инструменты и материалы.
Я был удивлен, увидев высокого, бледного студента стоящего у окна и явно скучающего.
- Джаксим? – спросил я.
- Что ты здесь делаешь?
Это грязная работенка.
Джаксим угрюмо кивнул.
- Килвин все еще слегка…
злится на меня, - сказал он.
- Ну ты понимаешь.
Пожар и все такое.
- Жаль это слышать, - сказал я.
Джаксим был полноправным Ре’ларом, как и я.
Он мог бы заниматься сейчас множеством самостоятельных проектов.
Обязанность выполнять подобную грязную работу, не просто вызывала в нем скуку, она публично унижала его, стоила ему денег и отрывала от занятий.
В качестве наказания, это было необычайно сурово.
- C чем у нас нехватка? - спросил я.
Выбор для себя проектов в Артефактной это искусство.
Не имело
значения, изготовишь ли ты самую яркую симпатическую лампу, или самую эффективную тепловую воронку в истории артефакции.
Пока ее кто-нибудь не купит, ты не заработаешь и ломаного пенни на комиссии.
Для многих других работников, это не являлось проблемой.
Они могли позволить себе подождать.
Я же, с другой стороны, нуждался в чем-то, что быстро продастся.
Джаксим облокотился на прилавок между нами.
- Караван только что купил все наши палубные лампы, - сказал он.
– У нас осталась только та уродливая, что осталась от Вестона.
Я кивнул.
Симпатические лампы идеально подходили для кораблей.
Сложно сломать, в долгосрочной перспективе дешевле, чем масляные, и не приходится волноваться, что они подожгут твой корабль.
Я прикинул в уме числа.
Я мог бы сделать две лампы сразу, экономя время на двойной затрате усилий, и будучи вполне уверенным, что они продадутся прежде, чем мне придется оплачивать обучение.
К сожалению, изготовление палубных ламп было чистой рутиной.
Сорок часов кропотливого труда, и при малейшей ошибке, лампы просто не будут работать.
Тогда от потраченного впустую времени у меня останется только долг в
Хранилище за использованные материалы.
Хотя, особого выбора у меня не было.
- Тогда, пожалуй, я сделаю лампы, - сказал я.
Джаксим кивнул и открыл учетную книгу.
Я начал перечислять то, что мне нужно по памяти.
- Мне нужно двадцать средних необработанных излучателей.
Два набора высокой штамповки.
Алмазное стило.
Тентенское стекло.
Два средних тигеля.
Четыре унции олова.
Шесть унций чистого железа.
Две унции никеля.
Кивая себе, Джаксим записал это в учетную книгу.
Восемь часов спустя я вошел через парадную дверь «У Анкера», воняя горячей бронзой, смолой и угольным дымом.
Была почти полночь, и зал был пуст, за исключением кучки упорных пьяниц.
- Паршиво выглядишь, - сказал Анкер, пока я шел к барной стойке.
- Чувствую себя тоже паршиво, - сказал я.
- Полагаю, что в горшке ничего не осталось?
Он покачал головой.
- Народ был голодный сегодня.
У меня есть немного остывших
картофелин, которые я собирался бросить завтра в суп.
И половина запеченной
тыквы, кажется.
- Сойдет, - сказал я.
– Хотя буду благодарен также за чуток соленого масла. - Он кивнул и оттолкнулся от барной стойки.
- Не утруждайся разогревать, - сказал я.
- Я просто заберу это к себе
в комнату.
Он принес миску с тремя хорошего размера картофелинами и половиной золотистой тыквы, формой похожей на колокол.
В середине тыквы, из которой были вычищены семена, лежал добротный кусок масла.
- Я возьму еще бутылку бредонского пива, – сказал я, взяв миску.
- С пробкой.
Не хочу расплескать на лестнице.
До моей комнатушки было три лестничных пролета.
Закрыв дверь, я осторожно перевернул тыкву в миске, поставил на нее бутылку и завернул всю это в кусок мешковины, превратив это в сверток, который смогу нести под мышкой.
Затем я открыл окно и выбрался на крышу таверны.
Оттуда я перепрыгнул на крышу пекарни через переулок.
Кусок луны висел низко в небе, давая мне достаточно света, чтобы видеть, но не заставляя меня чувствовать себя уязвимым.
Не то чтобы я был особо обеспокоен этим.
