— Нам не стоит ждать подкрепления, воевать с нашими силами тоже не стоит — это самоубийство! Даже, если мы соберем всех горожан и дадим им оружие, все равно варвары растопчут нас в первом же сражении. Смерть всех ничего не решит! — вышедший был высокий и смуглый человек, один из немногих в Нимфеи, который выбрал труд кузнеца, конечно, его мастерство на порядок уступало Гефестову, но и этого мастера — Арнела — знал почти каждый, в том числе и наместник. Арнел неплохо орудовал мечом и немало смыслил в боевой тактике.
— Что же предлагает достопочтенный Арнел? — ехидно, но с подобающими словами отозвался на реплику Арнела наместник.
— Надо послать небольшой отряд, чтобы вызнать, кто командует варварами и убить его. Если варварское племя собралось идти войной на нас — мы выиграем время, если нет — то мы ничего не потеряем, — на распев стал говорить Арнел, его голос был ни высок, ни низок, красив и мелодичен, словно голос прекрасной эльфа, о которых ходили давние легенды без намека на правду.
— И кто же пойдет на это? Кто подставит свою спину, чтобы выиграть время? Это дело означает для диверсантов однозначную гибель! — иронично обронил наместник.
— Надо набрать добровольцев, а выйти живыми не такая уж невероятность. Дальняя стрела и вождя у варваров нет, а дальше быстрым шагом назад. Погоня у варваров никакая, ищеек у них нет, следопыты они пускай и ловкие, следы не запутать, пускай они и знают в своих горах каждый камень, но уйти можно! — недовольным тоном отвечал Арнел, ему совсем был не по нраву как с ним говорил наместник.
— Как?! - гаркнул наместник, — Как ты хочешь, чтобы уходил отряд? Идти туда — неминуемая гибель!
— Возможно! — неровно ответил Арнел, — А наместник собирается пересидеть за городским частоколом? Варвары его перепрыгнут одним махом, в осаде непреступных крепостей они почти ни разу не проиграли, а ты, Фарнлес, хочешь пересидеть за детским заборчиком, каким для варваров покажется твой непреступный частокол?! - самоотверженно кричал Арнел, сам едва не задыхаясь от своей смелости, которая у него проснулась, — Хочешь сидеть? Сиди! А я предлагаю набрать добровольцев! Я буду первым! — прихлопнул ногой кузнец, давая понять, что все желающие могут подойти к нему, но таких не оказалось, спустя несколько секунд из разнобокого строя толпы вышел еще один доброволец — Немо. Гефест аж побледнел при виде своего сына, когда он вплотную подошел в Арнелу.
— Я знаю варварский язык, могу немало пригодиться, — начал говорить Немо, — если удастся поймать языка, то я, наверное, единственный, кто поймет среди всей этой толпы — северянин демонстративно окинул площадь взглядом, — речь пленника. И с мечом в руках я далеко не мальчишка с заостренной палкой, не даром называясь Чемпионом Восточного Турнира, а, как вам известно, после трехсот лет я первый кто удостоился этого звания.
— Хорошо… — уныло ответил наместник, — значит, вы всерьез решили убить варварского вождя? — задумчиво протянул он, — Пусть будет так! Есть еще добровольцы? — снова обратился в толпу наместник, и на удивление она отозвалась: вышел тот самый Гвилдор.
— Я пойду! — низким голосом пробубнил он.
— Есть еще кто? — набирая повороты, все с большим и большим энтузиазмом стал говорить наместник.
— Разрешите пойти мне, — обратился к Фарнлесу глава его телохранителей.
— Норгим? — удивился наместник. — Не думал, что ты разделяешь желание лезть в самое пекло, — тихо, так, чтобы услышал только сам Норгим, отчеканил наместник.
— Разрешите пойти! — еще раз повторил Норгим, громко и демонстративно, наместнику ничего не оставалось, кроме как согласиться.
— Можешь идти, — недовольно ответил Фарнлес.
— И я пойду! — вышел из толпы Гефест.
— Извини, друг Гефест, но пятеро уже много. Хватит тех, что уже есть, — отрезал наместник.
— Я все равно пойду! — предупредил Гефест.
— Нет! — твердо отозвался наместник.
— Ты меня не удержишь, если я решил идти — я пойду! — гордо выпрямляя грудь парировал Гефест.
— Стой и не шагу с места! — приказал Гефесту чей-то голос из-за спины, кузнец обернулся и увидел Малаха. Знахарь прибегал к запретным для смертных мысленных разговоров. — Хватит опекать Немо, он уже не мальчик, за которым нужен глаз да глаз. Пусть идет туда, куда зовет его сердце!
— Но его убьют! — так же мысленно, как и его собеседник ответил Гефест, надеясь, что Малах услышит и ответные зовы…
— Это его Судьба!
— Хватит о своих Судьбах! — попытался сделать в разуме вспыльчивый голос кузнец, заранее зная, что этого быть не может при мысленном диалоге.
— Пусть Немо решает сам. Не лезь в его жизнь, — мелодичный голос Малаха вился в голове Гефеста серебряно-белой паутиной.
— Не лезть в жизнь своего сына? Однажды я уже сделал это. Поэтому мне не надо твоих лишних слов! — Гефест замер на пол пути к отряду из четырех воинов, к которым он хотел присоединиться.
— Ты перестал прислушиваться к моим советам? — лился прежней мелодичностью в голове кузнеца голос знахаря.
— Ты знаешь, что нет. Я сделаю, как ты просишь.
Кузнец вернулся в толпу, стал на свое прежнее место, возле своего лучшего друга, с которым он только что обменялся парочкой мысленных фраз.
— И все равно я должен был идти, — обижено промямлил своему другу Гефест, только теперь вслух.
— Нет, — коротко ответил Малах.
— Я снабжу вас всем необходимым, — говорил тем временем наместник, — Лошади, провизия, амуниция, все, что вам понадобиться! Дайте мне подробный список всего необходимого, и я обязуюсь предоставить вам все! — торжественно провозгласил Фарнлес.
— Благодарим наместника! — тихо отозвался Норгим.
На этом Городские Сборы были окончены. Никаких решений после выбора четырех добровольцев больше не последовало. Толпа хаотично зашевелилась, и люди стали неторопливо разбредаться кто куда. Вскоре на площади остались только наместник со своими телохранителями и новоиспеченный отряд диверсантов. Ушел даже непоколебимый Гефест, правда, только после того, как Малах схватил его за руку и потащил за собой. Площадь опустела…
Наместник лично подошел к четверке добровольцев. Он знал, что здесь у каждого есть свои счеты перед неведомым обидчиком за недавнюю «лихорадку»: Арнел потерял родителей, они погибли одни из первых от эпидемии; Гвилдор — сам чуть не стал жертвой безумной болезни, чудом был спасен; Норгим был тем единственным, кого последствия Болезни минули стороной, у него не было родственников, не за кого было и мстить, лишь дурман, окутавший его воинов — братьев, которых никогда не было! — мог стать причиной для мести; мотивы Немо ясны, как белый летний день, — отомстить за возлюбленную, за ее жуткую и болезненную смерть. Здесь каждый хотел поквитаться, с кем — неважно, главное — за что! Как только Фарнлес ткнул пальцем на врага, сразу и каждому из четверки диверсантов стало ясно "я, и только я буду тем, кто убьет виновника всех бед!".
