— Энни, у тебя есть что-нибудь от головы?
— Топор дома забыла. Ты уверена, что это мигрень?
— Нет! Я ни в чём не уверена — у меня перед глазами пламя пляшет, а голова трещит, как спелый арбуз…
Подруга взлкткла со скамейки и уставилась на меня, уперев руки в боки.
— Ну-ка, повтори. Пламя, говоришь, пляшет? Голова, значит, трещит?
— Ну да.
— Всё ясно. Это тебя пытается отыскать кто-то неопытный и прёт напролом.
— И что делать?
— Можешь терпеть — терпи. Если нет, снимай блок.
— Какой блок? — от жуткой боли я окончательно перестала соображать.
— Какой?! Тот, которым ты свои мысли и своё местонахождение скрываешь. Тот. Который сейчас кто-то сильный, но тупой, пытается сломать. Что скажешь?
Вместо ответа я сосредоточилась и открыла мысли. Да ещё и отправила неизвестному магу послание: "Чё ломишься, придурок? Телепатнуть слабо?!"
Головная боль прошла, а за спиной послышался смущённый голос:
— Прости, я действительно не догадался.
Энни испуганно отшатнулась, а я уже поняла, кого увижу.
— Сартес, это ты? Привет.
— Привет. Слушай, ты как? Я точно по-дурацки поступил…
— Всё в порядке. Уже. Энни, ты где? Познакомься — это Сартес. Сартес, это Энни, моя лучшая подруга.
Обычно бесстрашная чернокнижница держалась метров за пять от скамейки и ближе подходить явно не собиралась. Я хихикнула, а жрец нахмурился.
— Чего ты боишься? Я ведь не кусаюсь. Если так и будешь стоять и трястись, то лучше уходи.
Энни восприняла последнюю идею "на ура" и, пожелав мне удачи, убежала. Я даже не успела сказать, чтобы она занесла мне домой забытую жемчужину. Ну и ладно, пусть на одну ночь всё так и останется.
— Зачем ты меня искал? — обратилась я к Сартесу.
— Хотел просто поговорить. У меня ведь друзей совсем нет — проклятая работа всё время занимает.
— Как я тебя понимаю! У меня у самой, когда есть дело…
— А сейчас у тебя есть дело? — поинтересовался он, а у меня этот вполне естественный вопрос вызвал кучу сомнений. Почему он спрашивает про дела? А вдруг он всё знает и играет со мной, как кот с мышью? Если он только строит из себя идиота? Очень осторожно я ответила:
— Да, есть. Но оно совсем ерундовое, даже говорить о нём не стоит.
— Ну, мы и не будем. Можно хоть иногда поговорить не о работе и не с жрецами — для меня это настоящий праздник.
— Серьёзно? Неужели тебе не позволяют общаться ни с кем за пределами Храма?
— Вообще-то такого запрета не существует. Официально. Но это очень не поощряется.
Заметив мой недоумённый взгляд, Сартес пояснил:
— Выговора мне не объявят, и наказания не назначат. Но Наставник замордует так, что нбо с овчинку покажется и сплошь в алмазах…
— Серьёзно?
— Серьёзней не бывает, — мрачно вздохнул жрец, ковыряя землю носком ботинка.
— Слушай, а почему ты говоришь о своём служении так, словно для тебя это тяжёлая ноша, обуза?
— А с чего ты решила, что всё обстоит как-то иначе?
— Ну-у… я думала, все жрецы приходят в Храм добровольно.
— Ну да, — заметил Сартес. — Вход доллар, выход сто — знаешь такое? Когда я пришёл в Храм, я был несколько иного мнения о служении Вельзевулу.
— Так уйди! Не убьют же тебя, правда?.. Или…
Сартес вздохнул.
— В том-то и дело. Если только подумаю нарушить обет, меня тут же и убьют. Без лишних предисловий.
Мне стало немного жаль незадачливого паренька, и я тут же удивилась необычному чувству. Чтобы я, лаки, Чёрная Кошка, пожалела хоть-кого-нибудь?! Нет, со мной явно что-то не так.
— О чём задумалась?
— Да так. О разном. Знаешь, я хотела спросить — этот твой триумвират…
— Просто триумвир.
— Да-да, извини, — этот триумвир нужен только в качестве ритуальной принадлежности или нет?
— Ты разве забыла, как я тебя перенёс?
— такое забудешь, — мрачно отозвалась я.
Жрец расхохотался.
— Ничего смешного не вижу!
— Потому что зеркала нет! Ты сейчас на обиженного кролика похожа!
Я махнула на него рукой и стала ждать окончания приступа весёлости.
— Ой, ладно. Ты успокоился? Отлично. Так вот: я же незнаю, может, ты сам всё сделал, а триумвиром для понтов покрутил?
— Нет, ты что! Мне даже простенький портал не создать самому. Ты думаешь, почему жрецы постоянно с триумвиром ходят? Совсем не для понтов. У меня седьмой кровень чистой Силы, а с ним — пятый. Каково?
— Да-аа… — протянула я, мысленно просчитывая уровень Клахема. Значит, всё, что требуется — это снять с него триумвир?
— Ты опять ушла в себя.
— Да вот… Как ты думаешь, какой общий уровень будет у жреца со вторым храмовым? У тёмного, естественно.
— Смотря какой жрец.
— Тоже Вельзевула.
— Ты имеешь ввиду кого-то конкретного?
Я призадумалась, а потом улыбнулась самой своей безмозгло-голливудской улыбочкой.
— Да! Я вот подумала — интересно, а какой уровень Силы у… у главного жреца Вельзевула?
— Ого! У моего учителя?
— У тво… Что?!
— Да, — с гордостью улыбнулся Сартес. — Он мой наставник.
— Ого!
— Ага. Значит, второй тёмный жреческий — это примерно четвёртый общий, да ещё плюс триумвир… плюс опыт… Он Магистр.
Я молча во все глаза смотрела на собеседника, в мыслях костеря себя последними словами. Ну зачем я на это согласилась? Идиотка! Мне не пятьсот лет, чтобы устать от жизни! Куда мне, с мои четвёртым общим, тягаться с Магистром?!
Небоьшое пояснение (если вдруг этот репортаж из дурдома будут читать обычные люди). Всего существует девять общих уровней Силы, к которому приравниваются остальные: жреческий, магический, ведьмацкий… За первым уровнем идёт уровень Мастера — это уде ого-го! Всего в мире около сорока тёмных и пятидесяти светлых Мастеров, а Магистров и того меньше. Магистр — следующий уровень за Мастером, и до получения этого звания редко доживают.
Так что — ой-ой-ой. Видали вы все меня в белых тапочках, потому что я никогда не отступаю на половине дела. И вообще…
Мои размышления прервала телефонная трель, и я схватилась за мобильник.
— Алло! Дик, привет.
— Привет, котёнок. Где ты сейчас?
— В парке, с другом.
Молчание.
— Опять дуешься? Как же надоело тебе объяснять…
— Нет, нет! — поспешно отозвался Хельсинг. Я всё понимаю. Работа, да?
— Да, зай.
— Жаль. А какие планы у тебя на вечер?
— У меня? Никаких… пока.
— Как прикажешь это понимать?
— Как хочешь, так и понимай.
— Хорошо! Я понимаю это так: сегодня в девять часов я заеду за тобой, и мы вметсе поужинаем. Ну, как?
