В горнице сидели мои командиры, Клавдий и Лаэрт Тиманский.
— Ты еще здесь? — спросил я усмехаясь.
Чувство юмора отсутствовало у него напрочь. Я ни разу не видел даже, как он улыбается.
— Тарлероль прислал парламентеров. Они сдаются.
Это была приятная новость. Осада под проливным дождем измотала уже всех.
— Отлично! — сказал я.
Воистину, день начинался удачно. Только по Лаэрту этого было не сказать. Мрачным он бывал всегда, это его обычное состояние, но таким угрюмым я его видел лишь однажды: когда он понял, что я не тот, за кого себя выдаю. Расспросить же его было уже некогда.
Сначала были парламентеры. Мы оговаривали условия сдачи. Потом обсуждали, как накормить голодных горожан, как доставить в город лес, как распределить трофейное оружие, куда распределить пленных и где, наконец, сжигать умерших. Потом я собрал военный совет, и мы просовещались до самого вечера.
В город вошли части Клемана, которые стояли в окружении, стрелки Малха Молчаливого и Кастор Железная Лапа со своей тяжелой кавалерией. Войска Лаэрта я так и оставил на юге, на самом критическом тогда направлении. Это, конечно, не значило, что мой наставник отдалялся от меня больше, чем на десять шагов. Он всегда был у меня на глазах, а я — у него.
Бриан Непобедимый въехал в освобожденный город на белом коне, в окружении своей дружины. Истощенные, измученные жители всё же нашли в себе силы выйти на улицы, покричать от радости и даже поплясать, хотя и погода не располагала к веселью.
Комендант города облюбовал для себя дворец герцога Тарльского, которого давно не было в живых, он погиб еще при защите Тарлероля. Дворец мне тоже приглянулся, я разместился в нем со штабом, а коменданта с его свитой отправил пока в подвал, чтобы потом обменять на своих.
Сумерки сгущались, погода портилась. Я стоял у окна и смотрел на дворцовую площадь. Люди выстраивались в очередь за хлебом, который раздавали с телег интенданты, дождь моросил как из сита. Женщины заматывали головы платками и кутались в меховые накидки, мужчины натягивали капюшоны на самый нос. А у меня жарко горел камин, на столе стоял недоеденный ужин, во всех проемах висели огромные сияющие зеркала, каких не было даже во дворце у короля Эриха, и в них отражался бодрый, довольный победитель. На спинке стула у него за спиной как мокрая тряпка висел белый плащ настоящего Бриана…
Я актер, и я очень остро всё это чувствовал. Я был в чужом доме, я проживал чужую жизнь. Всё тут было не мое. А меня самого как будто и не было, меня убили еще тогда, отравили из этого злосчастного кубка…
Внизу, в толпе, среди тех, кто уже получил хлеб и теперь мог плясать, я увидел женщину в черном. Пестрела на ней только меховая безрукавка. Она шла медленно, но уверенно, людей для нее словно не существовало. Я торопливо открыл окно.
— Эрна!
Она обернулась, прикрыв лицо от дождя, подняла вверх голову.
— Зайди ко мне! Слышишь?!
Уже не только Эрна, но и все, вся площадь смотрела на мое окно, и кто-то уже кричал: "Слава великому Бриану!".
Я привык и к публике, и к овациям, но на этот раз кланяться мне не хотелось. Я задернул штору.
* * * *** ************** * * *
*** ************** * *9
Лаэрт был пьян. Караул у дверей, конечно, пропустил его ко мне без доклада, он вошел неровной походкой, упал в кресло и уставился на свое отражение в зеркале. Думаю, на этот раз он собой не любовался.
— Жаль, что ты не пьешь, Бриан.
— Почему это я не пью? — сказал я удивленно, — я не пью только из кубков. А из любой другой посуды…
— Ну, так вели принести!
Мы пили из кружек. Вино грело, но не ударяло в голову.
— Мы больше не враги, ты прав, ты…
Говорил он довольно бессвязно, но я понял, что что-то изменилось.
— Что случилось, Отважный? С чего это ты так заговорил?
Лаэрт пододвинул к себе бутылку вместе со столом.
— Мне больше не нужен Стеклянный Город. Всё!..
— Что всё? О чем ты?
— Всё. Она мертва.
— Кто?
— Анриетта Алонская.
— Откуда такие сведения?
— Я допросил пленных из того обоза.
Лаэрт запустил руку в карман и вынул оттуда всё те же огненно-красные бусы, стиснул в могучей руке и швырнул на стол.
— Она носила такие же, может даже, эти самые. Ты, я слышал, отсылаешь подарки одной актрисе? Юноне Тиль, кажется? Подари ей.
Я действительно считал, что Юнона достойна самых лучших украшений, но гонцов я к ней слал совершенно не за этим, а как мы договорились — за новостями.
— Не жалко? — спросил я.
— Подари, я сказал. Им цены нет… Это я откупаюсь. Мне стыдно перед тобой. Я чуть не предал Лесовию, а ее, оказывается, нет в живых!
"Бедный Амильо!" — подумал я, глотнул из кружки и уставился на Лаэрта.
— Ну, теперь-то, надеюсь, мы договоримся?
— Теперь? Конечно. Я не знаю, кто ты, но ты всё делаешь честно. Теперь я с тобой, Бриан. До конца.
Он тоже был парень прямой. Удивительно, что любовь да еще к чужой жене так вскружила ему голову! Впрочем, хозяйка провинции колдунов должна была быть ведьмой по определению!
— Как ты думаешь, зачем Стеклянный Город Флоре Фурской? — спросил я, — это ведь ее идея: заменить настоящего Бриана на послушную овечку и развернуть войско, куда следует?
— Ей город не нужен, — сказал Лаэрт, — ей нужен трон для ее супруга, только и всего.
— Это они тебе так сказали.
Он смотрел тупо. Им действительно легко было манипулировать, особенно такой опытной интриганке, как Флора.
В это время в дверь заглянул караульный и сообщил, что ко мне пришла ведьма. Он так и сказал "ведьма". Это прозвище закрепилось за Эрной прочно. Я велел ему впустить ее и позвать моего посыльного Ганса.
Эрна прошла несколько шагов и остановилась. В руках у нее был узелок из клетчатой шали, с плеча свисала потрепанная сумка на длинном ремне. Широкие одежды скрывали ее тело, точнее, отсутствие такового. У нее не было ни возраста, ни плоти, ни пола, как у ожившей иконы.
— Привидение, — сказал пьяный Лаэрт, — гони ты ее, Бриан, она с того света!
— Тебе пора спать, — ответил я, — и оставь в покое моих гостей.
Проходя мимо Эрны, он издал какое-то фырканье, содрогнулся и почти выпал в дверь. Она только молча посторонилась.
— Здравствуй, Эрна, — проговорил я наконец, — прости его, он пьян.
Она смотрела на меня спокойно и серьезно, выступление Лаэрта, похоже, не задело ее совершенно.
— Ты здоров, Бриан?
— Ты еще спрашиваешь? Посмотри на меня! Я здоров как бык, пьян и весел. У меня сегодня праздник!
— У всех сегодня праздник.
— Проходи, садись.
