– Он может узнать. Но, учти, это опасно.
– Опасно?
– Если единорог проверяет твою честность, то либо ты доказываешь ее, либо умираешь.
Я был напуган.
– Но я совсем не хочу умирать! Предположим, он ошибется...
– Единороги не ошибаются. Так ты согласен на испытание?
Я сглотнул.
– Ну ладно. Но, я надеюсь, он хоть знает, что делает?
Мари-Анна соскользнула со спины единорога и, подойдя к Гортензии, оперлась на нее.
– Все в порядке, Юланд!
Жеребец приблизился ко мне и, склонив голову, направил рог прямо мне в грудь. Прилива храбрости я при этом не ощутил. Одно его движение – и мне конец.
– Говори, – сказала Мари-Анна.
– Что говорить?
– Клянись, что никому не выдашь, где находится источник.
– Клянусь, что никому не расскажу и не покажу, где находится целебный источник, к которому ты меня привезешь, – с опаской выговорил я.
Юланд ударил – и рог пронзил мне грудь.
Затем единорог отпрянул, а я все еще стоял остолбенев. Я даже не успел испугаться, настолько быстро все произошло.
– Э... – выдавил я с еще большей неловкостью, готовый рухнуть на землю со всем возможным в смертный час достоинством.
– Ты невредим, – сказала Мари-Анна.
Я взглянул. Ни раны, ни крови на груди не было.
– Но...
– Ты сказал правду, – объяснила Мари-Анна. – Если бы ты солгал, удар бы оказался смертельным.
Я наконец понял, ноги у меня подкосились, и я дал себе слово вообще никогда не лгать.
– Садись на Юланда, – сказала Мари-Анна. – Он говорит, что источник неподалеку. А мы подождем здесь.
– Я не знаю, как садиться! – И это была чистая правда.
Она подошла, прихрамывая.
– Согни ногу в колене.
Стоя рядом с единорогом, я приподнял и согнул левую ногу. Мари-Анна взяла меня за ступню.
– Теперь забрасывай правую ему на спину, как только я тебя подниму.
Я подчинился – и, глазом не успев моргнуть, очутился на единороге. Нет, к магии это отношения не имело, но все равно трюк был ловкий.
– Э... Спасибо, – сказал я.
– Не стоит благодарности, – с улыбкой отвечала она.
Я почувствовал головокружение. Мари-Анна была так добра ко мне!
Но тут Юланд тронулся, и мне пришлось вцепиться в гриву. К изумлению своему, я скакал на единороге. Юланд несся, как ветер, и это не было штампом, ибо копыта благородного животного едва касались земли. Невредимые, мы летели сквозь самые густые заросли, лишь листва шуршала. Ход у единорога был удивительно ровный: казалось, что я плыву в лодке по тихому озеру.
Страхи мои развеялись и сменились восторгом. Правда, думаю, что здесь-то уж без магии не обошлось.
– Как здорово, спасибо! – сказал я.
Юланд дернул ухом, и это означало: да. Я не предполагал, я знал это точно. Условный язык копытных волшебным образом стал мне понятен. Я раньше и представить не мог, какие чудесные существа эти единороги!
Вскоре мы выехали к небольшому пруду на поляне. Озерцо как озерцо, только вот в кустах на берегу – ни единой сухой ветки.
Юланд остановился, и я соскользнул на животе с его хребта. У Мари-Анны это выходило куда изящней, и соскальзывала она на попке. Но, во-первых, я был еще новичок, а во-вторых, у нее попка была удобнее.
Я выудил из мешка две бутылки, искренне сожалея о том, что они такие маленькие. Я не собирался торговать эликсиром, просто мне хотелось принести его побольше для Мари-Анны и Гортензии.
Я опустился на колени и попытался наполнить первую бутылку, но берег оказался скользким, и, не удержав равновесия, я упал в пруд лицом. Бутылки вырвались у меня из рук, и, с ужасом осознав, что рискую потерять их безвозвратно, я сделал отчаянный рывок, в результате чего мне удалось схватить одну из них еще до того, как я пошел ко дну.
Омут был глубок. Я чуть не захлебнулся в нем, пока не сообразил, что давно пора барахтаться и вообще выплывать. Оказавшись на поверхности, я долго кашлял и отплевывался. Бутылка была полна. Вымокший до нитки, я выбрался на берег и принялся искать пробку.
Взгляд мой упал на Юланда. Не в силах сдержать смех, единорог заливисто ржал. Потом расхохотался и я, представив, насколько глупо выглядело мое падение.
Заткнув бутылку, я спрятал ее в мокрый заплечный мешок и остановился в сомнении перед единорогом. Он был настолько высок, что без помощи Мари-Анны нечего было и думать о том, чтобы вскарабкаться к нему на спину.
– Может быть, принести камень – и с него?.. – задумчиво предположил я вслух.
Но тут он мотнул головой, приглашая прыгнуть.
Я содрогнулся. Потом прыгнул и, к изумлению своему, обнаружил, что сижу верхом.
Как могло такое случиться? Прыгать я не умел. Мои тонкие кривые ноги успешно справлялись лишь с ходьбой. Проделать такой трюк под силу было разве что какому-нибудь атлету.
А Юланд уже несся, как ветер. Так и не преодолев удивления, я снова очутился на поляне, где ожидали нашего возвращения Мари-Анна и Гортензия.
Я соскользнул с единорога – на этот раз с большей ловкостью.
– Привез! – сказал я.
– Ты весь мокрый! – воскликнула она.
– Упал, – смущенно объяснил я.
– В целебный источник? Ну и здоров же ты теперь, наверное!
Ах, вот оно что! Я же чуть не утонул в источнике, да и нахлебался предостаточно! В мускулах гудела сила. Зрение и слух стали острее. Неудивительно, что я с такой легкостью взлетел на спину единорога. И Юланд знал об этом с самого начала.
Я протянул бутылку Мари-Анне.
– Нет, прибереги ее, – сказала она. – Дай-ка лучше твою рубашку.
Я снял заплечный мешок, потом рубашку и отдал девушке. Мари-Анна выжала ее над больной лодыжкой. Полился эликсир.
– О, действует! – воскликнула девушка. Встала на ноги и, уже не прихрамывая, подошла к Гортензии. Стоило нескольким каплям эликсира упасть на место перелома, как животное перенесло вес на мгновенно выздоровевшую ногу и тоже перестало хромать.
Мари-Анна возвратила мне рубашку.
– Спасибо тебе огромное, Хамфри, – сказала она. – Мы так тебе благодарны!
Затем она меня поцеловала.
Я настолько растерялся, что даже не смог покраснеть. Возникло чувство, что я куда-то уплываю. Мнение мое о девушках стремительно менялось.
– А теперь – к речке! – скомандовала она. – Я – на Гортензии, ты – на Юланде!
Еще не опомнившись, я помог ей сесть верхом и одним прыжком взлетел на своего скакуна. Пытаясь прийти в себя, я даже не заметил, как мы добрались до речки.
Мари-Анна спешилась и принялась раздеваться.
– Но... – начал я. Чувства мои не возражали против происходящего, но разум был в сомнении.
Она повернулась ко мне, сбрасывая рубашку.
– В чем дело? Мы же не собираемся делать сейчас ничего плохого, верно? Да и вообще не собираемся! Стало быть, раздевайся и идем купаться.
