— Я тоже, — поддержал её Барбос, давно уже вылезший из кустов.
— Да и мне неохота с ними встречаться, — признался Любим Парамоныч. — До сих пор, правда, он мне не мешал. Сидел себе тихонько в лампе, а лампа лежала в ящике. Кто же знал, что к джиннам нужен особый подход? Вот и думай теперь, как быть, если мне ещё раз предложат лампу с джинном? Оно бы и не хотелось, но, вроде бы, и места она не пролежит…
Авдей засмеялся.
— Чем же мне вас отблагодарить? — задался новой мыслью купец. — Лампа не принесла вам пользы, а мне бы хотелось, чтобы у вас осталась обо мне добрая память.
— Она и так останется, — заверила его Адель.
— Нет, мне бы хотелось что-нибудь для вас сделать. И накормили вы меня, и плот отыскали, а я вам ничем не помог.
Девушку осенила отличная мысль.
— Любим Парамоныч, если среди ваших товаров найдётся женская одежда, то я бы купила у вас платье.
— Есть платье, есть, — обрадовался купец. — А денег мне твоих не надо.
Он принёс целый ворох одежды, и Адель выбрала себе крепкое, удобное и немаркое платье.
— Бери ещё, — убеждал Любим Парамоныч. — В дороге всё может приключиться. Порвёшь его или запачкаешь, а переодеться-то не во что.
И он сам выбрал для неё две юбки и несколько кофточек.
— Вот удобная одежда, — убеждал он. — Кофта порвётся — юбка цела, останется лишь верх поменять. Или наоборот. А вот и башмачки. Вот лёгкие, а вот эти — на дождь. Сейчас и тебя, Авдей, приоденем.
Но Авдей отказался, показав, сколько вещей дал ему с собой мельник.
На прощание устроили парадный обед, который вновь завершили дыней. Купец дал путешественникам с собой побольше сала и хотел было нагрузить их дынями, но они взяли лишь одну, и ту после долгих уговоров.
— Эх, жаль прощаться с хорошими людьми! — вздыхал Любим Парамоныч. — И с тобой, Барбос, жаль расставаться. Ты мне мой товар спас, а мне тебе и предложить кроме сала нечего.
Барбос облизнулся.
Купец сошёл на свой плот и поплыл на юго-запад, а путешественники пошли на восток.
— Жаль, что нам с ним не по пути, — посетовал было Авдей, но потом другое соображение пришло ему в голову. — А впрочем, у нас разные задачи. Он медленно обходит деревни и сёла, а нам надо двигаться быстро, без долгих остановок. А мужик хороший. Вот бы нам ещё такой встретился, но чтоб оказался попутчиком.
У Адели тоже осталось очень приятное чувство от знакомства с купцом. Кроме того, у неё был теперь запас добротной одежды и крепкие башмаки, потому что её собственное платье и обувь, с которыми она распрощалась, выдавали, какой длинный путь она проделала в этом наряде.
Авдею вновь пришлось сооружать плот, когда путешественники подошли к протоке. Переплыв её и пройдя по небольшому сосновому леску, они очутились на берегу не очень широкого по здешним меркам озера, так как противоположный берег был виден.
— Переночуем здесь, — решил Авдей. — Утро вечера, конечно, мудренее, но я уже сейчас вижу, что завтра с утра мне придётся связать плот покрепче. Думаю, что легче нам переплыть через это озеро, чем обходить вокруг. До того берега совсем близко, а озеро, как мне сдаётся, очень длинное.
— Наверное, — согласилась Адель.
— И переплывём, — поддакнул Барбос. — Нам не впервой.
Ужин удался на славу и был завершён вкусной дыней.
— Надо ценить такие дни, — сказал Авдей. — Я всю жизнь скитаюсь по свету и всегда светлое перемежается с тёмным, а плохое с хорошим. Знали мы голод и жажду, потому и надо ценить, когда есть вкусная еда и свежее питьё. Бывало, что замерзаешь, а костёр разложить не из чего. Поэтому надо особенно ценить возможность посидеть у огонька и погреться. Во всех испытаниях, друзья, помните, что, когда они кончатся, вы с тем большей радостью насладитесь покоем, что мужественно их перенесли.
— Мы потеряли хозяина, — напомнил Барбос.
— Раз мы знаем, что вернём ему жизнь, то надо думать о том, как нам будет радостно вновь с ним увидеться.
Утром, не успели они допить чай из брусничника, как над лесом зашумело. Барбос с лаем вскочил, а из-за деревьев вылетело что-то очень большое и, захлопав крыльями, опустилось на берегу.
Авдей встал и перекрестился, Барбос попятился, а Адель так и осталась сидеть у костра, совершенно растерявшаяся от неожиданности и страха. Невдалеке от них выгибали мощные длинные шеи и складывали крылья два чёрных дракона, запряженные в колесницу, в которой сидел мужчина с узкими раскосыми глазами, тонкими чертами гладко выбритого лица и с тёмной вертикальной полоской вместо бороды на подбородке. Одет он был во что-то широкое с вышитыми по чёрному фону красно-жёлтыми драконами. Когда Адель была маленькой девочкой, отец привёз её матери в подарок китайский халат такого же типа, только фон был не чёрный, а синий.
Когда незнакомец встал и вылез из колесницы, выяснилось, что на нём надет не обычный халат, а что-то несравненно более сложное с широким расшитым поясом.
— Рад вас приветствовать, добрые путники, — поздоровался вновь прибывший, усердно кланяясь. — Но если моё появление нежелательно, я сейчас же удалюсь.
— Мы тоже рады видеть тебя, чужестранец, — откликнулся Авдей, косясь на драконов, принявшихся поедать ветки у прибрежных кустов. — Необычные кони в твоей телеге.
Незнакомец рассмеялся тихим тонким смехом.
— Мои драконы спокойнее иных коней, а пользы от них больше. — Если надо, они побегут по земле, поплывут по воде, полетят по воздуху. Размерами они велики и на вид грозны, но нрав у них кроткий. Лебеди, а не драконы. Я и зову их своими чёрными лебедями.
— Кто же ты часом будешь, мил-человек? — спросил Авдей. — Учёный какой или по торговым делам?
— Я маг, — объяснил незнакомец. — По-вашему, волшебник, чародей, колдун. Своего имени говорить не буду, потому что вы его всё равно не сумеете произнести, а зовите меня просто Чжан.
— Чан? — не понял Авдей. — Язык плохо ему повиновался при произнесении иностранных слов.
— Чжан, — поправил маг.
— Чжан, — повторила Адель.
— Чан, — вновь прозвучало в устах Авдея.
— Чан, — повторил Барбос недовольным голосом. Маг ему не нравился.
— Пусть будет Чан, — сдался Чжан. — Я чёрный маг, то есть занимаюсь чёрной магией, и достиг титула магистра.
— Преуспел, значит, в своём ремесле? — уточнил Авдей.
Чжан не нашёлся, что ответить, и только поклонился.
— Кто же вы такие? — спросил он. — Если я не очень вам помешаю, то позвольте мне присесть к вашему очагу.
— Конечно, — спохватилась Адель. — Не хотите ли поесть?
— Не беспокойтесь обо мне, — попросил Чжан. — Я недавно завтракал.
