-- Это так, -- согласился Венсор, не чувствуя подвоха. -- Маан са Раву на самом деле верит, что приближается смутное время.
Левиор сделал вид, что обеспокоен.
-- А оно приближается?
-- Откуда ж мне знать, -- хмыкнул Венсор. -- Мир был слишком хрупок даже в лучшие времена. Нам-то, мой дорогой Левиор, нечего бояться Сида Сароса. Зарокийцы -- прямые потомки греолов! Наши вены полны изумрудным Уино, а вовсе не этой жидкой красноватой жижей, что зовётся у людей кровью. Грядёт наше время -- эпоха Детей Сароса, потомков богоподобных греолов! А люди, феа и, конечно же, отвратительные, премерзкие онталары... О Великий Сарос, как же я их ненавижу!.. никак не должны выжить. Представь, что бродяга Ганис вернётся, наконец, домой -- в лоно Сароса, отца своего. Почувствуй, как божественный свет невиданной силы и безбрежные океаны Уино заполняют пространство! Мы с нашей предрасположенностью к этой божественной субстанции должны, наконец, занять своё законное место и стать полноправными властителями Ганиса. А вот остальным я не завидую: те из них, кого не разнесёт в клочья от переизбытка Силы, либо сдохнут от голода, либо станут добычей для обезумевших зверей...
-- А сколько камней не хватает Маану са Раву, кеэнтор?
-- Хороший вопрос, Левиор. Надеюсь, ты отыщешь ответ на него.
"Попробую".
В это время дверь за их спинами скрипнула, Венсор обернулся, махнул кому-то рукой.
-- Я оставлю тебя одного ненадолго, -- сказал он и, не дожидаясь ответа Левиора, зашагал к двери.
Глава 4. Лис и Ягнёнок
Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы
о. Ойхорот. д. Два Пня
На затерянную средь гор и дремотных лесов деревеньку опускалась тихая беззвездная ночь. Тяжёлые, свинцово-серые облака плыли по небу с величавой медлительностью. Лёгкий ветерок покачивал бронзовых: обжору Лиса и друга его, выпивоху Ягнёнка, печальным посвистом убаюкивая уставших за день зверюшек. Хорошо было -- тихо и благостно.
Трактирщик Барг стоял на крыльце и, лениво позёвывая, глядел на облезлого кота Паську, обстоятельно и скрупулёзно исследовавшего содержимое мусорной кучи. Посетителей в "Лисе" было предостаточно, но у столов суетились жена трактирщика Фюта, две служанки и сыновья Дикс и Атер, и, пока основная масса народа ещё не нахлынула, Барг мог позволить себе небольшую передышку.
Ветер усилился, на улице заметно похолодало. Трактирщик зябко поёжился, кинул осуждающий взгляд на небо, облака и аморфный ещё Оллат.
-- Иди уже домой, Пасямка, -- позвал облезлого следопыта Барг и шагнул на порог.
Притворив поплотнее дверь, он с удовольствием потянулся, до хруста в суставах, и неспешно заковылял к большому камину, с подкоптившейся дубовой полкой и кабаньей головой над ней, гостеприимно и жарко пыхтевшему у дальней стены.
В просторном общем зале "Лиса" расположилось около трёх десятков посетителей, в основном заезжие торговцы, охотники и зажиточные ремесленники. Одни сидели за деревянными столами, другие потягивали эль и вайру, пристроившись на высоких табуретах у стойки, а если некоторые из них и выглядели не совсем трезвыми и благоразумными, то и не столь глубоко в питие погрузившимися, чтобы это резало глаз.
Недалеко, у камина, на небольшом возвышении, в центре круга слушателей сидел старина Хабуа. Онталар самозабвенно, смежив от наслаждения веки, рассказывал историю грехопадения Сеортии -- красивейшей из смертных дев, познавшей великие тайны греха, искусства любви и безудержной страсти. Благодарные слушатели внимали ему, раскрыв рты и затаив дыхание. В коротких паузах старик смачно сёрпал, отхлёбывая изрядную порцию эля, и нежно оглаживал массивную деревянную кружку морщинистыми ладонями.
Завершив повествование, Хабуа, проигнорировав уговоры толпы, направился к свободному столику, где намеревался скоротать остаток вечера за кружкой-другой эля. Сидевшие по соседству Саима и Тэйд почтительно, при его приближении, встали и поклонились.
-- Как, ребятки, дела ваши? Долго ещё в этом клоповнике зады парить собираетесь? Я вижу, вам не подали, подсаживайтесь-ка ко мне. Давайте-давайте -- это, к вашему сведению, лучший столик в "Лисе", если не сказать большего. Знаете, кто за ним сиживал? Нет? Ну, так знайте: однажды тут останавливался великий мудрец Вакуз Фалерро -- автор "Вальфирагских рассказов" -- и сиживал он в аккурат за этим самым столом, -- длинные пальцы онталара заскользили по торцу столешницы. -- Тут где-то табличка была... сейчас-сейчас, где-то здесь... Опять содрали, варвары, -- досадливо фыркнул он. -- Надо напомнить Баргу, чтоб новую привесил, а то как-то несолидно... Ну, так что, долго вас звать? Идёте, аль нет?
Саима и Тэйд послушно перебрались за его столик.
-- Бог мой Тамбуо! -- Хабуа достал трубку, выложил на стол кисет. -- Кого только эти стены не видали. Местечко-то знатное, коль кто из северных земель на юг собрался, так наших Пней ему никак не миновать.
Служанка Нара продефилировала меж столов с подносом в руках, радужно улыбнулась Саиме и Тэйду.
Рука Хабуа дёрнулась, два астрагала загромыхали по отполированному зеркалу стола.
-- Сыграем?
-- Можно. Но сперва ужин, -- остановил его Саима.
-- Согласен. -- Хабуа привычным движением сгрёб камни.
Спустя пару минут, перед ними появился трактирщик Барг с тремя мисками тушёных овощей, двумя тёплыми караваями и большим блюдом ароматно дымящегося мяса. В несколько привычных движений он уместил всё это на столе перед посетителями. Следом за ним появились Дикс и Нара и с ловкостью уличных акробатов принялись заполнять стол кружками и тарелками.
***
Приблизительно в это же время Крэч, затаившийся у стены дома напротив, наблюдал за дверью "Лиса и Ягнёнка".
Ветер, как и раньше, играл опавшими листьями. Повсюду расстилался густой зелёный туман. А безмолвный Сарос беззаботно дремал на грозовых облаках.
Улицы деревни были пусты, но, несмотря на поздний час, окна нескольких домов светились. Дверь "Лиса" открылась, выпуская на свежий воздух парочку жарко о чём-то спорящих посетителей; волна громкого смеха вырвалась наружу и покатилась по ночной улице. Дверца тут же захлопнулась, а музыка и смех, приглушённые толстыми стенами утихли. Теперь, восстановившуюся в утерянных правах тишину нарушали лишь шорохи кота Паськи (несмотря на уговоры Барга так домой вернутся и не пожелавшего) и нудные поскрипы бронзовой вывески.
