Когда колдун перешёл к внутренней стороне руки, меня замутило, к горлу подкатил комок тошноты. Я выдернул запястье, отвернулся, и меня вырвало. Как ни странно, после этого стало легче. Холод и боль в груди отступили, пропало помутнение в глазах.
– А ты боялся. – Жан кинул к очагу почерневший нож, пламя на котором почти потухло, и взял кружку с разведённым драконьим огнём. – Пей.
– Что?! Я не дракон!
Совсем старый из ума выжил. Это зелье все внутренности сожжёт.
– Пей. – Колдун сунул кружку мне под нос. – Сейчас ты продолжаешь медленно замерзать, а это зелье тебя согреет и поможет моим заклинаниям привести в норму внутреннюю энергию тела.
– Подожди, подожди. – Я отодвинул кружку от лица. – Ты же говорил, что насчёт внутренних токов энергии – это только мнение есть. А если я сгорю?
– Вот сейчас мы это и проверим. – Жан посмотрел мне прямо в глаза. – Шансы пятьдесят на пятьдесят, но это лучше, чем медленно замерзать. И в любом случае ты не сгоришь, концентрация не та.
– Ну-ну. – Я тяжело вздохнул и одним глотком выхлебал мутную жидкость. Тёплый раствор не имел какого-то определённого вкуса, но острой болью опалил горло, пищевод и желудок. Разъедая внутренности нестерпимой резью, огонь начал растекаться по всему телу. Я захрипел, и вырвавшийся из лёгких воздух обжёг ноздри.
Не помню, как потерял сознание, но когда очнулся, Макс и Николай держали меня придавленным к полу. Неужели побуянить успел? Жан задумчиво повертел в руках смятую железную кружку и поставил её в буфет.
– Хватит, – расслабился я.
Парни, дождавшись кивка Жана, встали и отошли.
– Как ты?
– Ещё не знаю.
Странные ощущения: громадный кусок льда у меня внутри никак не мог растаять в полыхающем вокруг него пламени. По крайней мере, больше не холодно, почти не холодно. Но стужа просто затаилась, и её осторожные ростки время от времени лёгкими прикосновениями пытались заморозить мою душу.
– Руку покажи, – присел ко мне колдун.
– Смотри. – Я приподнялся, волна жара ударила в голову, из глаз потекли горячие слёзы. – Долго меня ещё колбасить будет?
– Уже нет. – Жан провёл ладонью над предплечьем и сложил пальцы в странную фигуру.
– А-а-а! – заорал я, когда плоть правой руки начала слазить с костей. Никакого преувеличения – ощущения были именно такие. Сделанные колдуном на предплечье надрезы зажили своей жизнью и начали удлиняться, рассекая кожу. Линии, ромбы и странные символы полыхнули огнём и расползлись по руке, сливаясь в сложный узор. Думаю, даже окажись кисть в топке печи, боль была бы не столь ошеломляющей. К тому же на этот раз сознание потерять мне не удалось.
– Получилось! – ликующе прошептал колдун. Сколько удивления в голосе! Ну и гад!
– Сволочь, – в ответ прохрипел я. – Просто ответить на вопрос не мог?!
– Успокойся, всё уже закончилось. – Жан осмотрел мою руку – чёрные узоры на коже казались выжженными, а ещё недавно широкие и воспалённые царапины извивались белыми рубцами. – Конечно, возможны рецидивы, но тут уж ничего не поделаешь – заразу до конца ещё не выжгли.
– Я что теперь, ходячая бочка с порохом? – Предположение о возможных рецидивах мне совсем не понравилось.
– Боюсь, что так. Но это не надолго.
– А если драконий огонь не сможет выжечь стылую лихоманку? – подал голос сидевший у двери Ветрицкий.
– У нас ещё один шар есть, – беспечно отмахнулся колдун.
– Другой вопрос, – никак не унимался Николай, – а если он очень быстро её выжжет?
– Придётся вносить в лечение коррективы, – пожал плечами Жан и, прислушавшись к чему-то слышному ему одному, погасил светящийся под потолком шарик. – У нас гости!
– Коля, быстро на чердак. Макс к двери, – скомандовал я, в темноте нашаривая фуфайку. Кто это – рейнджеры или вчерашние случайные встречные? И как они нас так быстро нашли? – Сколько их?
– Раз, два... пятеро. Трое с фасада, двое сзади зашли.
– Интересно, что им от нас надо? – вслух подумал я, застегнул фуфайку и, подняв с пола штуцер, устроился у окна. Глаза быстро привыкли к темноте, но слишком уж светлой казалась ночь. Краски смазались, всё представало в различных оттенках серого. Месяц давно зашёл, но в узкую щель были прекрасно видны деревья, оставленные нами на снегу следы и... и замерший у края поляны силуэт человека. Глаза защипало, выступили слёзы, а после того, как я несколько раз моргнул, мир вновь обрёл краски и потемнел. Что за шутки? Только что всё же прекрасно видел! Побочные эффекты лечения?
И всё же, что неизвестным визитёрам надо? Ни отвечать на мой вопрос, ни выдвигать свои требования никто не собирался. Из темноты по избушке ударили автоматные очереди. Я едва успел присесть, прежде чем пули сбили с подоконника обмотанную тряпками спинку стула и швырнули её на пол. Вторая очередь угодила в другое окно и оставила цепочку дырок в дверце шкафа. К счастью, пули прошли высоко и попали в стену где-то под потолком. Макс высунул ствол автомата в приоткрытую дверь и полоснул по сугробам. Выгадав момент, я приподнялся и всадил пару винтовочных пуль и заряд картечи в то место, где до этого мне почудился силуэт человека. Неожиданно пол вздрогнул, меня швырнуло к печке, а за окном взметнулся столб огня. Мир опять стал серым, распахнутая взрывной волной дверь вмазала Максу по лицу. Стрельба прекратилась.
– Что это было? – вытерев бегущую из разбитого носа кровь, спросил Макс и ногой захлопнул дверь.
– «Малый кувшин саламандры», – как-то неуверенно ответил прижавшийся к другой стенке печи Жан.
– А почему не «Большой»? – Мне показалось, что я всё ещё различаю медленно затухающие всполохи огненной магии.
– Был бы «Большой», от нас и пепла бы не осталось. Я и «Малый»-то еле блокировал.
– Коля, ты как? – Стоило мне моргнуть, как темнота опять стала непроницаемой. Да что за дела!
– Нормально, только завалило чем-то.
Наверху послышался шорох, а потом из люка свалился деревянный ящик и, ударившись о пол, рассыпался на несколько частей.
– И это всё? – прислушиваясь к тишине на улице, удивился Макс. – На неожиданность понадеялись или патроны кончились?
– Как бы чего похуже не придумали. – Я постучал по деревянному полу и три раза сплюнул через левое плечо.
Не помогло. С лёгким свистом в стене домика начали появляться круглые отверстия диаметром сантиметра по полтора. Древесная труха медленно осыпалась вниз. «Дырокол»! На всю длину комнаты мощности жезла не хватало: явственно различимые мной призрачные лучи едва выдвигались из стен сантиметров на сорок. Дырки возникали в самых неожиданных местах, но пока у неведомого стрелка угадать наше расположение не получалось. Вот такой морской бой. Не могу понять, почему они под таким прикрытием на штурм не идут?!
