Результат устроил и зрителей, и, предположительно, Великого Прадеда. По изменившейся, заискивающей интонации «гадалки» я заключила, что дух уже тут и готов ответить на вопросы — с помощью подручных средств, разумеется. Вождь забрал у тролленка чашечку, торжественно занес ее над блюдом и только нацелился туда опрокинуть, как дверная шкура выгнулась парусом, оборвалась снизу и затрепетала параллельно полу, словно на сильном ветру.
В проеме возник шатающийся Верес. Чудо, что колдун вообще сумел в него вписаться… зато уж в пещере ему было где разгуляться. Воск плюхнулся в воду вместе с чашечкой и прадедовой волей. Кажется, мухоморы всё-таки слегка недоварили. Или недомочили.
Верес юзом прошелся от стены до стены, распугивая опешивших от такой наглости троллей, и остановился перед блюдом. Озадаченно уставился в пустоту перед собой и так размашисто пошатнулся вперед-назад, что трезвый человек не повторил бы этот трюк при всем желании. Даже на спор.
— А ты к-к-кто т-т-такой, а? Кто, «вагурцная рожа»?!! — И сгреб воздух за грудки.
— Верес, какого гхыра?! — трагично простонал Мрак. — Исчезни немедленно, пока дух Великого Прадеда не разгневался окончательно!
— Ааа!!! — возрадовался колдун. — Так эт-та тот самый дед, который нам палки в колеса ставит?! Ну погоди ж ты у меня, плешивый жбыхыдрыз!
Верес тряхнул «призраком», как домохозяйка — пыльным ковриком. Последнего использованного колдуном слова я не знала, тролли же отреагировали на него, как монашки на «гхыр» — сначала остолбенели от негодования, а потом с негодующими воплями бросились на предкохульника.
Верес не глядя отмахнулся. Троллей размело по углам пещеры, как сухие листья веником.
— Я т-т-тя щас так к мракобесам затолкаю, что гхыр еще раз вылезешь!
— А он это может? — опасливо уточнил у меня вождь, потирая ушибленный бок.
Я мрачно пожала плечами:
— Понятия не имею, на что эти некроманты способны. — Племя дружно побросало оружие и повалилось на колени.
— Мужик, отпусти прадеда! — взмолился вождь. — На кой он тебе сдался?
— Ни гх-х-хыра, от мен-ня еще ни один призрак живым н-н-не уходил! Да еще т-т-такой прттивный! Уууу, морда…
Верес с размаху засадил в пустоту кулаком, «не попал» и взбеленился еще больше. Похоже, прадеду предстояло отправиться в преисподнюю по частям…
— Слышь, хвыба, — потеребил меня за штанину вождь. — Скажи своему дахрабу выггатому, чтобы оставил нашего предка в покое!
Я свысока смерила его ледяным взглядом.
— Сами виноваты, нечего было нас мухоморами травить!
— Кто травил?! — обиделся тролль. — Да у нас это самый ымбрец, последний бочонок для вас, лабарров неблагодарных, расколупали! Одна миска — и всю ночь до того выргные сны будут сниться, что просыпаться не захочется! Кто ж мог подумать, что он ими так ужрется?!
Ощутив легкий укол вины, я вздохнула и, выступив вперед, слащаво попросила:
— Верес, пожалуйста, положи дедушку на место…
— А об-б-быратни мне тоже не ук-к-каз!
Вождь поспешно отполз в дальний угол. Собака укоризненно покосилась на меня и спрятала морду в лапах. Как ни странно, перед ней мне действительно стало стыдно.
— А если он извинится и скажет, что благословляет своих детей на великую битву и даже сам впереди полетит?
Колдун призадумался. В пещере воцарилась такая благоговейная тишина, что, кажется, можно было расслышать сдавленный хрип схваченного за горло привидения.
— Ну… а он точно извинится?
Тролли шепотливым хором принялись умолять Великого Прадеда «не быть мгмыром» и пообещать «жрыбатому шаману» всё, что он хочет. К их и нашему облегчению, вконец запуганный призрак не стал ломаться, ибо Верес, подозрительно его выслушав, подобрел и даже соизволил снисходительно потрепать Великого Прадеда за бороду.
— С-с-сразу б-бы т-т-так!
— Вот и отлично, договорились! — Мы с Мраком быстренько, пока тролли не успели подняться с пола, подхватили колдуна под локти и потащили к выходу. Рест предупредительно забежал вперед и отдернул дверную шкуру.
На пороге Верес уперся, с нечеловеческой силой вырвал у меня свою руку и, обернувшись, размашисто погрозил пальцем:
— С-с-смотри у меня, с-с-старый гхыр! Я т-т-тя хорошо запомнил!
А едва мы наконец вытолкали его в коридор, закатил глаза и обвис на наших руках. Вечер бесспорно удался.
Просыпался Верес тяжело, больше часа — то ворочался, то затихал, потом начал с кем-то разговаривать по-староэльфийски, словно о чем-то умоляя. Рест ему даже мокрую тряпку на лоб соорудил. Колдун постепенно затих, а минут через пять вяло ее смахнул, обвел пещеру мутным взглядом и, по испуганно-сочувственным лицам друзей сообразив, что те намерены всячески щадить его и без того больную голову, повернулся ко мне:
— Шелена… что вчера было???!
Я пересказала. С огромным удовольствием и мельчайшими подробностями. Когда я дошла до красочного описания коленопреклоненного вождя, Верес застонал и рухнул обратно в подушку.
— О, боги… и что будет сегодня?!
— Думаю, они всё-таки поступятся принципами и тебя съедят. Когда вернутся с великой битвы.
— Они всё-таки согласились?!
— Да, вождь потом даже высказался в духе, что, мол, так старому хрычу и надо, авось ты его хорошенько припугнул, а то совсем прадед в последнее время распустился — советует мракобесы что… кстати, кто такой жбыхыдрыз?
— Покойник.
— Всего-то?
— Я — покойник. — Верес кое-как сполз с кровати и потащился умываться.
Колдун отсутствовал так долго, что Рест с Мраком всерьез обеспокоились, не утоп ли он. Что было вполне реально, ибо троллий рукомойник представлял собой пещерное озерцо с холодной, как лед, водой. Мало того что глубокое, так еще и со стоком в Облачные Пещеры — по крайней мере, тролли считали, что брошенных в воду покойников уносит течением именно туда. Забавное верование… жаль только, что меня просветили о нем до, а не после умывания. Но я отыгралась, ничего не сказав остальным.
Через полтора часа нервы друзей не выдержали, и они отправились на поиски непутевого колдуна — несмотря на мое скептическое замечание: мол, это самое не тонет.
Вирра осталась со мной, преспокойно листая подаренную Ллиотарэлем книгу и любуясь на всевозможных монстров.
— А ты за Вереса не беспокоишься? — удивилась я, ибо малявка в колдуне души не чаяла — последнее время они со щенком даже стали цапаться за право подать ему сумку или пристроиться рядом. Ко мне Вирра относилась спокойнее, но и вела себя куда раскованнее — как обычная маленькая девочка, которую можно запросто посадить на колени и спрясть наконец из этой золотой кудели две пушистые косички. С ними она казалась старше, но и забавнее.
