Шерван старался говорить уверенно, однако с трудом выдерживал строгий взгляд часового. А Пендрил и вовсе смотрел в другую сторону.
— Один из тех самых... — караульный покачал головой и снова посмотрел на меня, уже с большим интересом. — Ладно, конюшня слева. Поставь туда своего... хм, коня и ступай прямо через двор к главному зданию. Пока не будешь опрошен, больше никуда не заходи и ни с кем не заговаривай.
Конюшня представляла собой просторное кирпичное здание под черепичной крышей.
— Прибыл по делу? — спросил меня конюх, появившийся прежде, чем я успел соскочить с пони.
Мне оставалось лишь кивнуть.
— Тогда распишись вот здесь, — он вручил мне квадратный листок пергамента и указал пальцем на место после слов «допуск в конюшню». — Если не умеешь писать, поставь свою метку, а потом попроси офицера или сержанта заверить ее печатью. В противном случае будешь платить медяк в день. А потеряешь допуск — два медяка, — он перевел взгляд с меня на Гэрлока. — Горный пони?
— Он самый.
— Советую поставить его в последнее стойло справа.
Я отвел Гэрлока в указанное место и расседлал. Седельные сумы оставались скрытыми щитом, больше по привычке, чем по необходимости. А вот посох, на который конюх посматривал с нескрываемым уважением, я прихватил с собой.
— Собираешься повидаться с субкомандующим?
— Вроде того.
— Строгая особа, ничего не скажешь. Ну, желаю тебе удачи. Ступай к красной арке, той, что под зеленым флагом.
Возле красного арочного прохода я был остановлен молодым рыжеволосым солдатом.
— Кто таков? Куда следуешь?
— У меня сообщение для субкомандующего.
— Сообщение субкомандующему стражи от... ты кто?
— Ну... Вообще-то столяр.
Мне и вправду было привычнее думать о себе как о столяре, чем как о Мастере гармонии.
— Сообщение для субкомандующего от столяра? — юноша в обшитой медными бляшками кожаной безрукавке воззрился на меня, как на умалишенного. — Приятель, да с чего ты взял, что она станет тебя выслушивать?
И стена, которую подпирал этот малый, и сама арка были очень старыми и не слишком прочными. Меня так и подмывало окунуть их в хаос и состарить еще — ровно настолько, чтобы они развалились и этот самоуверенный юнец понабил шишек да наглотался пыли. Однако, памятуя книгу и наставления Джастина, я лишь вздохнул.
— Держу пари, что выслушает.
— Пари! На что ты можешь спорить, кроме своей шкуры?
— Скажем, на пару серебреников. И поспорим для начала не насчет нее, а... скажем, что мой посох устоит против твоего меча. Ты не сможешь коснуться меня своим клинком.
Я положил руку на посох, но парень был так удивлен услышанным, что не уделил моему жесту ни малейшего внимания.
— Ты многим рискуешь, парень. Может быть, тебе неизвестно, что ударить стража самодержца при исполнении обязанностей — значит совершить преступление.
— А если я ударю не тебя, а твое оружие, — это будет считаться преступлением?
— Ну... наверное, нет, — воин выглядел озадаченным.
— Впрочем, ладно, не будем создавать лишние сложности раньше времени. Возьми золотой и доложи обо мне субкомандующему.
— А если она не захочет иметь с тобой дела?
— Получишь еще золотой. И можешь попробовать пустить мне кровь.
— Еще золотой? А почем мне знать, что не надуешь?
Я вздохнул:
— Тот, кто явится в чужую крепость и начнет надувать солдат, рискует остаться без головы. Не находишь? Я что, так похож на дурака?
— Нет. Но и на столяра — тоже.
— Так ведь я и не говорил, что у меня нет никаких других занятий.
Юноша прищурился, внимательно разглядывая меня, и призадумался.
— Не ломай голову, приятель. Субкомандующему известно, кто я и откуда. А ты ведь знаешь, что ее клинку нет равных.
Насчет себя я малость преувеличил, а про клинок и вовсе ляпнул ни к селу ни к городу, но парень, похоже, этого не заметил.
— А сам-то ты про нее откуда знаешь.
Я ухитрился напустить на себя вид чрезвычайно важный и загадочный. Иногда у меня это получается.
Парень чуток побледнел: для кандарца он соображал быстро.
— Ты хочешь сказать, что мерился с ней силами. Твой посох против ее клинка?
— Было дело. Конечно, она с тех пор усовершенствовала свои навыки, но ведь и я на месте не сидел...
Караульный смекнул, что едва не нарвался на крупные неприятности.
— Может, я... это... просто передам ей твое имя, а уж она решит...
— Наверное, так будет лучше всего. Меня зовут Леррис.
Другого мне и не требовалось, но в Кандаре ничего не делается напрямую. К тому же мне очень не хотелось просить Кристал об аудиенции. Можете назвать это дурацким самолюбием или как угодно — но не хотелось. Иногда у меня шея не гнется.
— Эй, Байдек! Поди сюда! — крикнул рыжеволосый в глубь казармы.
Другой солдат, поплотнее, посмуглее и понеряшливее, занял место у входа, а рыжий пересек внутренний двор — один из немногих в Кандаре, который был вымощен ровными и прочными плитами — и исчез в трехэтажном здании.
Пока он отсутствовал, я мысленно изучил арку и ближние стены, сосредоточившись главным образом на возрасте и прочности строительных материалов. У меня возникли некоторые соображения насчет дополнительной защиты.
Но прежде чем я успел воплотить их в жизнь, из флигеля появились трое стражей. Один из них, в зеленом кожаном мундире и с клинком, окруженным аурой грозной действенности, посмотрел на мой посох и кивнул.
— Мастер гармонии, субкомандующий приглашает тебя к себе. Добро пожаловать. Ты — желанный гость.
Воин явно не привык приглашать каких бы то ни было гостей в оплот стражи.
— Благодарю за любезное приглашение, — отозвался и, изобразив улыбку. — Надеюсь, вы будете так добры, что проводите меня...
— Мастер гармонии! Лопни мои глаза, чародей!
Оба, и рыжеволосый охранник, и Байдек, сделались белыми, как лик хаоса. Я отсалютовал им посохом и последовал за тремя воинами в гранитный флигель. Три пролета широкой лестницы привели меня к окованной железом двери, дверной молоток которой разбудил бы и покойника.
Темноволосая женщина сама открыла дверь и с невозмутимым видом отступила, давая нам пройти. Даже глаза ее не блеснули. Для боевого командира покои Кристал были роскошными. Они состояли из двух просторных комнат — совещательной и личного кабинета, служившего одновременно и спальней. Впрочем, войдя в совещательную комнату, я смог лишь бросить взгляд в сторону ее личного помещения.
— Мастер гармонии, командир, — доложил страж.
— Спасибо, Станчо. Все свободны.
Кристал была в зеленых кожаных штанах, более облегающих, чем те, какие она носила на Отшельничьем, зеленой же кожаной тунике и надетой поверх нее короткой куртке. На левом плече красовался золотой галун, а на узких лацканах — четыре серебряные четырехконечные звезды.
