Олег с разбегу ударил его о каменную башню. Громада не ощутила толчка, но часовой вздрогнул и закрыл глаза. Голова его упала на грудь, Олег разжал пальцы, и только теперь Барвинок поняла, почему он так старательно считал шаги.
Он поманил ее знаками, она торопливо взбежала по темным в ночи ступенькам, испуганная и дрожащая, он сказал тепло:
— Скоро. Уже скоро все кончится. Так или иначе.
— А иначе, — пискнула она, — это как?
Он ответил шепотом:
— А ты как хотела бы, чтобы кончилось?
Она прошептала:
— Чтобы тебя убили, гад полосатый!
— Может быть, — сообщил он, — так и получится. Эта сволочь сильнее меня.
Он поднялся и побежал по стене в сторону башни. Она помчалась за ним, уже ничего не соображая, но если он не оставил ее там, а позвал на стену, то явно хотел, чтобы она была поблизости…
Дальше был сплошной кошмар, она потом часто вздрагивала среди ночи и просыпалась, вспоминая, как волхв ломился через стену чудовищ, ломал стены, разбрасывал стражу, а когда ворвались в тронный зал великого мага, ее затрясло при виде страшной, безобразной и кровавой драки, что по мужской терминологии не драка, а доблестное сражение.
Олег ревел, как страшный зверь, несся, прыгая по спинкам кресел, и рубил всех по дороге: мужчин, женщин, юных девушек, откуда они только там и взялись, но впервые Барвинок не ярилась, потому что все эти сытые и зажравшиеся от безнаказанности люди — уже звери, а не люди, они заслужили смерть…
За волхвом остался прорубленный в рядах кресел проход, весь забрызганный кровью и заваленный трупами. Он все еще продвигался вперед и наверх, здесь его встретили уже плотные ряды закованных в доспехи воинов, ощетинились копьями, мечами, пиками, но он избегал выпадов, а сам разил быстро и страшно.
Ее сердце рвалось на части, он просто должен погибнуть, потому что творит неправое дело, но другая ее часть властно кричала, что если он умрет, то и она… пусть не умрет, но что-то в ней умрет точно…
Последние пали под его двумя мечами, кровь стекала с него ручьями, но Барвинок чувствовала, что он если и ранен, то все равно еще готов драться.
Стена с грохотом рассыпалась, с той стороны тяжело вошел, опираясь на такой же, как у волхва, посох, очень грузный человек, который смеялся над Барвинок и велел бросить в подвал к ее спутнику.
Глыба камня, услужливо рассыпавшись перед ним, растаяла, он шел по зеркальным, ровным и чистым плитам.
— Так вот ты каков, — произнес он нечеловечески спокойно. — Я должен был заподозрить, когда ты попал в наши руки так легко…
Олег дышал тяжело, но ответил хриплым голосом сразу:
— Теряешь бдительность? Это от безнаказанности, Черный Маг.
— Теряю, — согласился Черный Маг. — Но это ничего не значит. Моя сила со мной. А все эти мелочи, что ты разбил по дороге, восстановимо.
— Легко, — сказал Олег, — знаю. Ответь на один вопрос… Ты ведь тот маг, что вылечил народ синегорцев от чумы? Это ведь ты поставил забор из скал перед городом Хрустальный, после чего морские ураганы перестали его сносить в воду? Это ты одним словом воздвиг маяк на мысе Скалистый Нос, и теперь корабли не разбиваются во тьме о подводные камни…
Черный Маг кивнул.
— Да, это было нетрудно.
— Но как быстро, — продолжил Олег, — ты отошел от этих добрых дел? И как быстро стал считаться с людьми не больше, чем с насекомыми. Почему? Ты был мудрецом, ты должен был продержаться… хотя бы дольше.
Черный Маг усмехнулся.
— Все познается в сравнении, Богоборец. Моя мощь… а что могут они? Не больше, чем муравьи против лося. Но тебе ведь все равно, не так ли? Ты воюешь вообще против магии? Значит, тебе не важно, добрый или злой маг…
Олег ответил медленно:
— Да, конечно. Но все-таки легче убивать законченного мерзавца, чем еще не совсем… завершенного.
Черный Маг захохотал.
— А ты слабее, чем я думал! Тебе все еще нужны оправдания. А вот мне уже не нужны. Я делаю все, что считаю нужным. И люди для меня не больше, чем скот. Как вы поступаете с коровами, овцами, кроликами? Ха-ха, их мнение вас очень интересует?.. Послушай, я много знаю о людях, но ты для меня загадка. И проникнуть не могу: что за амулет тебя защищает?
— В дальних странах нашел, — сообщил Олег.
— Уверен, что надежен?
— Уверен, — ответил Олег. — Жаль, ничего больше не может, но прочесть мои мысли, мое прошлое… не даст.
Черный Маг сказал с недоброй улыбкой:
— Я все же попытаюсь. Даже если тебе будет больно. Даже очень больно.
— Рискнешь? — спросил Олег. — Я думал, ты в самом деле умный.
— А что, по-твоему, умный?
— Умный, — сказал Олег, — это прежде всего осторожный. Вот как я. И сперва подумаешь, стоит ли вот так с человеком, которого еще не понял.
Черный Маг кивнул.
— Уже подумал. Люди одинаковы. Одни слабее, другие сильнее, но из рамок никто не выходит.
— Но ты вышел?
— Так то я…
Олег не ответил, смотрел на Черного Мага пристально, улыбка его тоже стала нехорошей. Барвинок тряслась, чувствуя, как быстро растет некое давление, словно сверху весь зал накрывает и гнетет незримый пресс. Черный Маг и волхв уже напряглись, выдерживая некую тяжесть, лицо Черного побагровело, а у волхва остановился взгляд, словно продолжает сосредотачиваться на некой мысли.
Олег прохрипел:
— Остановись…
Черный Маг ответил таким же хриплым голосом:
— Что, уже понял?
— Я не хочу твоей смерти, — проговорил Олег, задыхаясь. — Ты так много сделал… Маг Синих Озер… вернись к Тайным…
Черный Маг прошипел люто:
— Они все… ничтожества…
Олег вскрикнул, мечи выпали из его рук, а сам он упал на колени. Из носа у него потекла кровь, но он продолжал смотреть на противника, а тот с торжеством стиснул кулаки и потряс ими. В ответ в небе прогрохотало зловеще и обрекающе.
— Вот где моя мощь! — выкрикнул Черный Маг. — У кого из вас есть такое?
Олег прошептал:
— Ты прав… Ни у кого…
Его шатало, он пытался удержаться на коленях, Черный Маг подошел ближе, злое лицо кривилось в жестоком триумфе.
— Ну, и где твоя мощь, Богоборец?
Олег прошептал:
— Мощь не в силе…
— А в чем?
Барвинок охнула, бессильно выпавшие на пол мечи подпрыгнули и с большой силой вонзились в тело Черного Мага. Он вздрогнул, перевел на них неверящий взгляд, пальцы ухватились за рукояти и стиснулись так, что побелели косточки.
Олег вздохнул, поднялся.
— Не вытащить, — сказал он почти с сочувствием. — Ты зря проговорился, где твоя мощь. Мне ее не одолеть, но блокировать могу. А вот ты мою не сможешь… даже если бы узнал, откуда она.
