Его густо покрывали заросли рогоза, каким-то чудом уцелевшие в сумятице человеческих сражений. За руслом поднимались холмы, скрывавшие деревню Ленбар.
«Самое разумное сейчас для Кольтена — прорваться к реке и пересечь ее вплавь. Даже если течение и понесет их к броду, У них будет время пересечь Секалу. Возможно, несколько сот воинов утонет, но это меньшее зло, чем положить все три тысячи, пытаясь выбить крестьянскую армию с брода».
Наперекор его рассуждениям склон заполнили спускавшиеся всадники Кольтена. Полководец ехал впереди, и черный плащ, как всегда, придавал виканцу сходство с вороной. В середине двигались лучники, готовые дать залп. Их окружали копьеносцы. Воинство Кольтена неслось прямо на Дюкра.
На мгновение историк оторопел, затем лихорадочно развернул лошадь.
— Не удивлюсь, если их ведет не Кольтен, а Клобук! — проворчал он, добавив к этим словам заковыристое проклятие.
Лист тоже поворотил свою лошадь. Лицо капрала стало еще бледнее. Он ловил ртом воздух.
Ударить по флангу крестьянской армии… с таким успехом можно было бы всадить перочинный ножик в бок громадного кита.
«Неужели Кольтен напрочь утратил чувство реальности? Что толкает его сейчас на самоубийство? Даже если мы и отобьем подступы к броду, нас все равно ждет конец. И кони, и люди начнут давить друг друга и тонуть. Мятежникам останется лишь добивать нас и радоваться легкой победе».
Но Кольтен упрямо двигался к броду. За считанные мгновения до атаки со стороны брода из облака вновь появились всадники клана Горностая.
«Контратака? Да это же двойное самоубийство!»
Всадники клана Вороны неслись мимо Дюкра. Никто не сшиб его и не опрокинул с лошади. Историк услышал яростный, полный ликования клич их полководца.
Лучники дали залп. Фланг крестьянской армии смешался и подался назад. К моменту удара мятежники сбились в один плотный человеческий комок. И буквально в последнюю секунду воины клана Вороны понеслись к реке и поскакали вдоль фланга. Историк ошибся: удар по «киту» оказался сабельным.
Земля покрылась телами убитых крестьян. Уцелевшие мятежники кинулись бежать, но их настигали копыта вышколенных виканских лошадей. Вскоре в воздухе заблестели виканские мечи, и скользкие подходы к броду начали окрашиваться в цвет человеческой крови.
Тех, кто еще пытался удержать подступы к броду, смяла контратака клана Горностая. В это время с северной стороны подоспели всадники клана Вороны, и мятежники оказались в клещах.
Вражеская цепь у брода таяла на глазах. Дюкр ехал вместе с кланом Вороны. Двигались плотно; ноги историка упирались в бока соседних лошадей. Лицо и руки Дюкра вскоре покрылись брызгами крови, летящей с мечей и копий. Всадники клана Вороны разделились, пропуская своих сородичей внутрь пыльной завесы.
«Настоящий ад впереди», — подумалось Дюкру.
При всей дерзости атаки Кольтена впереди были река, брод, раненые солдаты, очумевшие от страха беженцы и Клобук знает кто еще.
Дюкр набрал полные легкие воздуха и пересек пыльную завесу, горячую от дневного солнца.
Лошадь историка достигла воды, но почти не замедлила шага. Дюкру показалось, что они въехали в обыкновенную лужу. Его глаза едва различали силуэты всадников, что скакали впереди. Но где же глубина в четыре-пять локтей? Судя по цокоту копыт, она была вдвое меньше. И где же ил? Дюкр не слышал характерных чавкающих звуков. Копыта его кобылы ударяли по твердому, прочному камню. Историк не верил своим ушам.
К нему подъехал ошеломленный Лист. Видя замешательство обоих, кто-то из виканцев усмехнулся:
— Дорога Кольтена. Его воины просто перелетают через реку!
Дюкр сразу вспомнил двух аристократов, явившихся вчера к Кольтену, и наблюдения дотошного Тумлита.
«Что говорил этот въедливый старик? Повозки, перегруженные ранеными… Саперы, которые никого не подпускали к повозкам. Видимо, он не разбирается в армейских тонкостях; то были не саперы, а солдаты из отрядов обеспечения боя… Теперь понятно! Кольтеном двигала не только забота о раненых. Он намеренно пустил повозки первыми. Раненые ехали, лежа на камнях! А из камней молодцы Кольтена успели построить дорогу!»
Сама мысль о подобном казалась абсурдной, но спорить с действительностью было невозможно. По обеим сторонам прохода стояли столбы. Между ними солдаты натянули волосяные веревки. Все это сужало ширину прохода до десяти футов, зато делало пересечение реки более быстрым и безопасным. Благодаря каменным глыбам глубина уменьшилась ровно вдвое, что делало брод легкопроходимым для скота и беженцев.
Завеса становилась тоньше. Дюкр понял, что они приближаются к западному берегу реки. Его насторожил доносившийся оттуда гул. Опять магия?
«Мы вырвались из когтей одной вражеской армии, а здесь нас уже поджидает другая? Может, потому солдаты Рело и не помогали крестьянским дурням?»
Брод вывел их на мелководье. Дальше начинался склон холма.
Едва начав подъем, Дюкр и Лист были вынуждены остановиться. Им навстречу бежал целый взвод саперов. Они со всех ног неслись к броду, отпуская грязные ругательства. Лошади и всадники явились для них досадной помехой. Один рослый, обожженный солнцем солдат с чисто выбритым, плоским лицом вдруг сорвал с головы помятый шлем и запустил им в ближайшего виканского всадника. Шлем пролетел совсем рядом, только чудом не ударив виканца в висок.
— Освободите нам дорогу, твари неповоротливые! Мы еще не закончили свои дела!
— Вот-вот! — подхватил второй.
Лошадиным копытом ему задело ногу, и сапер прихрамывал.
— Валяйте сражаться! Нам нужно успеть выдернуть затычку!
Странные требования саперов не подействовали на Дюкра. Он повернул лошадь в сторону брода. Облако, до сих пор скрывавшее переход, теперь медленно плыло вниз по течению. А по «дороге Кольтена» на западный берег двигалась крестьянская армия. Плохо вооруженная, не умеющая воевать, но по-прежнему готовая подавлять своей численностью.
— Удержим их там. Слышишь, Каракатица? — рявкнул рослый сапер.
Крестьянская толпа успела одолеть половину брода. Сапер встал, уперев ручищи в бока. Все его внимание было поглощено бродом. Взвод, виканцы, Дюкр и Лист для него не существовали.
— Подпусти их чуть ближе! — отдал он новый приказ. — Мы не хуже виканских придурков умеем рассчитывать время.
Авангард крестьянской армии (это слово как-то не вязалось с вооруженной толпой) прошел три четверти брода. Он напоминал голову гигантской змеи, пасть которой была усеяна железными зубами. Историк различал отдельные лица наступавших и почти на каждом видел страх и желание убивать. Оглянувшись назад, он увидел вспышки магических молний и столбы дыма. Похоже, семкийцы атаковали правый фланг Седьмой армии. Суда по звукам, возле первой цепи брустверов сейчас шло яростное сражение.
