Жан возился с трупами, а нагруженный трофеями Макс уже возвращался от деревьев. В правой руке у него болтался распухший вещмешок и две пары снегоступов. Помимо висевшего на плече собственного автомата, сзади, рыхля прикладом снег, волочился пулемёт Калашникова. Добытчик, блин. Я махнул ему на избу и, пошатываясь, пошёл туда. Если Жан желает мерзнуть на улице, это его проблемы. Но в доме стало только хуже – начали слезиться глаза и ныть отбитые при попадании пули рёбра. Начался отходняк?
– Коля, бери патроны. – Я вывернул карман фуфайки и высыпал на пол десятка четыре «макаровских» патронов.
– А я ему пулемёт прихватил. – Макс поставил мешок в угол.
– Ты чё? Эта дура килограммов десять весит! – Ветрицкий перестал набивать патронами карманы и покрутил пальцем у виска.
– Ну, допустим не десять, а на пару кило поменьше...
– Вот сам и таскай, если он такой лёгкий. А я могу твой автомат себе взять.
– Макс, там должен быть ещё один ствол. – Я заглянул внутрь вещмешка. Да, если это можно охарактеризовать одним словом, то больше всего подходит слово «барахло».
– У карабина пуля приклад расщепила.
– А эту ерунду ты на фига насобирал? – Я сунул в мешок разряженный АПС.
– А что? Трофеи же.
– Ну-ну, только учти – сам потащишь.
– Да я не против. – Макс закинул мешок на плечо. – Нормалёк. Лёд, а что за тема с ножом?
– Мне б кто сказал. – Я сплюнул на пол и задумчиво потёр носком ботинка потемневшее в месте попадания слюны дерево. Похоже, самовозгорание для меня штука не столь уж и фантастическая. Будем надеяться, лечение пройдёт именно так, как планировал колдун.
– Вы долго здесь рассиживать собираетесь? – зло прошипел заглянувший с улицы Жан.
– Мы куда-то торопимся? – Мне тон старика категорически не понравился. Что-то он себе много в последнее время позволять стал.
– Тут где-то поблизости взвод рейнджеров рыскает. А они даже разговаривать с нами не будут – пальнут из «шмеля» и пепел просеют!
– И откуда ты про них узнал? – Николай ногой отодвинул пулемёт и выкинул вытащенный из рюкзака колчан со стрелами. – Мёртвые ведьмы рассказали?
– Некоторые вещи до того очевидны, что о них нет нужды даже спрашивать, – отшил Николая колдун и медленно нас оглядел. – Я ухожу прямо сейчас. Вы со мной?
– Да, – принял я решение, чувствуя медленно подступающую слабость. Толку от меня немного, а на Макса с Колей надежды нет. Но колдун-то как заговорил, стервец!
– Тогда пошли.
– Одну минуту. – Не выдержав, я выскочил на улицу и быстро обежал все трупы. К счастью – а к счастью ли? – остальные валькирии были незнакомы. Всё, пора бежать, и так уже Жан волком смотрит.
На снегоступах пробираться через лес оказалось проще, но и они всех проблем не решали – очень уж маленькие, да и наст слишком рыхлый. От монотонного движения через сугробы я согрелся, и очень скоро стало казаться, что по жилам у меня бежит жидкий огонь. Рубашка и кофта просто промокли от пота. Но усталости не было. Такое впечатление, что так и пёр бы до тех пор, пока не свалился замертво. Жутко хотелось пить. Несколько раз я останавливался и закидывал в рот полпригоршни снега. Нельзя, знаю, но ничего поделать с этим не могу – сердце просто не сможет качать загустевшую как битум кровь.
К границе мы вышли уже на рассвете. Лес, словно скошенный гигантской косой, резко оборвался, и без какого-либо перехода началась заснеженная равнина. Наше внимание приковал к себе открывшийся вид. Казалось, само пространство перекручивается, расслаивается и ежесекундно играет расстояниями, то приближая, то удаляя странный лес с тёмно-синими деревьями на той стороне.
Воздух над границей мерцал и колебался. Утреннее солнце только начинало подсвечивать алым низкие облака на востоке, но небо светилось и на севере.
– Ну ни фига себе! – одновременно выдохнули Макс и Николай и, открыв рты, уставились на переливающуюся стену воздуха.
– А вы думали, – вполголоса заметил я, потрясённый только немногим меньше. Сколько раз вижу – а никак привыкнуть не могу. Такое впечатление, что воздух там и воздух здесь имеют разную плотность и никак не могут смешаться друг с другом. И концентрация магической энергии на той стороне сильнее. Несмотря на иллюзию – иллюзию ли? – искривления пространства, я решил, что до леса нам осталось не более двух-трех километров. Это хорошо – чем меньше мы будем светиться на открытом пространстве, тем лучше.
– Блин! – завопил Макс и с силой хлопнул себя по щеке. На варежке осталось синее вязкое пятно с капельками крови. – Это что?!
– Москит, – присмотрелся я.
– Ледяной москит?
– Нет.
– Снежный?
– Нет.
– Да какой, блин, тогда москит! Мы же не в тропиках! – заорал, брызнув слюной, Макс.
– Северный москит, – улыбнулся я.
– Твою мать! Полщеки заморозило!
– Хватит! – не сдержался Жан и, глубоко вздохнув, уже более спокойно продолжил: – Мы теряем время.
– Движемся цепочкой. Я впереди, Жан замыкающий. И что бы вам ни привиделось, не отвлекайтесь – тут ледяных змей полно, – скомандовал я и отошёл от деревьев. – Пошли!
Выстроившись цепочкой, мы начали пересекать поле. Чем ближе становилась граница, тем отчётливей светились напоминающие северное сияние переливы и завихрения пространства. Воздух сгустился и стал напоминать прозрачное желе. Лес на той стороне совсем не приближался, и создавалось впечатление, что мы топчемся на одном месте. Неожиданно деревья резким скачком оказались совсем близко. Облака в одно мгновение рассеялись, и на небе замигали ледяные огоньки звёзд.
– Ночь?! – не сдержал крик изумления Ветрицкий.
– Ночь завтрашнего дня, – с видом знатока выдал Макс.
– Что? – не понял его Николай.
– Ну, так говорят, – смутился тот.
– Почему?
– Шевелитесь! Не стоит здесь задерживаться. – Окрик Жана помог Максу избежать дальнейших расспросов.
– Прибавили! – обернулся я и ускорил шаг. Ночь дохнула холодом и проморозила до самых костей. Жар моментально сгинул, и стужа проникла даже в кости и суставы. Меня так и будет с переменным успехом колбасить? Как бы в золотой середине остановиться-то? А то так либо поджарюсь, либо в ледышку обращусь.
Через несколько десятков шагов звёзды начали тускнеть, а на соткавшихся из небытия кучевых облаках вновь заиграли лучи восходящего солнца. Но холод не отступил, и пальцы ног напрочь потеряли чувствительность. Обморозил? Потом разберёмся. Сейчас главное – убраться подальше от границы. На месте рейнджеров я бы пустил несколько мобильных групп на её патрулирование – здесь беглецов перехватить проще всего.
