– Мы могли бы сразу это проверить и разыграть ссору, – предложила я необдуманно и осеклась.
Разыгрывать-то пришлось бы не ссору в привычном смысле, а как минимум домогательства. А как максимум…
– Я надеялся, что получится выманить фею и без лишних спектаклей, – признался Йен тихо, поглаживая меня по спине, и легонько поцеловал в шею. – И, как видишь, оказался прав. Почти получилось.
Стало немного неуютно; с реки долетел холодный, сырой ветер, и запахло тиной.
– Вообще-то я могла бы подыграть.
– Вообще-то я бы не хотел делать вид, что беру тебя силой, – беззлобно передразнил меня Йен, но в его интонациях сквозило напряжение, которое прорвалось в следующей фразе: – Ты просто не понимаешь. Когда мужчина намного крупнее и сильнее тебя угрожает, пусть и понарошку, это не проходит без последствий.
Сперва я хотела возразить – но не стала.
По большому-то счёту он был прав. У меня до сих пор мурашки по коже пробегали, когда Йен нависал надо мной с пылающими глазами, весь в ореоле дурманного тумана. Нет, на девяносто девять процентов это была такая приятная дрожь, как говорят – сладкая: вот это, огромное и сильное, всё моё и только моё… Но оставался один дурацкий процент. Атавизм, паранойя, инстинкт, обзовите, как хотите – и на этот процент я боялась.
Подавляющее физическое превосходство, да. Оно самое.
– Я тебя люблю, Йен. Очень-очень, – еле слышно выдохнула я ему в плечо.
– И я тебя, – отозвался он нежно. – И до сих пор боюсь спугнуть.
– Тем, что ты такой невозможно прекрасный? – прыснула я.
– Без комментариев, – непринуждённо уклонился Йен от ответа, но, судя по голосу, моё предположение ему понравилось. – Ты как? Пришла в себя?
– Почти. Но для медиума, знаешь ли, полезно быть чуть-чуть не в себе, – отшутилась я. – Ну что, последний рывок? Разберёмся с феей, а дальше весь отпуск – наш, сколько его там осталось.
– Горячо поддерживаю ваше предложение, особенно в части отпуска, –сообщил Йен мне на ухо уморительно деловым тоном.
На том и порешили.
Следующая вылазка должна была стать финальной, поэтому к подготовке мы подошли серьёзнее. Защитные чары, чёткий план, расписанный по минутам, проработка разных вариантов развития событий… Единственное, на что мне не удалось уломать своего могучего чародея – так это на звонок Хорхе.
Печально, однако вполне понятно: не тот тип характера, чтобы бежать за поддержкой к уважаемому наставнику.
– Урсула, солнышко, ну подумай, что может случиться? – Йен закатил глаза. – Это же обыкновенная фея. Да, с интересными способностями – мало кто способен столь виртуозно манипулировать временем и пространством. Но по сути-то исчезающие мосты – всего лишь каверны, просто не оформленные до конца, только наметившиеся. Локальная аномалия, которая возникает в том момент, когда фея «спасает мамочку» от «дяденьки». Она хрупкая, неустойчивая и стремится к слиянию с реальностью – наша с тобой гостиница и то интереснее.
По моему скромному мнению, после слов «да что может случиться» случалось, как правило, исключительно что-то плохое, но я сдержалась и оставила сию ценную информацию при себе. В конце концов, у него своя голова на плечах, которая как-то там продержалась как минимум пятьдесят лет, прежде чем отвалилась.
Образно говоря, разумеется.
– Тогда оставь мне что-нибудь, чтобы экстренно связаться с ним, – попросила я, сдаваясь. – Просто на всякий случай. Я ведь не претендую на лавры великой чародейки, я просто хочу, чтоб всё хорошо закончилось.
Но, увы, вместо амулета или чего-то в том же роде Йен торжественно вручил мне уже знакомую визитку с номером книжного магазина. Я спрятала её в задний карман джинсов, искренне надеясь, что она не понадобится.
А за полчаса до заката мы стояли перед Мостом Фей, взявшись за руки – и, наверное, в первый раз были действительно похожи на двух подростков на пороге большого приключения. План включал всего три этапа: страстно поцеловаться на мосту, проникнуть в параллельную реальность, разобраться с феечкой. И предполагалось, что после этого нас выбросит обратно к парку или на Собачий пляж, как получится.
– Ну, естественно, что-нибудь пойдёт не так, – подмигнул мне Йен. – Но я справлюсь. И, да, не забудь двинуть мне посильнее, чтобы хозяин мостов проникся спектаклем.
«Интересно, почему двинуть мне – это насилие и риск для отношений, а двинуть тебе – увлекательный спектакль для феи», – угрюмо подумала я.
Нехороших предчувствий было выше крыши.
Мы совершенно точно что-то упускали из виду.
Первый этап, впрочем, прошёл гладко. Поцелуй тоже – Йен старательно дёргал меня за волосы, заставляя повернуться или откинуться назад посильнее. А я от нервов почти ничего не чувствовала и разглядывала опрокинутый пейзаж: тёмную, почти что чёрную реку; ажурные белые перила и остов беседки; заросли на берегах и листья, которые шелестели даже без ветра. Затем мы «поссорились» – с моей точки зрения, довольно вяло и неубедительно, однако благообразного старичка-туриста как ветром сдуло: люди терпеть не могут вмешиваться в чужие конфликты, особенно если есть риск огрести за вмешательство от дылды с розовыми волосами или от подозрительной истерички в чёрном. Затем мы выждали несколько секунд, с деланой сердитостью пялясь друг на друга – и разошлись в разные стороны… Подвох был в том, что на самом деле Йен продолжал приглядывать за мной, потому что шагал спиной вперёд, предварительно наложив на себя чары иллюзий.
И, когда я незаметно для себя самой ухнула в другое измерение, он отправился следом.
– Попалась, детка, – сцапал Йен меня за руку и развернул к себе, а затем поцеловал в губы, уже не скрывая удовольствия. – М-да, а миленькое тут местечко – мост висит фактически в пустоте и замыкается сам на себя, – добавил он, оглядевшись. – Интересно, фея выглянет добровольно, или придётся её вытаскивать силой.
– Если б ты её видел хоть разок, то не спешил бы на встречу, – припугнула я его, тоже озираясь. – И, кстати, пришло тут в голову кое-что… Способности феи управлять пространством и временем кое-как объясняют исчезновения на мостах. А с потерянными душами-то что?
Он вдруг застыл, точно врезался в стеклянную стену.
И – переменился в лице.
– В общем, феи обычно медленно копят силу, – произнёс он сдавленно и вдруг притянул меня поближе, словно заслоняя собой от удара. – За одним исключением: если только они не питаются, э-э, кем-то подобным себе.
– Но ведь потерянные души совсем не похожи по своей природе на фей… – возразила я и осеклась на полуслове. – Если только эта конкретная фея не происходит от души того самого брошенного ребёнка. В смысле, является отпечатком, воспоминанием или чем-то в этом роде.
– Похоже на то, – кивнул Йен настороженно. – По счастью, феи обычно не агрессивны и не вредят людям.
– За одним исключением? – пессимистично предположила я.
– Если только их не злить.
Он очень вовремя это сказал – небо как раз выразительно побагровело, воды реки забурлили, напоминая кипящую кровь, а заросли по берегам вспыхнули зловещим белым пламенем. Полуразрушенная беседка опасно накренилась, зато обрела утраченный прежде купол и теперь напоминала оскаленный череп.
Фея – кто бы сомневался – сидела аккурат в одном из окон-глазниц и ревниво пялилась из темноты.
– Урсула, беги на берег, – приказал Йен, отталкивая меня себе за спину. – Чисто теоретически, оно всего лишь заботится о «мамочке» и не должно тебе навредить.
– А тебе?
Он стиснул зубы и не ответил.
Существо в беседке сейчас на ребёнка не походило даже отдалённо. Да и на человека тоже – выпученные бельма, тощее костистое тельце в красном комбинезоне, длиннющие руки… Оно следило за нами, по-совиному поводя головой из стороны в сторону и хихикая, а когда потеряло меня из виду – приподнялось на тоненьких дрожащих ножках и заорало.
Честно, я думала, что барабанные перепонки лопнут, но каким-то чудом пронесло.
