С трудом вытерпев треть пути, Йен толкнул меня к перилам и жарко поцеловал, удерживая одной рукой под затылок, а отпустил только тогда, когда мои бедные ноги стали подкашиваться.
– Тебе, похоже… нравится твоя версия, – тяжело дыша, пошутила я.
– Она практичная, – совершенно серьёзно ответил Йен. – Даже если мы не подловим местного хозяина мостов, то всё равно проведём чудесный день, полный плотских наслаждений.
Я фыркнула:
– Подростки так не говорят, фильтруй лексику.
– В моё время говорили, – усмехнулся Йен. И добавил, прежде чем я сама успела съязвить на тему возраста: – Всё-таки технически старый хрыч у нас не только Хорхе. Ну что, идём?
В этот раз он шёл первым, а я тащилась следом и сверлила его безупречную – нет, правда, кто ещё будет так сногсшибательно смотреться в клетчатой голубой рубашке? – широкую спину. Мы уже почти добрались до спуска на берег, и в голове успела промелькнуть торжествующая мысль: ага, ошибся!
Не то чтобы мне действительно хотелось, чтобы Йен оказался неправ…
Откуда-то сбоку порхнул белый голубь – страшная, перекормленная городская птица с бессмысленными оранжевыми глазами и бугристыми красными лапами. Я инстинктивно зажмурилась, отшатнулась – на долю секунды, не больше, а когда снова открыла глаза, то Йена поблизости не было.
– Я действительно редко ошибаюсь, – весело заявил он мне минут через двадцать субъективного времени, когда мы наконец нашлись; на сей раз никого не вышвырнуло на другой мост, просто я отчего-то оказалась на противоположном его конце.
– Интуиция? – вздохнула я, меняя на ходу время на экране мобильного: как всегда, после исчезновения цифры сбились.
– Обычно – логика, опыт, анализ, – откликнулся Йен странно-отстранённым голосом и нежно погладил меня по взъерошенным волосам. – Но сейчас действительно интуиция сработала. Я чувствую, как кто-то пытается увести тебя, и мне это не нравится.
– Ревнуешь? – вернула я ему шутку.
– Боюсь, – откровенно признался он. – Потому что до сих пор не понимаю, что этой твари нужно… Кстати, пока тебя не было, я поспрашивал людей в округе. Две женщины признались, что слышали смех на Мосту Фей, а ещё один мужчина ответил, что нечто подобное рассказывала его мать. Многовато совпадений, не находишь?
– Да уж…
В толпе туристов промелькнул запомнившийся клетчатый шарф – или просто похожий? Взгляд уцепился за него, выискивая знакомые очертания фигуры, но нет, это оказался не тот мутный дедок с эспрессо из пиццерии, а долговязый школьник в пальто. Я тяжело вздохнула и на секунду зажмурилась, массируя пальцами переносицу, а когда вновь открыла глаза – он смотрел прямо на меня, издали, сквозь людей, воздушные шары, суматошно мечущихся голубей и пар над тележкой с печёными каштанами.
Я невнятно вякнула и спряталась за Йена.
– Урсула? – тревожно спросил он, оглядывая толпу. – Ты кого-то заметила? Призрака или человека?
Сердце колотилось так, что к горлу тошнота подступала. Мальчишка в клетчатом шарфе бесследно пропал, словно и не было его вовсе, а так, померещилось что-то.
– Че… человека. Наверное, – хрипло выдохнула я, утыкаясь лбом в чужое плечо – тёплое, надёжное. – Не знаю. Может, вообще никого не видела, просто разнервничалась на пустом месте.
Руки у Йена ощутимо напряглись.
– Давай прекратим, – предложил он, обнимая меня крепче. – В принципе, я узнал достаточно, чтобы закончить это дело самому. А ты посидишь в отеле, с блогом поработаешь…
Предложение было разумным, но по самооценке оно било заметно.
– Шутишь? – улыбнулась я почти натурально, запрокидывая голову. – Ну, нет, вместе начали – вместе закончим. Где мы там дальше хотели целоваться? На Мосту у Рынка?
Йен откликнулся не сразу, но затем всё же кивнул, словно нехотя.
– Да, пойдём туда. И, признаюсь, мне тоже стало неуютно, мой бесстрашный медиум. Такое чувство, что хозяин мостов по какой-то причине выделил нас и, как бы это сформулировать… глаз на нас положил? Пожалуй, не стоило так дразниться с поцелуями.
Честно говоря, в глубине души мне хотелось, чтобы именно сейчас интуиция его подвела.
День тем временем перевалил за половину и медленно покатился к закату. Людей на улицах стало меньше. Зато все окрестные кафе и рестораны переполнились настолько, что хозяева начали выставлять запасные столы на улицу – человеческая масса выпирала из душных залов, как тесто, оставленное без присмотра, вылезает из кадушки. Из заведения, украшенного полумесяцами и звёздами, выплывал густой кальянный дым и цеплялся за мелкие, седоватые, жёсткие листья маслин. Стучали вилки и ложки, из открытых окон волнами, как жар от печи, расходилась немудрёная музыка; солнце дрожало, путаясь в облаках, обвисая в них, точно в паутине, намотанной в несколько слоёв…
Всё казалось нереальным – особенно на мосту, где в поредевшей толпе нельзя уже было спрятаться, и каждое действие привлекало внимание, будь то громкий смех, чья-то резкая остановка или неловкий жест.
– Значит, мы продолжаем? И ты уверена в этом? – то ли спросил, то ли просто пробормотал себе под нос Йен, но я на всякий случай кивнула и сжала его руку покрепче. – Ну, что ж, пеняй на себя.
И резким, почти грубым жестом припечатал меня к столбу.
Это было почти больно – позвоночником о металл, с такой силой, что даже плафон фонаря покачнулся от удара. На звук обернулась парочка дам в возрасте, степенно прогуливающихся под ручку. Они зашептались; раздался характерный звук срабатывания фотокамеры, и появилось ощущение, что снимают именно нас. Стало неловко; я попыталась отвернуться, но не тут-то было.
Йен зафиксировал пальцами мой подбородок и углубил поцелуй.
– Хн-н-н! – протестующе замычала я. Ничего более членораздельного сказать не получалось по понятным причинам. – Хфр…
Он и не подумал меня отпускать, и это уже было странно.
Вообще Йен обычно чутко ловил перепады чужого настроения и никогда не настаивал на нежностях. Ну, мог, конечно, потом изобразить смертельную обиду или трагически уйти в лабораторию на всю ночь, но мы прекрасно понимали, что это просто игра такая, устраивающая обе стороны… Единственный – и, по иронии, наш первый – раз, когда он проявил излишнюю настойчивость, можно было списать на побочный эффект после общения с Ратхой, древней вампиршей.
«А что, если и сейчас замешаны какие-нибудь дурманные чары? – пронеслась пугающая мысль. – Мало ли какие накопительные последствия у этих дурацких мостов…»
Я запаниковала самым идиотским образом – и оттолкнула Йена по-настоящему, со всей силы.
Он поддался неожиданно легко, просто взял и отпустил, но со стороны, наверное, всё похоже было на драку между любовниками. Дыхание у меня сбилось, а лицо, подозреваю, выглядело изрядно перекошенным – сложные чувства, все дела. Йен отступил на шаг, словно по инерции, затем ещё…
…и пропал.
Реально, растворился в воздухе.
Вот тут я перепугалась по-настоящему.
До сих пор все исчезновения вполне получалось объяснить естественными причинами: нечто мастерски отвлекало внимание одного из партнёров, а другой в это время пропадал. Ну, или наоборот, если верить теории Йена – перемещали именно меня. Вдобавок ко всему сейчас куда-то подевались и те две чопорные тётки, которые косились на нас из-за поцелуя, и человек с фотокамерой…
– Йен? – робко позвала я вслух. – Ты тут? Если прячешься, то выходи, пожалуйста.
Естественно, ничего не произошло.
Мобильный уверял, что сети здесь нет и отродясь не было; часы остановились. По уши в дурных предчувствиях, я вылетела с моста на берег, по-глупому надеясь, что этого, как обычно, хватит, чтобы выбраться из пространственно-временной петли.
Телефон сдавленно пискнул – и вырубился окончательно, словно батарея мгновенно разрядилась.
– Вот чёрт, – выругалась я, затравленно озираясь. Здесь, около рынка, людей было чуть больше, но звуки доносились как через стеклянную стену, глухо и искажённо. – Йен! Йен!
