Это выражение вызывало сильное изумление только лишь у одного Симентория, который и так был уже подвержен изумлению. Все остальные отчётливо слышали, что сказал золотой ящер, а потому восприняли это не всерьёз. Однако руки Зандра на всякий случай легли на мечи, которые висели под его плащом. Он готов был извлечь свои оружия и кинуться защищать своего властелина, несмотря на то что драконы-творцы были против этого. Йимир заговорил, повторяя аргументы хранителя Сенона, чтобы Дракалес не тревожил покой этого мира. Однако Победоносец не стал его дослушивать и своими громогласными речами дал понять, что, если они сейчас не устроят тут поединка, он объявит о захвате этого мира, и тогда его багровое воинство будет не остановить. Ратарды и ваурды устремятся во все стороны, чтобы начать уничтожение. А, в конце концов, их поединок всё равно состоится. Это выглядело небывалой дерзостью, как будто бы сейчас три огромные рептилии не стояли рядом, окружив это место. Но бог войны пожелал теперь испытать кольера. Йимир тяжко выдохнул и спросил: «Просто скажи мне: зачем тебе это, воинственный бог? Какой смысл во всей этой вражде? Ну, победишь ты Сенон, а дальше что? Ты устроишь тут свою тиранию. Твой наместник будет убивать и пытаться стравливать нас друг с другом. Мы просто вымрем, и нас не станет» Голос Победоносца сделался менее громогласным, так что его могли слышать только те, кто находились рядом: «Это испытание. Слабые должны пасть, а сильные смогут выжить, чтобы стать ещё сильнее и дать отпор любому противнику, кто посмеет явиться к ним. Я — самый страшный противник во всех мирах. Если тебе удастся сражаться хотя бы в половину моей силы, то это может означать ли одно — ты силён и ты готов к пришествию других сильных врагов, чтобы победить их. Выходи и сражайся, или здесь начнётся завоевание» Кольер подумал, будто бы сумеет уговорить бога войны, однако завоеватель не стал дослушивать его слова, а призвал в свои руки Орха и Гора, которые несли с собой дух войны. Конечно, это не Алас и Ятак, которые способны повергнуть весь мир в хаос войны, однако этого было достаточно для того, чтобы все, кто стояли тут, подверглись этому духу. Дракалес глянул на даргов, но те были недвижны, лишь молча наблюдая за тем, что тут происходит. Скорее всего, они понимали, что хотел сделать бог войны, и допускали это. Сенонцы принялись сопротивляться духу войны. И надо признать, у них это получалось. С трудом, но получалось. Присутствие близнецов взывало к их воинственной сущности, однако они противились ей, несмотря на то что в них зиждилась сущность саткаров. Но, так как они были почти что чистыми сенонцами, частицы пламенных существ не имели практически над ними власти. Чего нельзя было сказать о Йимире. Дух войны воздействовал на него, так что взгляд становился всё тяжелее и тяжелее. Кулаки сжимались, призывая силы одной стихии, а именно огня. Дракалес глядел и видел, что дух войны взывал не только к его сущности саткара, что было ожидаемо, ведь этих огненных существ достаточно просто призвать к ярости, но также и к его сущности огня, которую тот успел за свою жизнь впитать и приплести к самому себе. Почему это было так, Дракалес мог только догадываться. Однако, как уже говорилось, он не исследователь. Ему незачем знать и понимать, что и как в природе этого народа. Главное, что дух войны пробуждал в Йимире воинственность, и сейчас меж ними состоится сражение. Олия, видя, что её супруг поддаётся на это веянье, тут же принялась усмирять его. Однако он, не отрывая своего тяжёлого взора от Дракалеса, грубо отдёрнул свою руку и сказал, обращаясь к богу войны. А его голос звучал гораздо ниже и зловеще: «Хочешь битвы? Ты её получишь!» После этого последовал мгновенный жест рукой, сопровождаемый огненной струёй. Победоносец даже не стал уворачиваться от неё, показывая, что его магия, сила, на которую тот полагается, которая была его оружием, оказалась слаба. Но чародей на этом не остановился, и вход пошли другие разнообразные магические воздействия. Под пристальным присмотром троих хранителей этого мира творилась магия огня: лава изливалась на бога войны, под ногами отверзалось жерло вулкана, огненный вихрь поглощал его, и даже какой-то огненный двойник Дракалеса с двумя огненными мечами пытался наносить удары. Но всё было тщетно. Бог войны продолжал удерживать на себе тяжкий взор Йимира. А тот безотрывно глядел в оранжевые глаза своего противника. Перед тем, как чародей начал испытывать очередное своё воздействие, Дракалес сказал: «Мы голыми руками добываем руду Атрака прямиком из лавовых озёр, которые наполняют наш мир. Неужели ты думаешь, что твои фокусы с огнём сработают?» Тот его слышал, однако ничего не поменял. Двойник так и продолжил попытки сразить Дракалеса. Вихрь так и продолжил кружишь вокруг бога войны, огненные потоки, лава, сера — всё испытал на завоевателе чародей. Но ничего не помогало. Йимир предполагал, будто бы властен над всей этой ситуацией. Но это было не так. И он понял это, когда совершенно неожиданно из всего этого огненного ужаса вынырнул Дракалес. Он, влекомый своей божественной силой, приблизился к своему хрупкотелому оппоненту и, немного приостановившись в конце, снёс его своим плечом. Удар не был сильным, однако сенонец стоял на своих ногах нетвёрдо, а потому отлетел и упал. Всё огненное представление завершилось. Однако Йимир тут же вскочил на ноги, чтобы начать всё сначала. В ход готовилась идти опять сила огня. Чародей был настолько переполнен ею, что пламя сочилось ото всюду: из его рта, и его ноздрей, даже из его рук, ног и глаз. Олия кричала, чтобы он использовал другие сферы магии. И тот её отчётливо слышал. Однако ничего не предпринимал. Безумие захватило его, и он не мог ничего, кроме как находиться во власти этой грозной стихии. Дракалес стал напирать, и всё повторилось: огненный двойник, вихрь, лава, сера, струи огня — ничего нового. Маг стоял на месте и призывал всё это, как будто бы полагал, что таким образом наносит наивысший урон противнику. Ваурд снова выскочил из огня и ударом ноги в очередной раз свалил мага. Но тот в одно мгновение поднялся, влекомый гневом, и готовился к огненному представлению в третий раз. Зандр попытался помочь своему господину. Однако Дракалес мощным ударом плашмя вывел его из строя. И больше никто не осмеливался вмешиваться в этот бой. Даже тот, кто скрытно наблюдал за всем этим со стороны.
Сражение с Йимиром было бессмысленным. Пока боевое безумие действовало, он не мог ничего, кроме как разбрасываться своей огненной магией. Спору нет, эта стихия была сильна. И бог войны убедился в этом. Однако, если против врага бессмысленно использовать её, то нужно прекратить это делать. Йимир не мог. Боевое исступление, которое воздействовало на него, замыкало сознание на том, чтобы использовать только огонь. Наверняка для всех свои подчинённых кольер был уважаемым и сильным правителем. Но сейчас это казалось не так. Дарги продолжали безмолвно взирать на то, что происходит. И как же хорошо от того, что больше никто этого не видел. Победоносец был уверен, что всё это из-за саткара внутри, ведь эти существа были огненными. Следовательно, саткар цепляется за ту стихию, которая была ближе к его сущности, чтобы победить врага. В общем, когда стало окончательно понятно, что Йимир не будет сражаться ничем, кроме лишь огненной магии, томелон прекратил наступление и отозвал свои оружия, из-за чего дух войны постепенно выветрился из этой округи. Олия почувствовала облегчение. А Йимир как будто бы вовсе пробудился ото сна: «Так, и кто мне расскажет, что сейчас было?» Супруга, ухватившись за его руку, отвечала: «Как это что? Вы с Дракалесом сражались. Мы пытались докричаться до тебя, но ты нас не слышал. Ты всё время использовать огонь. Он тебе сказал, что они добывают сырьё голыми руками, вынимая из лавовых озёр. Но ты как будто бы не слышал» Йимир призадумался, глядя на Победоносца: «Да, что-то смутное припоминается мне. Это была какая-то магия, сводящая с ума, — взор чародея обрёл устойчивость, так что следующие слова он адресовал именно богу войны, — Обучи меня ею, чтобы я сводил своих врагов с ума. По всему видно, что ты уже прошёл свой путь становления. А мне это только лишь ещё предстоит сделать» Дракалес отвечал ему: «Да, мой путь познания себя был пройден очень давно, и власть над войной обрела полноту во мне. Какое предназначение у тебя? И почему ты назвал меня своим воинственным братом?» — «Ты задаёшь правильные вопросы. Издревле существовали великие, боги, которые создали нас с тобой» — «Если ты собираешься мне рассказывать о временах войн великих, то остановись. Я это уже всё слышал. Какое у тебя предназначение? И почему ты назвал меня своим братом?» — «Моё предназначение — оберегать свой народ и вести его к величию. Только ты идёшь по стопам Датарола. А я — по стопам Йора. Именно поэтому мы и братья. И я бы даже сказал, что союзники. Кажется мне, будто бы нам с тобой придётся много сотрудничать. — Он глянул вверх, на золотого дарга и адресовал следующий вопрос ему, — Это ведь так?» Могущественный хранитель безмолвно кивнул ему в ответ. Дракалес перевёл взор с огромного ящера на сенонца и отвечал: «Если ты хочешь стать мои союзником, то ты должен быть силён, подобно мне. Однако наш с тобой поединок показал, что в тебе нет силы. Я мог бы с лёгкостью уничтожить тебя, ведь в нашем сражении я не применял вообще никаких приёмов и разил тебя самыми слабыми ударами. Твой следопыт и того получил удар посильнее. Но, как говорил Моран, тогда я помешаю исполнению великого предназначения» — «Ну так, здесь нет ничего удивительного. Ты-то свой путь закончил. А мне ещё только предстоит сделать это. Ходят легенды, что среди бесчисленного множества миров находится один, который называется Элуне́я. Мир, что усиливает всю магию, которую может сотворить чародей. О чём ещё может печать любой чародей? Однако, прежде чем Элунея покорится нам, мы должны покорить её своими силами. Самые суровые испытания и самые могущественные враги встретятся на пути к этому миру. И, чтобы попасть туда, я должен быть готов к этому. Мы должны быть готовы к этому. Ведь сенонцы никогда не выходили за пределы своего родного мира. Это, наоборот, к нам приходят различные странствующие маги. Они приносят с собой опыт и силу. Мы постепенно становимся ближе к покорению Элунеи. Но я могу с уверенностью сказать, что мы пока ещё не готовы к штурму этого мира» — «И что ты хочешь? Чтобы я завоевал за место тебя твою Элунею?» — «Нет! Ни в коем случае! Это сделать должны только мы, сами сенонцы. Это наше предназначение. И мы должны быть к нему готовы. Научи нас той магии, которая заставляет всех вокруг безумствовать» Ваурд посмотрел на Морана, Ступа и Хахора, а после обратил свой взор на Йимира и призвал в правую руку Орха. Всех снова обдул кровожадный дух войны, однако, пока в этом мире был один из близнецов, вражду можно преодолеть. И сейчас дух войны был слабым. Йимир сразу же почувствовал, как ему тяжело сдержать свой порыв ярости. Но, испытывая довольство, он сказал: «О да, вот оно. Проси всё, что угодно за это оружие» — «Оно станет твоим при одном условии — если ты сможешь его удержать» Бог войны приблизился к Йимиру и вручил ему Орха. Тот схватился за рукоять, но так и не смог поднять его. Даже двумя руками. Но Дракалес не отзывал Орха обратно, глядя на то, как истаивает решимость чародея. А потому, когда тот окончательно разуверился в том, что ему достанет сил поднять этот меч-топор, бог войны сказал: «Чародей слаб. Но саткар силён. Ему клинок уж точно покорится» Чародей с опаской глянул на бога войны. Только лишь они двое понимали, о чём идёт речь. Олия спросила: «Ты имеешь в виду Барка? Но он же уничтожен» Дракалес, не переставая в упор глядеть в глаза чародея, отвечал: «Я не знаю, кто такой Барк. Но я точно уверен в том, что я сказал, — он глянул на даргов, а потом — обратно на Ймимра и, понизив голос, обратил следующие слова чародею, — Чтобы победить, нужно задействовать все силы» Йимир чуть призадумался над этими словами, а потом мрачно кивнул и позволил незначительной части силы саткара вырваться наружу. Руки Йимира изменились. Стали красными, бугристыми и когтистыми. И вот, когда это произошло на виду у всех, тогда-то Орх и взметнулся ввысь. Прокладыватель смертного пути с того самого момента был передан Йимиру, чтобы это оружие помогало ему прокладывать свой смертный путь к вершине магического величия. А для приближённых кольера открылась страшная тайна, которую тот всё это время скрывал. Может, статься, оно и к лучшему.
