Теперь все мертвецы, которые до этого лежали в лужах собственной крови, окружили меня, укоризненно глядя застывшими белесыми глазами. Кое-кого я даже узнала, это были мужчины из Ясного града, последние, кого я пила.
— Нет, вы не мертвы, я не убивала! — воспоминания о моем «пире» гораздо ярче, чем хотелось бы, но от этого несправедливого обвинения точно могу отбиться.
— Убивала, убивала! — ехидно скалит зубы другой бородатый тип. — Пила нашу кровь, забыв обо всем, тянула нашу жизнь, лила ее как воду.
— Неправда! — уверенность в своих словах придала мне сил. — Я не убила ни одного человека во время охоты, так что прекращайте этот цирк! Идите мучайте тех, кто нарушал правила.
— Бежишь от ответа, — звучит со спины усталый голос, который разбивает мою веру вдребезги. — Ты знаешь, что хотела этого, зачем же отпираться?
Тело перестало мне подчиняться, комната закружилась перед глазами, вращаясь все быстрее. Как рисунок в калейдоскопе сложились частички мозаики, и передо мной оказался Рэйн. Мой сильный, прекрасный и мертвый брат.
— Нет!
Я вспомнила и это. Дикую жажду, пульсацию его крови, непреодолимое желание выпить до дна!
Хотя, почему «непреодолимое»? Его можно было контролировань, просто не было желания, я хотела, чтобы все было легко и просто, облегчить себе задачу, перестать быть слабой. Перестать страдать…
— Да, родная. Ты хотела этого! — остекленевшие тусклые глаза смотрелись дико и жутко на белом обескровленном лице, несколько длинных прядей прилипли к залитой кровью шее. — Я не в обиде, мы ведь с тобой одно целое. Но я верил тебе…
— Рэйн! Ты не мертв, не можешь быть мертв! — меня трясло, слезы катились по щекам, оставляя красные дорожки. — Я никогда не причинила бы тебе вреда!
— Знаю, знаю, малыш! — родные, но такие холодные руки, осторожно обняли меня, успокаивая. — Тихо, ш-ш-ш!
Душу словно облили кислотой, выедающей все внутри. Чувство вины и раскаяния добавляли к моим мучениям особую горькую ноту. Тихие успокаивающие слова дурманили, снова появилось ощущение, что я что-то упустила.
— Ш-ш-ш, — все еще звучало в ушах, когда до меня дошло, что мужской голос незаметно стал женским.
Я отпрянула от той, которая обнимала меня и гладила. С белого, расчерченного темными узорами, лица на меня смотрели холодные желтые глаза. Мои глаза.
— Ты никуда от меня не уйдешь, — насмешливо произнесло отражение.
Я-вампирша в боевой ипостаси, с оскаленными клыками и распущенными крыльями приближалась ко мне, и теперь стало ясно, что именно ее дыхание было слышно во время марафона по темноте над звездами. Попытка сбежать от своей сущности явно провалилась.
Пока мое зубастое отражение надвигалось на меня, я судорожно пыталась придумать, как же с этим справиться. Руки мои с коротенькими мягкими ногтями были руками обычной человеческой девчонки, а я прекрасно помнила, чем для меня закончилась единственная попытка выйти безоружной против охотящегося вампира. Длинная коса била по спине, глаза наверняка снова были карими, теплыми…Вряд ли это поможет. Как сказал дух в пещере, в этом испытании не нужна сила и смелость, здесь нужна победа над собой. Но как можно противостоять кому-то, кто знает все то же самое, что и ты, силен так же, как и ты?
Отражение атаковало, мне оставалось только увернуться в сторону. Вампирша повторила несколько попыток добраться до меня, тактика уклонения и отступления пока что действовала.
— Думаешь, что сможешь вечно от меня убегать? — полурыча, полусмеясь сказала я самой себе. — Как бы ты ни отрицала, я сильнее! И всегда буду рядом, стоит лишь отвернуться!
Какое-то время мы экспериментировали с различными способами уничтожения себе подобной, но, несмотря на внешние различия наших тел, силы оставались равны, мощность магических атак у двух половин одного целого тоже одинакова.
Мокрые от пота волосы противно липли ко лбу, длинная коса исхлестала спину и была слегка подпалена неудачной попыткой вампирши испепелить меня на месте. В ее одежде уже зияло несколько дыр, а ехидная усмешка сменилась холодной сосредоточенностью. Время, время, проклятое испытание не могло длиться вечно, я должна победить!
Мысль о победе мелькнула и в лунных глазах напротив, мы обе собрались перед последним броском, который должен был стать решающим, да и силы грозили в любой момент изменить нам.
— Смирись! — прошипело отражение, взмахивая крыльями. — Прекрати бороться!
«Ни за что!» — хотела упрямо ответить я по привычке, но…Стоп!
Что я творю?!
Я боролась против своей сути, против своей собственной души!
Но ведь это невозможно?
Нельзя победить себя, сохранив при этом рассудок и целостность своей личности, этого ли хотели от меня хитрые духи?
Я отпустила на волю призванную за секунду до столкновения магию и раскрыла руки навстречу темной половине моей души. На лице молодой вампирши отразилось недоумение и вполне справедливое ожидание подвоха, но затормозить она уже не могла.
— Я больше не буду убегать, — прошептала я, чувствуя, что очередная партия кровавых слез уже на подходе. — Я не буду прятаться от тебя.
Столкновение двух половин походило на взрыв энергетической жемчужины. Мы врезались друг в друга на полной скорости, так что я могла на собственной шкуре убедиться в силе своего отрицания и упрямства. Виски привычно пронзила боль, когда я-вампирша с легким привкусом горечи растворилась там, где ей и положено было быть всегда, в глубине моего сердца.
— Я…принимаю тебя, — как же трудно далось мне это признание.
Да, я должна, наконец, перестать рефлексировать на тему своей несчастной загубленной человеческой жизни и принять ту часть нового существования, которая теперь неразрывна со мной. Я — вампир, и такой мне быть до тех пор, пока не встанет на пути то, что будет мне не по зубам. В моих силах только сдерживать темные инстинкты самостоятельно, не полагаясь на глупые амулеты и прочие отговорки для слабаков. Я хозяйка своей души, но как же трудно иногда справляться с тем, что в ней происходит. Позорная попытка сбежать от ответственности будет вечно жечь меня чувством вины. Ох, Рэйн…Дорого же тебе далась моя борьба с собственными страхами, прости.
Пожалуй, пора выбираться.
Я ведь победила?
* * *
Проклятое испытание выпило из него все силы.
Сокровенные тайные страхи были извлечены неведомыми умельцами из глубин его не самой светлой души, чтобы унизить, еще раз напомнить о том, о чем он с радостью предпочел бы забыть навеки. И как раз тогда, когда смолкли гневные голоса в его голове, потускнело видение отца, разочарованно взиравшего с высоты княжеского трона, осталось место для последней капли.
