Я обиженно скривил губы.
– Скорее, отличаюсь невероятным отсутствием воображения. Об этом мне уже говорили. Или у меня невероятно толстая кожа.
– Нет! Воображение у тебя как раз есть, и больше, чем у других. Только надо дать ему волю. Я всегда это про тебя знала. Это у меня его не хватает. Я знаю, где мне лучше быть.
– Меня предупреждали, чтобы я держался подальше от Спирали, – хмуро сказал я. – Чтобы я забыл о ней ради собственной безопасности. И мне это почти удалось. Может быть, и надо было забыть.
– Молл сказала, что теперь ты способен сам позаботиться о себе. Теперь, мол, меньше риска, что ты можешь пострадать.
– По-моему, она не совсем это имела в виду. Я знаю, Джеки, сколько страданий я причинил тебе. Но, господи, по-моему, всё это позади. Может, мне и всё это следует забыть?
– Надеюсь, что не забудешь. – Она погладила меня по щеке. – Можешь, конечно, по-прежнему винить себя. Но помни одно – что бы ты ни сделал, ты искупил это с лихвой. Так что мы можем жить, сбросив с себя ярмо прошлого, так, как мы жили бы, если бы остались вместе. Разве не так?
Я пожал плечами. Я чувствовал тупую боль, но причин жаловаться у меня действительно не было. Я ввязался во всё это, погнавшись за именем, которое могло принадлежать Джеки, и отчасти за легкой возможностью облагодетельствовать человечество. Легкой! Я ожидал… а чего, собственно, я ожидал? Этого я и сам не знал. Но, конечно, не награды. Беда в том, что мне казалось, будто я её уже получил.
– Ты уже кое-что получил, – мягко настаивала Джеки, – хотя бы возможность достойно попрощаться. Неужели не понимаешь? Ты больше не раб прошлого, не раб наших отношений и нашего разрыва. Стив, я ведь тоже в нем виновата, я допустила сотни глупых ошибок. Я могла лучше вести себя по отношению к тебе, могла бы держаться за тебя, если бы не моя дурацкая гордость. Ты снова открыл для нас ворота, и это хорошо. Но хорошо и то, что они снова закроются. Значит, мы выздоровели!
И произошло чудо, как будто магическая сила Спирали по-прежнему окружала нас в эту волшебную летнюю ночь. Тяжесть вдруг свалилась с моих плеч, словно я все время, все эти годы носил на себе второй контейнер. Я наклонился и поцеловал Джеки, поцелуй был долгий и крепкий. И это тоже было счастье, удивительное счастье, без горечи, без сознания вины, оно длилось долго-долго.
– Ну и ну! – засмеялась Джеки, когда мы наконец вынырнули на поверхность, чтобы перевести дыхание, и она сразу стала той девочкой, какой была много лет назад. – Стив…
– Да?
– Эти Ворота… ведь им пока не обязательно закрываться, правда? Ведь тебе же нужно устроить себе отпуск. Где-нибудь в красивом тихом месте.
– В каком-нибудь раю на тропическом острове? Например, на Бали?
– Чудесная идея. Я бы присоединилась. Не знаешь ли, где бы мы могли раздобыть желтый рис?
Я показал большим пальцем на Пасарибу, но Джеки схватила мою руку, зажала её коленями и не отпускала.
– Он знает, по-моему, даже слишком много. Но как будто позаимствовал это у кого-то другого.
– Мм-м, Стив… Итак, вернемся к тому, что я сказала. Я верю в тебя.
– Мм-м?
– Я и верила, всегда верила, несмотря ни на что. А когда ты почему-то казался пустым, так может, это просто потому, что ты готов был вместить в себя так много? Может, для того, чтобы обрести эти знания, тебе приходилось углубляться дальше, чем другим.
– Что ты хочешь сказать? – Но я был слишком счастлив, чтобы допытываться. И всё-таки в её словах была такая спокойная сила, которой суждено было остаться со мной, даже когда Бали превратится всего лишь в ещё одно воспоминание, пусть даже очень яркое, уходящее вдаль под крыльями самолета.
– Я хочу сказать… Может быть, тебе и не стоит держаться подальше от твоего непонятного мира, независимо от того, опасен он или нет. Может быть, ты как раз и предназначен для него, как Джип и Молл; может быть, ты действительно выполняешь какую-то миссию, на которую намекал Шимп. Стив, дорогой, неужели ты думаешь, что тебе удастся усидеть спокойно на месте?
Флэкер Джеймс Элрой (1884—1915) – английский поэт и драматург. Перевод стихов В. Мещей.
Klong – канал (индонез. ). Здесь и далее перевод с голландского и восточных языков С.Дубровского.
Служители системы «субак» (индонез. ).
Сулавеси – о-в Целебес.
Пьяная свинья! (нем. )
Леоновенс Энн Гарриет (1834—1914), уроженка Канады, была нанята королем Сиама (нынешнего Таиланда) в качестве гувернантки для его детей. Её биография легла в основу популярного мюзикла «Король и я» и одноименного фильма.
Чего скалитесь? (исп. )
Простите, сеньор, не скажете ли, как отыскать «Иллирийскую таверну»? (исп. )
Не знаю! (исп. )
Спокойной ночи, сеньор! Передайте привет мешкам! (исп. )
«Винный погребок» (голл. ).
Гуляш (голл. ).
«Смерть и погибель!» (голл. ), или «Гром и молния!», или просто «Проклятие!»
Канталупа – мускусная дыня.
Известный современный художник-модернист.
Иностранцы (голл. ).
Мистер (голл. ).
Ага, ну ладно (голл. ).
Не так ли? (голл. )
Трудно поверить, парень! (голл. )
Не так ли? (голл. )
Внутренняя энергия (голл. ).
Парень (голл. ).
Мальчик, юноша (голл. ).
Конечно (голл. ).
Отлично! (голл. )
Темные силы! (индонез. )
Это дурно пахнет, парень! (голл. )
Черт побери! (голл. )
Гаруда – в индуистской мифологии царь птиц, на нем ездит Будда. В буддистской интерпретации гаруды – огромные птицы, движение их крыльев порождает бурю.
Пантограф – токоприемник.
Здоров (голл. ).
Так? (голл. )
Я не так уж охотно пользуюсь самолетами, или как их там называют, – это не для меня! (голл. )
