Айша, так и не рискнувшая войти в дверь, сидела у стены напротив. Завидев хозяйку, вместо радостного визга, она утробно взвыла, как по покойнику, и Илья подумал, что ему надо спешить. Вероника была жива, он чувствовал ее легкое дыхание. Но кто знает, что будет через пять минут?
– Вперед, девочка, веди меня, – кивнул он собаке.
Айша двинулась вперед, только на этот раз держаться за нее Илья не мог. После освещенного помещения тьма подвала показалась совершенно беспросветной. Илья старался идти, касаясь плечом стены, но все равно спотыкался. Держать равновесие вообще не представлялось возможным. Он снова зацепил ногой газонокосилку и чудом удержался на ногах – надо было ее поднять в прошлый раз, а то получилось, что он дважды наступил на одни и те же грабли. Руки занемели, и тело Вероники опускалось все ниже – приходилось помогать себе коленкой.
Илья с трудом поднялся по ступенькам в кухню – дети почему-то не обрадовались его появлению, а настороженно сжались.
– Это я, – сказал им Илья, но и это их не впечатлило. Даже Сережка отступил на шаг вместе с близняшками.
Илья вспомнил про условный знак и застонал: если он опустит Веронику на пол, то поднять ее у него не хватит сил. А с другой стороны, держать ее мочи тоже не осталось. Разумным компромиссом ему показался большой кухонный стол, куда он ее и водрузил, тяжело дыша, и потер затекшие локти.
– Пап? – робко спросил Сережка.
Илья усмехнулся, потряс сцепленными руками над головой и слегка присел: поднимать руки вверх оказалось больней, чем нести Веронику. Ребята выдохнули с облегчением, близняшки бросились к матери, а Сережка к Илье.
– Аптечка у вас в доме есть? – спросил Илья близняшек.
– Почему у мамы закрыты глаза? – с ужасом спросила одна, а другая продолжила шепотом, – она умерла?
– Нет, она спит. Она просто спит. Она скоро проснется, надо только донести ее до избушки. Аптечка у вас есть?
– У нас лекарства в кладовке лежат, в ящике, – сообщила одна из девчонок.
– Показывай быстро, – велел Илья.
Лекарства в доме тоже запасли на случай атомной войны – похоже, тут имелось все содержимое хорошей аптеки. Илья вытряхнул на пол содержимое какого-то полиэтиленового мешка, висящего на стене, и побросал в него все, что подвернулось под руку – таблетки, ампулы, тюбики, одноразовые шприцы, баночки. Только когда ручки пакета перестали сходиться, он решил, что этого будет достаточно, а Мишка разберется.
– Серый, мешок ты понесешь, – кивнул он сыну, и тот с готовностью пакет подхватил.
Илья подошел к Веронике и оглядел ее внимательней. Ему показалось, или ее дыхание стало еще тише? В тусклом свете из окон ее лицо выглядело бледным, умиротворенным и очень красивым. Наверное, красивей, чем у змеи-русалки. Илья подумал, что она похожа на мертвую царевну в хрустальном гробу. Только поцелуй вряд ли приведет ее в чувство. В любом случае, надо спешить. Он прикинул собственные силы. Нет, до избушки он ее, конечно, донесет… Если не уронит. Илья подумал еще немного, и перекинул ее через плечо как мешок с картошкой. Пожалуй, так у него гораздо больше шансов дойти до цели.
– Бегом, ребята, – кивнул он детям и распахнул дверь на крыльцо ногой.
На улице светало. Или это показалось после полутемного дома? Белой ночью начинает светать сразу после заката. В лесу послышалась птичья трель – значит, это и вправду восход.
Дети легко бы обогнали его, если бы не побоялись бежать впереди. Подходя к избушке, Илья падал с ног, до того тяжелой показалась ему его ноша. Поднимаясь по ступенькам, он три раза споткнулся и ввалился в столовую, едва не растянувшись на пороге.
– Мишка! – крикнул Илья, пиная его кровать ногой, – просыпайся, у нас гости!
Еще три шага до собственной постели… Илья не рискнул бросить Веронику на кровать, и постарался опустить ее тело осторожно и медленно.
– С ума сошли? – сонно спросил Мишка, поднимаясь.
– Вставай, нам нужен доктор, – Илья сел на пол около своей кровати, обхватив грудь руками.
В спальню завалились ребята, а за ними тихой сапой, на полусогнутых, пробралась Айша – видимо, подозревала, что собакам в спальне не место.
– Чего случилось-то? – Мишка сунул ноги в тапочки.
– Не знаю, – честно ответил Илья, – посмотри на нее. Мне ее не разбудить.
Мишка растолкал детей в стороны и нагнулся над Вероникой. Ну что ж, теперь его очередь ее спасать.
– Я пока на твоей кровати полежу, – сообщил Илья Мишке, с трудом поднялся и, пройдя три шага, рухнул на постель, не раздеваясь. Видно, песня кота не прошла для него даром – он уснул мгновенно, и только смутно, сквозь сон почувствовал, как кто-то снимает с него кроссовки.
Горячий солнечный луч щекотал ресницы, и Илья безуспешно пытался отмахнуться от него, пока не проснулся и не понял, что это бесполезно. Просыпаться на Мишкиной кровати было непривычно, он не сразу сообразил, где находится, пока не вспомнил вчерашнюю ночь. Солнце заглядывало в окошко, выходящее на запад, значит, полдень давно позади. Илья поднял голову и огляделся. На его кровати спала Вероника, а на полу перед ней растянулась Айша, охраняя сон хозяйки. Судя по тишине, больше никого в избушке не было.
Илья опустил ноги на пол и встряхнулся, пощупав правый бок. Вроде, все было ничего. Обувь с него заботливо сняли, оставив спать в неудобных узких джинсах. Он подошел к своей кровати и встревожено посмотрел на Веронику. Но, едва заглянув ей в лицо, Илья понял, что она просто спит. Всего лишь спит. Совсем не так, как она спала вчера, когда он нес ее в избушку. Ее щеки тронул легкий румянец, сквозь прозрачную кожу проступали еле заметные очаровательные веснушки, рот слегка приоткрылся, и губы нежно округлились. Только вокруг глаз лежали тени.
Илья присел на краешек кровати и убрал прядь волос с ее лица, чтобы лучше его рассмотреть. Думал ли он, что Вероника когда-нибудь окажется спящей в его постели? До чего же красавица! Непонятная, загадочная, своенравная, если не сказать вздорная. Но все равно очень красивая. То она пышет жаром, то обжигает холодом… Редкая женщина, как экзотический цветок. И пахнет от нее экзотическими цветами. Илья пригнулся, чтобы расслышать ускользающий запах ее духов и против воли коснулся губами ее розовой щеки.
Неожиданно она распахнула глаза, и он отпрянул, испугавшись того, что сделал. Надо же, и вправду, мертвая царевна… Ее брови гневно поднялись, глаза широко раскрылись, а губы сжались.
– Что вы здесь делаете? – первое, что произнесла она.
– Я? – Илья втянул голову в плечи, – я здесь живу…
Вероника начала осматриваться по сторонам, и Илья видел, как меняется выражение ее лица. Непонимание сменилось удивлением, удивление – задумчивостью, задумчивость – страхом. А потом, когда память вернула ей события вчерашней ночи, нос ее сморщился, совсем как у ее дочерей, губы расплылись в стороны и из глаз побежали слезы.
