Отведя руки в стороны, Крузенштерн с отвращением стряхивал грязно-багровый ореол, дрожащий на его пальцах. Рассыпаясь, он рваными хлопьями падал на асфальт с шипением тая на нем. До них донесся далекий, жуткий вой, полный ярости и отчаяния. Стены домов с темными провалами окон, с готовностью докатили его эхом по безмолвным лабиринтам улиц до Лены и Крузенштерна. Парень прислушался, брезгливо вытирая руки о свитер, потом взял Лену за руку и потянул за собой. Но теперь Лену не нужно было подгонять, она бежала прилагая все свои силы, лишь бы очутиться еще дальше от жуткого воя, до сих пор стоящий в ушах, который человек был просто не способен издать. Вскоре они сменили бег на быстрый шаг, а потом, вообще, пошли медленно, пока не остановились у освещенной витрины какого-то универмага. Похоже, погоня им больше не грозила.
Лена прислушивалась не столько к тишине ночных улиц, сколько к своим ощущениям. Еще один приступ подобной боли точно доконает ее. Где-то в стороне протяжно и раздраженно мяукали коты. Что-то метнулось из мусорного бака в глубь темного переулка. Парень, как будто, тоже прислушивался, его странный уши даже шевельнулись, как у Мисюсь, когда та слышала, что-то подозрительное. Над ним шипел, потрескивая и мигая, потухающий фонарь.
— Нужно уходить, — сказал он, так и не сдвинувшись с места, продолжая напряженно прислушиваться.
Лена глянула в подворотню, где только что промелькнула неясная тень и в панике, дернулась назад.
— Поздно, — прошептал, удерживая ее Крузенштерн.
Из подворотни не торопясь, вышла огромная собака и уселась на границе света, отбрасываемого фонарем, и глухой тьмы подворотни. И хотя их разделяла проезжая часть, Лена отлично разглядела эту собаку, которую приняла за огромного дога. Однако, это существо даже издали не напоминало собаку.
Оно было намного выше и крупнее, имело более длинные лапы, было бесхвосто и не имело шерсти. Под белесой кожей, свисавшей дряблыми складками, перекатывались мышцы. Безобразную морду, отдаленно похожую на собачью, отличали мощные челюсти. Из приоткрытой пасти свисал узкий длинный язык и Лена видела, блеснувший в свете фонаря, ряд острейших клыком, которые продемонстрировал монстр. Его влажный нос, похожий на свиной пятак, все время нервно вздрагивал, втягивая в себя холодный ночной воздух, насыщенный их страхом и отвращением. Ей показалось или на самом деле маленькие, злобные глазки монстра, сидящие глубоко под покатым лбом, насмешливо блеснули?
— Мамочка, — выдохнула, пораженная столь жутким видением, Лена.
Монстр шевельнул ушами, почти человеческими — они располагались на его звериной голове там же, где и у людей. Выглядело это и странно и отвратительно.
— Не беги… пока нельзя… — шепнул Крузенштерн, крепко сжимая ее руку. — Держись подле меня.
С надеждой, Лена взглянула на него и по выражению его лица поняла, что шансов на спасение у них, похоже, нет.
Монстр вдруг резко поднялся и повернулся в сторону поворота, туда где дрога уходила за угол десятиэтажной высотки и обнажив влажные десна, оскалил клыки. Оттуда медленно выехал, дребезжа и лязгая, видавший виды жигуленок, каким-то образом все еще остававшийся на ходу.
— Бежим! — скомандовал Крузенштерн, дернув Лену за собой.
Они рванули к машине, надеясь укрыться за нею от прыгнувшего на них монстра. На этот раз Лена неслась чуть ли не впереди Крузенштерна, отчаянно махая жигуленку, надеясь, что их заметят и их подберут. Но когда увидела, как тварь, без разбега, легко прямо с места, прыгнула, она поняла, что им не спастись, но оставался шанс, что он хотя бы прикроет их от монстра, лишь бы добежать до желанной защиты жигуленка. Они бы и не добежали, но жигуленок газанул навстречу, выстрелив черным густым выхлопом, неожиданной для этой проржавевшей развалины прыти. Для твари, вытянувшей в прыжке длинные передние лапы, готовой уже обрушиться на свою жертву, и разделаться до того как к ней подоспеет эта громыхающая раздолбайка, оказалось неожиданностью, когда вонючая железяка, вдруг увеличив скорость, сшибла ее, так и не дав приземлиться. Чудовище отшвырнуло шагов на двадцать, где оно шлепнулось на асфальт и осталось лежать неподвижной бесформенной тушей.
Рванув дверцу на себя, Лена ввалилась в салон, упав на потертый дерматин заднего сиденья. За нею запрыгнул Крузенштерн, на ходу захлопывая дверцу, набиравшего скорость жигуленка. Лена оглянулась, с тревогой глядя через запыленное заднее окно на валяющегося, без всяких признаков жизни, монстра.
— Мы убили его? — плохо веря в то, что тварь погибла, но отчаянно надеясь на это, дрожащим голосом спросила Лена.
— Скорей всего оглушили… Шакера не так просто убить, — морщась от тяжелого запаха бензина стоящего в салоне машины, проговорил Крузенштерн, стараясь разглядеть оставшегося позади бездыханного врага.
— Погоди! Ты что, хочешь сказать, что это Чернобородый? — содрогнулась Лена.
— Ты удивлена? — надменно бросил Крузенштерн.
— Так он еще и оборотень впридачу ко всем своим остальным достоинствам. Ну так и есть зверюга, — разволновалась Лена.
— Ребята, вы как? — обернулся к ним водитель.
— Нормально, — ответила Лена. — Спасибо, что не бросили.
— Не за что, — великодушно отмахнулся владелец жигуленка, молодой парень со взъерошенными волосами, в линялой ковбойке. — Вам, вообще-то, куда?
Лена зачем-то назвала адрес библиотеки.
— Найдем, — успокоил ее парень.
— Спасибо, но мы вас, наверное, задерживаем?
— Не… — обернулся он к ним, широко улыбаясь, — я ведь бомблю на этой развалине.
— Разве в такое время еще находятся пассажиры?
— Время самое то. Вы не представляете сколько народу не спит по ночам. Та что прибыток у меня неплохой. Мне ночью удобно, ведь прав-то я не имею, а ее, — он похлопал по рулю, — собрал сам, своими собственными руками. Ребята, конечно, помогали, но в основном с ней парился я. А когда начали ее испытывать и обкатывать по ночам, глядим, нас останавливают — голосуют, не боясь, что мое транспортное средство, кажется вот-вот, развалится. Но это только кажется. Видали, как моя инвалидка с вашей собакой разделалась. Она меня ни разу не подводила. Ну вот, мы и решили на ней подрабатывать. Ребята даже иногда берут ее у меня — девчонок покатать, правда, редко. Говорят, вид у моей тачки непрезентабельный. Девчонки, видишь, нос воротят, не хотят на этой франкенштеке кататься. Потому-то днем мы на ней не ездим — не рискуем оскорблять ее видом народ.
— Когда же вы спите?
— А на лекциях. Самое то. Слушайте, ребята, только без обид, ладно? Хотелось бы деньги вперед получить.
— Конечно, — пихнула Лена Крузенштерна локтем в бок. Пусть он выкручивается.
Тот, словно очнувшись, вытянул из кармана джинсов три сторублевки и неуверенно протянул их парню.
— Надеюсь, этого будет достаточно. Но если этого мало, только скажите и дам еще.
— Порядок, друг, этого более чем достаточно, — и довольный парень небрежно сунул деньги в нагрудный карман своей клетчатой рубахи. — А, что это за псина такая набргосилась на вас? Впервые вижу такую чудную породу. Элитная, наверное? Не собака, а Баскервиля какая-то.
— Я не знаю, — пожала плечами Лена, радуясь, что парень невольно подсказал им ответ. — Набросилась ни с того, ни с сего… Если бы не вы…
— Ну, народ! — возмутился их спаситель. — Вырастят животное непомерных размеров, а потом выбрасывают. Это ж надо постараться, чтобы откормить такую псину. Понятное дело, что бы ее одну прокормить, приходилось, наверное, сутками пахать. А в квартире так, вообще, с ней не развернуться. И ведь, как-то удалось им избавиться от своего домашнего любимчика. А может хозяева того, со страху сами померли. Как увидели кого откормили… Х-хосподи! — выдохнул вдруг парень и выпустив из рук руль, перекрестился.
Лена и Крузенштерн сразу обернулись. Тварь огромными прыжками нагоняла их жигуленок.
— Это не собачище, нет… это гепард какой-то, — пробормотал пораженный парень, но опомнившись, схватился за руль, быстро переключив рычаг скорости. Потом, кидая нервные взгляды за припустившим за машиной и нисколько не отстававшем от нее, чудовищем, решил, что: — Это не гепард, а лошадь… Во, дает! Ну раз хочешь в догонялки поиграть — устроим! — с загоревшимися азартом глазами, воскликну он и жигуленок, взревев мотором, начал набирать скорость, хотя Лена до сих пор была уверена, что они и так уже неслись на пределе.
— Ну, и что теперь?! А! Фиг, ты меня догонишь!
С проспекта, жигуленок на полной скорости, взвизгнув покрышками, круто свернул в переулок.
— Что выкусил? — захохотал парень, но опять взглянув взглянув в зеркальце заднего вида, восхитился: — Во, дает, скотина!
Лена обернулась и волосы ее зашевилились, когда она увидела бегущую по отвесным стенам домов, перепрыгивающую через темные проемы окон, через проулки отделявшего один угол дома от другого, тварь. Законов притяжения для нее, казалось, вовсе не существовало и она неслась за ними, нагоняя, так же как бежала до того по ровной асфальтовой дороге.
