Я глянул на Ёсико и уже открыл было рот спросить про неё, как куратор сказал:
— Отдельных помещений для женщин у нас нет. Группа всегда селится в одной комнате. Так что вы будете жить все вместе.
Я хотел было возмутиться, но потом решил, что оно и к лучшему — Ёсико всегда будет под моим присмотром. А уж очерёдность в душ мы составить сумеем!
Когда мы поднялись в свою комнату, Ёсико первым делом потребовала:
— Покажи свою спину!
Я задумался на миг — у меня под тюремной рубахой ничего не было.
С другой стороны, а чего мне стесняться?
И я повернулся спиной к Ёсико и оголил спину.
Все уставились на меня.
— Ёпт! Не фига себе! — присвистнул Сэдэо. — Видно ты им здорово насолил.
— Ты даже не представляешь как! — усмехнулся я, вспоминая свой концерт на алтаре.
Даже если это не был алтарь Всеблагой, хотя какой ещё может быть в храме Всеблагой? Так вот, даже если этот алтарь для другого бога, всё равно то, что я сделал называется кощунство. В средние века и за меньшее сжигали на костре. Так что я легко отделался.
— Садись! — приказала Ёсико.
Я сел на кровать.
Ёсико приложила ладони к спине, и я почувствовал тепло.
— Подожди, дочка, — остановил её сэнсэй Макото.
Он отодвинул девушку и начал потихоньку прикасаться пальцами к разным точкам на моей спине. Каждое прикосновение было как укол иголкой. Но боль от этих уколов была не острой, а сладкой, тянущей.
Пробежав пальцами по спине, Макото отошёл и приказал Ёсико:
— Напиши на его спине иероглиф здоровья!
Ёсико послушалась, и мою спину тут же обдало огнём.
— Потерпи! — сказал сэнсэй Макото. — Этот способ быстрее. Хоть и не самый комфортный.
— Время, — негромко сказал Рен. — Нам пора спускаться.
Н-да, один разряд электричеством, и дисциплина в парня вбита намертво!
Но он прав. Нужно идти.
Я встал и чуть не застонал от боли — спину обожгло как будто я лег в костёр подремать.
— Ты чё наделал, старик?! — я тут же наехал на Макото.
— Сейчас всё пройдёт, потерпи! — сказал сэнсэй и поспешил выйти из комнаты.
— Прибью гада! — прорычал я, направляясь вслед за сэнсэем.
Сжав зубы, чтобы не показывать, каких мучений мне стоит каждое движение, я вышел за дверь.
Блин, да мне не было так больно даже когда били!
Ёсико держалась рядом. Она тоже страдала, видя, как мучаюсь я.
Время от времени при движении она прикасалась ко мне, и меня каждый раз от этих прикосновений словно било током. От этого я поневоле снова и снова цеплялся взглядом за её грудь и чувствовал, как моя полосатая рубаха начинает торчать внизу.
Я ничего не мог с собой поделать, возбуждение было настолько внезапным и сильным, что я сразу понял: это побочка от лечения.
Но у этой побочки был один классный эффект. Я отвлёкся на то, чтобы не оконфузиться прилюдно и забыл про спину. А потом вдруг обнаружил, что мне не больно. Совсем не больно!
Я аккуратно пошевелил плечами проверяя состояние ран — местами ещё ощущался небольшой зуд, но и он быстро прошёл.
И тогда сэнсэй Макото притормозил и пошёл рядом со мной.
— Вот и хорошо! — улыбнулся довольно он. — Я ж говорил, что быстро!
Когда мы подходили к столовой, стояк уже ослаб. И я выдохнул с облегчением.
Но поймав насмешливый взгляд куратора, напрягся. Надеюсь, он не понял, что спина у меня уже в порядке. И те наблюдатели с лестницы тоже не знают. Вот и дальше пусть не знают. Пусть недооценивают противника, то есть меня. Тогда я быстро смогу сделать так, чтобы они начали бояться.
В столовой куратор показал нам, где брать разносы и приборы, где получать еду, и куда потом уносить грязную посуду.
Потом добавил:
— У вас на принятие пищи и отдых после неё полчаса. А потом пойдём на первое занятие. — И пошёл к преподавательскому столу.
Увидев в очереди Кинпатсу с Изуми, я обрадовался и, прихватив разнос, поспешил к ним. Ёсико с Макото рванули за мной. И Сэдэо и Рен — тоже! Я очень этому удивился, но ничего говорить им не стал. В конце концов, почему бы и нет?
Очередники, которые стояли за Кинпатсу, сразу же сдали назад — всё-таки у тюремных рубах есть свои преимущества. Это как флаг, как сигнал опасности. Особенно когда подходят сразу пятеро.
Вот так, не прилагая особых усилий, мы с Кинпатсу и Изуми оказались за одним столом.
Кинпатсу, Изуми и ещё двоих прибывших вместе с нами тоже поселили в одной комнате. Вот только те двое сразу же отделились. Они и сейчас сидели за другим столом. И взгляды, которые они бросали в нашу сторону, мне очень не понравились.
Здание, в котором поселили Кинпатсу и Изуми, тоже окружал кустарник. Он точно так же закрывал и открывал дорожки, но в отличие от нашего, там не было ядовитых шипов. Там вообще никаких шипов не было.
— Я попробовал подключиться к кустарнику, чтобы по своему желанию сдвинуть его, — тихо сказал Кинпатсу. — И сразу же почувствовал, как из меня уходят силы.
Чёрт! Если уж у Кинпатсу с его способностью повелевать растениями кустарник вытягивает силы, значит куратор Забуза не лгал. И к кустарнику применять магию нельзя.
Да, кустарник — серьёзное препятствие. Если я решу, к примеру, пойти прогуляться, то надо придумать какой-то способ преодолевать его.
К тому же в нашем случае преодоление ядовитого шипастого кустарника может обеспечить пути отхода — в том, что нам предстояли стычки с парнями, я не сомневался ни минуты.
Нет, я не боялся тех, что наблюдали за нами с лестницы. Но моя армейская привычка продумывать спецоперации, в которых я участвую, не раз спасала мне жизнь.
За разговором я смёл завтрак и не заметил как. Конечно, по вкусу он сильно уступал тому, что готовила няня Омоко — странно было бы ожидать другого. Однако и не сухпай. К тому же я почувствовал сытость, а это по большому счёту главное.
Кстати, из еды были рис, печёная рыба, обжаренные овощи, соус в мисочке и зелёный чай с травками.
Едва я почувствовал запах трав, как демон внутри меня тревожно завозился, и я чай пить не стал. И своим дал знак, что лучше попить водички.
Сэнсэй Макото меня поддержал — он тоже почувствовал, что это не просто травки, которые обычно добавляют для аромата или вкуса. Определить их он не смог, но насторожился. А тут мы с ним совпали. Так что чай пошёл лесом.
Вообще столовая была большая. И тем не менее, я решил, что есть и другие столовые — слишком уж большой была территория академии магии. Не может быть, чтобы тут училось всего около сотни человек. Примерно такое количество сейчас сидело за столиками и принимало пищу. Именно принимали — настолько механически большинство из присутствующих поглощало еду со своих подносов.
А доев, они поднимались, уносили посуду и сразу же покидали столовую.
От преподавательского стола к нам направились куратор Забуза и ещё один мужик. Стало понятно, что завтрак закончился.
Я быстро наклонился к Кинпатсу и тихонько попросил, чтобы он на обед незаметно принёс с собой нож в ножнах — да-да, тот самый, с клеймом, который когда-то принадлежал Тосиюки, и пару сюрикенов. С оружием мне было как-то спокойнее.
Конечно, моя одежда не имела ни карманов, ни ремней, но я решил, что придумаю, как закрепить оружие. Без оружия я чувствовал себя голым.
Безусловно, я могу превратить в оружие любой предмет. Точнее, мог в своём теле. А в теле Кизаму может случиться осечка — рефлексы ещё не наработаны, тело за мозгом не успевает. Так что, оружие не помешает. К тому же, когда неискушённый противник видит нож, то нож становится ещё и оружием психологического давления. А опытных бойцов тут скорее всего не так много. Как сказал Шого, кто ж отпустит их со стены?
Забуза и второй мужик, который оказался куратором Кинпатсу и Изуми, махнув нам, чтобы мы следовали за ними, пошли рядышком. Они о чём-то легко болтали и не обращали на нас внимания.
Я даже удивился — они оставили нас позади, за спинами. Это так не вязалось с тем, как Забуза вёл себя с нами до завтрака, что я насторожился.
