class="empty-line"/>
8
Все знали путь к дому матушки Уллы. Это местные знали инстинктивно. Как птицы возвращались после миграции к месту, где строили гнезда, год за годом, так и жители этого округа находили путь к двери ведьмы.
Я еще не ходила сюда. Но знала многих, кто побывал тут. Мастерская госпожи Петрен пострадала от нашествия бесов, которые воровали нити, чтобы делать ловцы снов, которые они вешали в мастерской, как паутину в углах. Сны быстро накапливались в таких количествах, что мы, швеи, не могли сосредоточиться на работе. Дошло до того, что в один день мы вшестером впали в дрему. Госпожа Петрен сама позвала матушку Уллу помогать.
Такой была роль ведьмы. Она занимала странное место между миром людей и фейри, охраняла одних от других. Это место всегда оставляло нотку безумия, и обычным людям было не по себе рядом с ведьмой. Но было приятно знать, что кто-то был готов занять это место.
Каждый округ нуждался в ведьме. И все знали путь к ее двери.
Я пошла по этому пути, спешила в тенях Шепчущего леса. Матушка Улла жила в четверти мили за границей леса, но даже это было глубже, чем многие были готовы зайти. Тропа извивалась среди деревьев, и я была отчасти убеждена, что тропа водила меня кругами. Это так злило, что я подумывала сойти с тропы полностью и пойти сквозь заросли.
— Нет, — буркнула я, когда искушение стало слишком сильным. — Ты знаешь, как лучше! Шаг не туда, и лес тебя проглотит навеки.
Я шла по центру тропы, не давала себе спешить, чтобы не совершить глупости. Тропа извивалась, и я могла пройти четыре мили, а не четверть мили. Но тропа перестала путать меня и стала вести по прямой среди деревьев.
Я вдруг попала на поляну, посреди которой стояла старая хижина, окруженная большим садом. Соломенная крыша домика нуждалась в ремонте, и дымоход был наклонен, будто его удерживала магия. Все это место — дом, дымоход, сад и ограда — будто росло из земли, как огромная поганка.
Я помедлила у калитки. Я думала, что будет приятно выйти из теней леса, но что-то в этом домике пугало сильнее. Мне было не по себе.
— Ну же, — шепнула я и стиснула зубы, заставила себя сжать калитку. — Выбора нет. Шевели ногами! — расправив плечи, я подвинула засов и открыла калитку. Кожу покалывало от жуткого скрежета ржавых петель.
До того, как я миновала калитку, я ощущала обычный запах леса вокруг себя. Но когда я вошла в сад, буря сильных пряных ароматов ударила по моему носу — рута, тысячелистник, лаванда, окопник и другие, которые я не узнавала, смешивались в ароматный букет. Ингредиенты, видимо, для странных настоек ведьмы.
Или для ядов. Матушка Улла разложила яд в мастерской госпожи Петрен годы назад, и это сработало. Я не видела мертвых бесов, но одна из швей заявляла, что нашла одного в ее корзинке на следующий день.
Холодок пробежал по моей спине, и я поспешила по тропе между трав и кустов. На крыльце я быстро постучала, пока не передумала.
Ответа не было.
Ветер шептал среди листьев и нежных цветов, шипел сквозь тонкую ткань моего нижнего платья. Я потерла руки и снова постучала. Все еще ничего. Матушка Улла ушла? На роды, из-за смерти или помогать кому-то в том, чем занималась ведьма?
— Ладно, — буркнула я. — Я подожду, — я развернулась, потирая руки, подумывая сесть на крыльце.
Кровь похолодела в моих венах.
Бриэль стояла у калитки. У нее были лук и стрелы, зеленый капюшон скрывал ее рыжие волосы. В тот миг она не была похожа на девочку, которую я знала. Она была незнакомкой, грозной охотницей, которая попала стрелой в глаз монстра, выдернула ее, не медля.
Она мрачно смотрела на меня, скалясь.
Я резко вдохнула и отпрянула на шаг, но идти было некуда. Мои плечи врезались в дверь за мной, ладони искали ручку двери. Что я могла сделать? Пройти в дом ведьмы без приглашения и попытаться закрыться? Не выйдет.
Я сглотнула, подняла голову и посмотрела в глаза сестры.
— Бриэль, — тихо сказала я.
— Что ты тут делаешь, Вали? — Бриэль прошла в сад. Она посмотрела по сторонам, словно ожидала, что ужасы выпрыгнут из трав в любой миг.
Горло сдавило, но я произнесла слова:
— Я возвращаюсь. Я найду его. Своего мужа, — голос дрогнул, но я кашлянула, тряхнула головой и быстро продолжила. — Я не зачарована, Бриэль. Я знаю свой разум. Я помогу ему. Я сниму его проклятие и…
— И что? — Бриэль расставила ноги, словно готовилась к бою. — Ты просто собиралась уйти? Без слова? Убежать, посвятить жизнь похитителю-фейри, своему мужу? И я больше не увидела бы тебя? — ее лицо было мрачным, но в глазах что-то было, блеск… уязвимости? Было почти невозможно заметить это за строгим выражением лица.
Но я знала свою сестру.
— Я не хочу оставлять тебя, Бриэль.
— О, да? Ты забавно показываешь это! Ты разбила окно! Убежала, не попрощалась…
Ее голос оборвался. Она повернула голову, чтобы капюшон упал на ее щеку. Я слышала, как она пыталась совладать с дыханием. Я хотела что-нибудь сказать. Но что? Каждое слово, приходящее в голову, было неправильным, жестоким перед лицом боли моей сестры. Может, нужно было взять ее за руку. Извиниться за то, что я поступила необдуманно. Пообещать, что я не уйду…
Я опустила взгляд и сжала муслин, пытаясь сохранить сердце целым, хотя оно пыталось разбиться.
Бриэль взяла себя в руки и повернулась ко мне. Она протянула руку.
— Пора, Вали, — ее голос был почти резким. — Идем со мной. Позволь тебе помочь. Мы прогоним остатки эти чар из твоей головы. Ты поблагодаришь меня за это в конце.
Кривясь, я покачала головой. Мой рот открылся, и я не знала, хотела возразить или согласиться.
Я не успела произнести ни слова, дверь за мной вдруг открылась внутрь. Я пошатнулась, вытянула руку, чтобы схватиться за косяк, и посмотрела на лицо матушки Уллы.
Ведьма окинула меня взглядом, ее глазки блестели ярко за складками тонкой морщинистой кожи. Она посмотрела за меня на охотницу в ее саду.
— Не хочу тебя расстраивать, — сказала она без раскаяния, — но я не считаю, что твоя сестра околдована.
Я глядела на нее, потрясенная. А потом слова стали понятными, и я выпалила:
— Нет?
— Удивлена? — матушка Улла посмотрела на меня, щурясь. — Ты, вроде бы, сама говорила, что
