Механический голос в комнате вынес приговор: „Ривальдина. Вы приговариваетесь к заключению на планете-тюрьме Омега 41. Срок двадцать лет. Выход в третью дверь“. Девушка за стеклом встала и неуверенно застыла возле кресла. Она смотрела в зеркало перед собой и видела только отчаяние и безнадежность. Двадцать лет заключения. За что? Она же не выбирала, где ей родиться… Глаза набухли слезами.
Голос, казалось, раздраженно добавил: „Прошу очистить помещение. Вы задерживаете очередь“. Рива вздохнула и медленно побрела к третьей двери.
И не видела, как за стеклом, в темной маленькой комнатке с компьютерами, хмурый бледный наемник провожал тоскливым взглядом ее сгорбленную спину. В настоящий момент Арт вел яростную войну с самим собой. Внутри него сцепились насмерть два голоса — трезвый голос рассудка и голос сердца.
— Двадцать лет?! Это же очень много! Я не ожидал… — сердце болезненно сжалось.
— Ничего, ей будет всего тридцать шесть, еще сможет устроить свою жизнь после выхода из тюрьмы. Я сделал все, что мог, — сказал рассудок.
— Нет, не все. Ты мог бы сделать больше, — шепнуло сердце.
— Не мог.
— Знаешь же, что есть еще один способ, — ехидно добавило подсознание.
— Нет! — Арт категорично закрыл рот своему второму я. — Это полностью исключено.
— Признайся, в глубине души ты рассматривал эту возможность?
— Вопрос закрыт. Я сделал все, что смог на данный момент, — мысленно подвел черту наемник. — Я дал девушке шанс. Как она им воспользуется — ее дело.
Арт развернулся, кивнул застывшему возле компьютера Люку и решительно вышел за дверь. Сердце щемило от какой-то неясной потери. Словно он прошел мимо чего-то прекрасного, необходимого и важного, но в кутерьме не заметил этого чуда…
„Я сделал, все, что мог“, — еще раз повторил про себя Арт и выбросил образ девушки из головы. Впереди более насущные проблемы…
— Рива! Ну, сколько можно! — обиженно завопила Дана, увидев бегущую навстречу девушку. — Опять пела этим растениям?
— Они не растения! Они чувствуют! — Рива притворно насупилась. — И даже иногда подпевают.
— Ничего они не подпевают, — хмыкнула Дана и принялась накрывать на стол. — Мычат в такт, а тебе кажется, что поют…
Рива не ответила, побежала к ионному умывальнику и протянула руки. Знала, что в глубине души Дана согласна с ней. Не только она заметила, что их подопечные становятся более спокойными, когда Рива им регулярно поет. И обязательные тесты сдают лучше, чем остальные по секторам. Даже научились самостоятельно одеваться и ходить в туалет. Чем не могли похвастаться заключенные других секторов.
— Опять не завтракала, убежала к заключенным… На обед опоздала… — бурчала под нос Дана, расставляя тарелки.
— Дан, — Рива подошла ближе и примирительно погладила подругу по руке, — я вечером пойду петь им колыбельные, может, и балладу спою, — Рива лукаво улыбнулась. — Пойдешь со мной?
Дана посопела, походила по комнате и уселась за стол.
— Пойду, — пробурчала она, — ты же знаешь, как я люблю твои баллады… И не только я… Думаю, опять соберется весь сектор. И соседние прилетят.
— Вот и замечательно! — заулыбалась девушка. — Ты любишь слушать, а я люблю петь! Мы прекрасно дополняем друг друга!
Дана только вздохнула. Рива была яркой звездочкой. Настоящим, непревзойденным талантом. Красавицей, умницей с золотым характером. И Дана искренне не понимала, за что ей дали двадцать лет заключения. Нет, Рива рассказала ей свою историю… Отец пират, убийца. Она родилась без паспорта на отверженной планете, которая уже не существовала в галактике, так как ее распылили на атомы. Законы Федерации для всех одинаковы, но иногда Дана ненавидела их.
Она познакомилась с Ривой год назад, когда Дану перевели на Омегу-41 работать надзирателем. До этого Дана Маерс служила в космической полиции и была штурманом крейсера, патрулирующего орбиты первого круга. Девушка закончила военную академию на своей родной планете второго круга и успешно продвигалась по службе, пока на ее пути не встретился Эдмунд Золдер, выходец из Гриз, выскочка и мерзавец. Прямых намеков и посылов подальше он не понимал. Понял только тогда, когда Дана сломала ему челюсть на тренировке прекрасным хуком справа в ответ на наглые ощупывания и заблудившуюся руку на попе. Начальство ей этого не простило и перевело на Омегу-41 присматривать за заключенными, а точнее в ссылку, сроком на пять лет.
* * *
После отмены смертной казни нужно было куда-то девать особо опасных преступников, которые чудом избежали смерти. А их оказалось немало.
Сначала правительство хотело погрузить таких преступников в стазис и заморозить, но встал вопрос: "На какой срок?" и "Что с ними делать дальше?"
Тут встряли ученые с предложением заодно протестировать новое изобретение — стиратель памяти. Что останется от личности, после обнуления? Сможет ли человек полностью восстановить функции организма? Сможет ли стать опять индивидуумом? Как долго этот процесс займет? И какова будет новая личность? Эти и многие другие вопросы прорабатывались на Омеге-41. Планета стала этаким полигоном для исследований разума. Профессора писали диссертации, проводили тесты, рисовали графики, Федерация смогла отрапортовать избирателям, что проблема смертной казни решена, показывая по телевидению идиллические картинки из жизни преступников. Как они медленно бродят по зеленому лужку в белоснежных балахонах, радуются солнцу…
Планета Омега-41 действительно была райским уголком. Правительство выбрало ее из сотни планет земного типа за ее равномерную удаленность от Земли, Гриз и Альван. Без жалости переселило живущую на ней небольшую группу буддистов и сделало ее федеральной тюрьмой. Планету поделили на сектора и построили в каждом секторе бараки для заключенных. На сто тысяч "растений" (как их здесь называли) приходилось трое полицейских — надзирателей. Осужденные за проступки средней и легкой тяжести, у кого память не была стерта, работали на кухне, помогали убирать помещения, присматривали за аппаратурой, техникой. Наблюдали за автоматической уборкой урожая на полях, засеянных беспилотниками, и много чего другого.
* * *
За три года нахождения на Омега-41 Рива научилась многому. Готовить еду с помощью кухонных комбайнов, отдавать приказы роботам, программировать погодники. Даже водить небольшой двухместный флайер.
Сразу же по прибытию она прошла медицинское обследование. Ей сделали гормональную репродуктивную блокировку и закрепили на лучевой кости временный тюремный паспорт. Если она и удивилась своему возрасту — двенадцать лет и фамилии Фаунд, то никак не отреагировала. У нее были гораздо более яркие и сильные впечатления.
