– Вот они, государь! – с трепетом объявил вывернувшийся из-за спин стражников голорылый сановник в пламенном халате.
Несмотря на то что у Ар-Шарлахи уже закатывались глаза и не слушались ноги, он все же не мог не отметить краем сознания всю неожиданность происходящего. Не было ни доклада, ни церемониала… Вот так, запросто, целой толпой вломиться в покои государя? Даже досточтимый Ар-Маура – и тот требовал к себе большего уважения!.. Поразило и другое: в просторном покое, убранном мрачными лиловыми шелками, никого не было. За небольшим заваленным свитками столом сидел лишь скромно одетый секретарь. Мелькнула оторопелая мысль, что государь, должно быть, и впрямь непостижим… для взора простых смертных…
Но тут секретарь вскинул голову. Ар-Шарлахи увидел бледное изможденное лицо с глубоко запавшими, нечеловечески пристальными глазами – и содрогнулся. Не могло быть у секретаря таких глаз! За столом, заваленным свитками, сидел сам Улькар Единственный – бессмертный, непостижимый и всемогущий.
В следующий миг государь стремительно встал из-за столика и подошел к Ар-Шарлахи почти вплотную. Тот невольной отшатнулся. Невысокий, сухощавый, с черными тенями у глаз.
Улькар совершенно не походил на свои многочисленные изображения. Ар-Шарлахи всегда казалось, что он должен быть куда старше. По меньшей мере ровесник Ар-Мауры…
– Лица!.. Лица откройте!.. – прошипел сановник, – Перед государем стоите!..
Запавшие пристальные глаза обратились к говорящему. Возникла чуткая испуганная тишина.
– Ты полагаешь, досточтимый Тамзаа, – раздался негромкий надломленный голос, – что какая-то тряпка помешает мне заглянуть в душу подданного?
Произнеся это, государь резко повернулся к Ар-Шарлахи, буквально въевшись в него глазами. Трудно сказать, что именно прочел он в душе узника, но тонкие язвительные губы непостижимого и бессмертного дрогнули в улыбке. Недвижными башнями черного шелка сзади замерла стража. Сановник гнулся в виноватом полупоклоне.
– Ну что ж, беспокойный мой подданный Шарлах, – медленно проговорил государь. – Дела твои мне известны, но меня они не интересуют. Будем считать, что их не было вообще… А призвал я тебя, чтобы задать один-единственный вопрос… – Улькар умолк, осунулся, потом вскинул обведенные тенями глаза и, перейдя вдруг почти на шепот, спросил: – Дорогу к морю – знаешь?
– Непостижимый и бессмертный, я…
– Без церемоний! – Улькар предостерегающе поднял руку. – Молва утверждает, что ты открыл дорогу к морю. Отвечай просто: да или нет?
Ар-Шарлахи судорожно сглотнул. Он понимал, что от его ответа зависит все.
– Да, государь… – выдавил он наконец. Непостижимый и всемогущий удовлетворенно наклонил голову и довольно долго пребывал в этой позе. Остальные тоже стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Наконец государь кивнул и бодро, чтобы не сказать – весело, оглядел присутствующих.
– Обоих накормить, – приказал он. – Уложить спать. А завтра… – Улькар запнулся и встревоженно взглянул на сановника. – Что караван?
– Готов, государь.
– Прекрасно… А кто поведет?
– Досточтимый Хаилза.
– Хаилза? – Улькар озадаченно нахмурился. – Впрочем… Время сейчас мирное… Ладно. Будь по-твоему. – Он снова повернулся к Ар-Шарлахи: – Стало быть, завтра вы двое поступаете в распоряжение караванного, досточтимого Хаилзы. Пойдете проводниками.
– Куда, государь?
– К морю.
Рядом с Ар-Шарлахи судорожно вздохнула Алият – и вдруг медленно осела на пол.
В дальнем крыле дворца им отвели небольшую, почти квадратную комнату с четырьмя бронзовыми светильниками, коричневатыми шелками на стенах и стрельчатым, забранным узорной решеткой окном. Два невысоких ложа, стол на причудливо изогнутых ножках, несколько легких резных стульев. Вполне можно было вообразить себя гостями, если бы не тонкие стальные цепи, которыми их вновь приковали – каждого к своему ложу.
Колебалось пламя в бронзовых чашах, за окном бродила во тьме перистая листва. Москитов и прочей летучей мерзости в Харве в это время года почти не водилось.
Для Ар-Шарлахи такая обстановка была привычна, что же касается Алият, впервые попавшей в столицу, то она отнеслась ко всем этим изыскам цивилизации с откровенной враждебностью. Судя по всему, у нее в голове не укладывалось, как это можно просто сидеть на стуле. На стуле не сидят – на стуле восседают, оглашая приговор или, скажем, указ государя… Идея ложа, приподнятого над полом, тоже была ей не совсем понятна.
Однако, поскольку ужин располагался на столе, волей-неволей разбойнице пришлось воспользоваться стулом. Ар-Шарлахи, не церемонясь, откинул с лица повязку. Алият только фыркнула злобно, но смолчала, а через некоторое время открыла лицо сама.
– Так что с тобой тогда стряслось-то? – буркнул Ар-Шарлахи, разливая вино в оловянные кубки. – Держалась-держалась – и вдруг на тебе! Обморок!..
Вопрос произвел самое неожиданное действие. Алият взглянула испуганно, дрогнувшей рукой вернула на блюдо разодранную пополам жареную птичку, и Ар-Шарлахи на секунду почудилось, что разбойница опять лишится чувств и сползет со стула на пол.
– Море… – жалобно произнесла Алият.
– Ну и что?
– Море – это смерть…
Ар-Шарлахи хмыкнул и почесал бровь.
– Позволь-позволь… Так вы что, в самом деле выходили к морю?
Алият вздрогнула.
– Нет, – сказала она. – Конечно, нет… Я его видела только в миражах.
– Ну, в миражах я его и сам видел… – С каждым глотком вина на Ар-Шарлахи снисходило умиротворение. Ему, к примеру, уже не хотелось придушить Алият. Мало того, проявив слабость, разбойница стала ему куда более симпатична. – Вот ты говоришь: смерть… А по-моему, наоборот. Скажи я сегодня, что не знаю дороги к морю… – Ар-Шарлахи осклабился. – Живы – и ладно!
Залпом осушил кубок, задумался. Потом вздохнул и накинулся на еду.
– Море-то ему зачем?.. – пробормотал он, умело орудуя ножом и двузубой вилкой. Замер, не донеся куска до рта. – Слу-ушай! А ты заметила, какие у него тени под глазами? Он же явно чем-то болен!..
– Кто? Государь? Он ведь бессмертен!
– Согласно указу – да… – Ар-Шарлахи отправил кусок в рот и принялся жевать с самым задумчивым видом. – А интересно все получается, правда? Объявил себя бессмертным, но сам в этом не уверен… А тут вдруг проходит слух, что какой-то разбойник нашел дорогу к морю…
– Море – это смерть! – возмущенно напомнила Алият.
– Это вы так считаете со своим Шарлахом! А здесь, в Харве, придерживаются учения премудрого Андрбы, согласно которому искупавшийся в морской воде исцелится от любого недуга и станет бессмертным… Ну конечно! Как же это я раньше не догадался?.. Вот он что затевает! Поход за морской водой…
