Стоя рядом с отцом, Конн заливисто хохотал, наслаждаясь безумством сумасшедшей гонки, и Зенобия подумала, что мальчик уродился в отца — такой же безумец, принадлежащий к когорте победителей.
Внезапно Троцеро, на губах которого до сих пор играла сдержанная улыбка, насторожился, словно мирно дремавший пес, внезапно учуявший врага. Следом за ним и Зенобия встревожилась, почувствовав донесенный ветром запах дыма, но мгновением раньше Конан резко натянул поводья. Разгоряченные скачкой кони обиженно захрапели, стремительно замедляя бег, и наконец, остановились.
Зенобия, сама не ведая, зачем, собралась отчитать мужа (шестой десяток, король, а ведет себя как мальчишка!), но тут же осеклась, испуганно оглядываясь. Она помнила это место. Когда-то здесь стояла уютная усадьба, расположенная в самом конце дубовой аллеи. Впрочем, не когда-то, а только что… Обугленные руины строений еще догорали, нещадно чадя, огрызаясь неожиданно вспыхивавшими языками пламени, которые время от времени вырывались из недр пепелища.
Кони возбужденно захрапели: им не нравился повисший в воздухе тяжелый дух пожара, но Конан хлестнул их поводьями, и все шесть нехотя двинулись вперед. Карета медленно въехала в ворота, мимо створок, сбитых с петель ударом невероятной силы, и здесь король натянул поводья, настороженно осматриваясь.
На земле, посреди обнесенного мощным дощатым забором двора, был начерчен замысловатый знак, что-то похожее на странного вида подкову или разорванный двойной круг с загнутыми наружу краями, на котором виднелись непонятного назначения знаки. По бокам от разрыва в подкову были воткнуты два факела, потухшие, но еще исходившие удушливым смрадным дымом.
— Похоже на какой-то обряд,— не обращаясь ни к кому, прошептал Троцеро.
— Похоже,— хмуро согласился Конан,— а я-то думал, что вывел всю нечисть, по крайней мере, вокруг столицы!
— Ну, может, ничего страшного и нет,— неопределенно протянул Троцеро, больше для того, чтобы успокоить испуганно озиравшуюся королеву, — тел-то не видно.
— Ничего страшного?!— не выдержал Конан.— А усадьбу спалили?! Чего уж хуже!
— Тел нет!— упрямо, не повышая голоса, возразил Троцеро.— Возможно, разбойники! Тоже хорошего мало, но все-таки лучше…
— Не знаю, не знаю.— Конан задумчиво поскреб подбородок. — Обряд-то был?!
Он ткнул в подкову.
— Да. Обряд был,— нехотя согласился пуантенец,— но тел-то нет!— А-а-а! Нергаловы выродки!— выругался киммериец, не зная, что еще сказать.— Да уж, хорошо начинается наше путешествие!
— Мне страшно, Конан!
Зенобия в испуге прижалась к нему, тревожно озираясь. Киммериец обнял жену и стиснул зубы. Сейчас он был страшен, и если бы королева не была его женой и не знала своего мужа так хорошо, то облик проснувшегося в короле варвара мог бы скорее напугать, чем успокоить ее.
— Ты, главное, не горячись,— поспешил заметить рассудительный Троцеро.— Ну, был обряд, был… Чтобы удачно свершился грабеж. Усадьба занялась огнем по случайности. Сам знаешь, такое бывает сплошь и рядом. Людей увели — и это не редкость,— продолжал он перечислять.— Даже ванахеймцы, случается, забредают сюда сдуру — не мне тебе рассказывать. В первом же городе отдашь распоряжение, и здесь все прочешут на сто лиг вокруг… Ну?!
Сзади стремительно нахлынул стук копыт. Отряд всадников ворвался на пепелище и остановился. Кони встревоженно переступали копытами и отфыркивались: им тоже не понравился этот запах.
— Что стоите?!— рявкнул Конан, обернувшись.— Людей ищите! Может, кто и остался в живых!
* * *
— Любишь своих людей…— задумчиво произнесла незнакомка в платье из змеиной кожи, глядя в огромное зеркало, которое до мельчайших подробностей передавало своей повелительнице все, что происходило на пожарище, разве что кроме запаха.— Заботишься о них…— Следя за Конаном, она прищурилась, словно прицеливаясь.— Наконец-то у Аквилонии появился достойный ее повелитель!— иронично воскликнула она и, вновь посмотрев в зеркало на черноволосого гиганта, которого упорно не брали годы, добавила:— А у меня забавная игрушка!
* * *
Хорот давно остался позади. Отряд углубился в Пуантен, следуя по хитрому маршруту, который придумал Троцеро, чтобы обойти стороной многочисленные деревни и ни в одной из них не останавливаться. Граф решил, что если уж не может устроить первую и единственную встречу короля в родовом замке, так, по крайней мере, проведет ее в селении, хотя бы отдаленно напоминающем город, в селении, которое находится в самой настоящей глубинке, чтобы подольше держать визит короля в тайне.
В принципе, можно было обойтись и без лишних предосторожностей, но Троцеро не без оснований полагал, что, как только станет известно о прибытии любимого народом монарха, отряд выйдут встречать восторженные толпы подданных, которым не терпится посмотреть на Конана. Прав он был или нет, решили не проверять, а потому до сих пор им удавалось счастливо избегать продолжительных остановок, и медленно, но верно отряд приближался к цели своего путешествия. Точнее, к промежуточной цели, потому что, хоть до замка Троцеро и было сравнительно недалеко, дольше сохранять присутствие короля в тайне не представлялось возможным.
Лирон оказался городишком, насквозь пропеченным щедрым южным солнцем, всего с двумя каменными зданиями, одним из которых был храм Подателя Жизни, зато имевшим обширную площадь с фонтаном, где в летнюю жару с удовольствием плескалась местная ребятня.
На эту-то площадь, Митрой забытого городка, и направилась кавалькада всадников, сопровождавших королевскую семью.
Черные Драконы, которым Троцеро заранее дал все необходимые указания, сразу при въезде на площадь взяли вправо и остановились перед ратушей, держа строй, как на параде. Карета выехала едва ли не на середину площади и остановилась (кучер быстро сообразил, что к чему, и, описав изящный полукруг, повернул назад) между фонтаном, у которого столпились самые знатные из горожан, и застывшим в неподвижности строем королевских солдат.
Несмотря на меры предосторожности, предпринятые Троцеро, лиронцы каким-то образом все-таки прознали о скором прибытии короля в город и к его приезду заполнили всю площадь. Вполне, правда, возможно, что они ждали здесь уже давно. Городок оказался невелик, но, собравшись вместе, жители его составили внушительную толпу, которая теперь дала волю чувствам, изо всех сил выражая свою восторженную преданность.
Как только украшенная золотым гербом карета остановилась, к ней немедленно двинулась процессия, составленная из местной знати, впереди которой, улыбаясь королю, вышагивала черноглазая красавица-селянка, по местному обычаю державшая в руках огромный рог, наполненный молодым пенистым вином. Деревенские музыканты вразнобой дунули в свои дудки и ударили по струнам, нещадно фальшивя, но вкладывая в игру душу, изо всех сил стараясь играть если не красиво, то хотя бы громко, но, несмотря на все старания, никто их, казалось, не замечал.
