— Я поняла. Как же ее назвали там, на площади… Ну, когда читали приговор?
— Исмина. Благая богиня.
— А у вас есть такая вторая? — поинтересовалась служанка.
— Такая — одна на весь Мирфэйн. Конечно, хороший ювелир может сделать копию. И все же — не советую. Если такую найдут у тебя, тоже попадешь на костер. А вообще по опыту знаю, Неифила: чем меньше знаешь — тем дольше живешь. Ох, как вкусно… Угощайся. Считай, это приказ госпожи, одной мне все не съесть.
Когда миски и даже чаша с вином опустели, Мелина почувствовала приятную тяжесть в желудке. Вот теперь бы и вздремнуть, но расслабляться нельзя. По опыту Мелина знала, что стоит успокоиться и забыться в сытой дреме, как случится что-то очень нехорошее. Судьба точно отмеряет радость и горе. На ложку радости обязательно приходится бочка горя. Да это и правильно: иначе счастье бы приелось и утратило свое главное качество.
— Неифила, передай поварам спасибо. И нашему господину тоже. Если он не занят — можешь ли ты проводить меня к нему?
— Лекарь сказал, вам еще нельзя вставать, — озабоченно нахмурилась Неифила. — А господин сам зайдет. У него к вам важное дело.
— Когда?
— Если хотите — прямо сейчас.
— Конечно, хочу. Надо же поблагодарить…
Когда Неифила вышла, унеся старую одежду, но оставив Мелине статуэтку, Мелина блаженно откинулась на подушках. На всякий случай стерла с чаши следы Неифилиной помады: мало ли, как отреагирует господин. Потом достала статуэтку богини и, поднеся ко рту, коснулась ее губами.
— Спасибо, благая богиня, что не покинула меня…
Конечно, маленькая, как игрушечный солдатик, золотая статуэтка молчала. Но голос возник в голове у Мелины:
— Будь счастлива, Хранительница Памяти. Верь слуге Лаэеву, ибо сегодня он не враг. Не жди беды в новых землях, ищи Последний Храм. Там я найду покой, а ты счастье. Там ты повлияешь на настоящее, узнаешь будущее и исправишь прошлое.
— Слушаюсь благую богиню…
Яркое, как сон, видение едва успело погаснуть, когда в дверь снова постучали. Теперь стук был уверенный, даже настойчивый. Так стучат люди, облеченные властью.
— Можете войти, — произнесла Мелина.
Вошли двое. По внешнему виду, манере держаться, разнице в возрасте и одинаково властному взгляду серых глаз можно было понять — отец и сын. Старший был низок, но коренаст и широкоплеч, с загорелым, будто высеченным из меди лицом, продубленным морскими ветрами. В аккуратной бородке и коротко стриженных волосах хватало седины, да и морщинки у глаз свидетельствовали — человек далеко не молод. Но и до старости ему было далеко. Мужчина в самом расцвете сил — такой, по каким сохнут лучшие женщины Семиградья.
Второй гораздо моложе — наверное, двадцать или чуть больше. Лицо тщательно выбрито, зато волосы существенно длиннее и иссиня-черные, как вороново крыло. Он выше и стройнее, но уступает отцу в ширине плеч, а ладони старшего куда больше. На обоих — девственно-белые рубахи с вышитыми манжетами, только у отца поверх рубахи надет чопорный черный камзол, а сын ограничился рубахой. Еще различие — обувь. Отец предпочел старые, надежные башмаки, а сын щеголяет в новомодных лакированных сапогах до колен.
— Добрый вечер, уважаемая язычница, — усмехнулся старший. — Уж не знаю, как у вас принято обращаться. Позвольте представиться. Чезаре Морозини, купец Первого Гильдейского союза Темесы, официальный поставщик кораблей для флота Конфедерации, член Совета Нобилей… и многое другое. Это мой сын, Альваро. Пока только мой полномочный представитель в Медаре, но у него большое будущее. А вам он поможет в одном очень важном деле. Простите, вы сейчас готовы говорить о серьезных вещах, или желаете несколько дней отдохнуть?
— Конечно, готова, — чуть поколебавшись, отозвалась Мелина. Лучше узнать все в самом начале, чтобы было время подумать. Такие, как Морозини, не помогают просто из сострадания.
— Вам придется поклясться тем, что для вас свято — вашей богиней: что бы мы не решили, все сказанное останется в тайне.
А, была не была! На благодеяния не отвечают недоверием.
— Клянусь благой богиней и памятью моей матери. Располагайте мной, как пожелаете.
— Отлично. Как вы думаете, зачем я рискнул поссориться с Церковью, спасти с костра осужденную язычницу, да еще использовав при этом магию? Почему к вам так заботливо относятся незнакомые люди, кормят, поят…
— Я очень благодарна вам, сир Морозини, — произнесла Мелина. — Я сделаю все, что вы захотите, за одним исключением. Мое тело к нему не относится.
На самом деле это было бы лучшим выходом: став наложницей баснословно богатого купца, можно сберечь богиню и память. Можно даже найти себе учеников: если они сами балуются магией, так и ей не запретят. А что касается позора… Ее уже опозорил Дорстаг, когда насиловал на глазах друзей. Потом в тюрьме. Потом… Чего там — она будет только благодарна. Хранительница памяти не имеет права на счастье. Но Морозини-старший только рассмеялся:
— Вы думаете, мне не хватает женщин? Да лучших шлюх этого города я могу снять пожизненно, что временами и делаю. А служанки то же делают забесплатно. Вот спорю на что угодно, с той служанкой, которую к вам приставили, вы бы не сравнились. Рисковать ссорой с Церковью ради плотских радостей я бы не стал. Все гораздо серьезнее. Для начала позвольте узнать: то, что вы храните так старательно — это образ Богини?
— Кто вам это сказал?
— Магия. Как вы понимаете, при вашем спасении была задействована магия системы Лаэя. Но система Исмины ей абсолютно чужда. Мудрено было не почувствовать.
— Значит, маг, спасший меня — вы?
— В общем, да, — теперь пришел черед купца колебаться. Но он решил быть откровенным и вызвать на откровенность Мелину.
— Благодарю. Чем могу отплатить за доброту?
— Ответьте на вопрос отца, — впервые подал голос Альваро. Голос у него оказался на диво приятным — да и сам он вызывал у Мелины безотчетную симпатию.
— Да, это малое изваяние. Я нашла его три года назад в развалинах Храма и с тех пор храню.
— Значит, мое задание пойдет на пользу и вам. Вы что-нибудь слышали о Последнем Храме?
Мелина вздрогнула. Неужели и он знает о том, что сказала благая богиня? Но сказала она и о том, что темесцу можно доверять. Почему бы Ей не дать такое же знание и ему?
— Только название, — на всякий случай соврала Мелина. — Да и то от вас.
— Понятно. Выходит, ваши учителя вам полностью не доверяли… или, что вероятнее, не знали и сами. Как, если честно, и я. Слышал только, что какое-то святилище было основано сразу после Тавалленской битвы и Обращения Медара. Вроде оно было на Полуночных островах — но, подозреваю, это неправда. Язычники будто предчувствовали, что их время кончается, и строили потайной Храм, целый храмовый город. Почти два века он рос, собирал древние рукописи и готовил языческих жрецов и проповедников. Первая Религиозная война в Ствангаре велась, по сути, Церковью и жрецами этого Храма. В итоге терпение у ствангарских правителей лопнуло. В 1327 году была создана огромная флотилия. Флот был наш, рыцари контарские, пехота не только ствангарская, но и нортерская, и только пушки сплошь имперские. Армия собралась огромная — только сухопутных войск пятнадцать тысяч при тысяче рыцарей и сотне пушек. Устоять Последний храм никак не мог. Вообще-то те острова защищали льды, но тот год был слишком теплым, и флот добрался. Там они с кем-то сразились — с кем, я так и не понял. И, победив их, разрушили древнее капище.
