Ознакомительная версия.
— …Я пил и ширялся много дней подряд, без передышки. Пребывал попеременно то в алкогольном, то в наркотическом кайфе. До притонов тогда еще не дошел — снимал квартиру. И вот они меня вычислили и явились… Скоба — я сумел доползти в прихожую и открыть дверь после получасовой трели звонка — первым делом распахнул окно, запустив в затхлую комнату поток ледяного зимнего воздуха. "Ну, брат, ты даешь!" Клоун брезгливо переступил через пятно рвоты на паласе. Я не хотел их видеть, как не хотел видеть никого вообще. Поэтому вернулся на кровать и, укутавшись с головой в грязное одеяло, отвернулся к стене. Но они не оставили меня в покое. Силком оттащили в ванную, засунули под ледяной душ. Я пытался сопротивляться, орал и матерился, но силы быстро закончились. Покорно дал завернуть себя в простыню и, стуча зубами от холода, протрезвевший и дико злой, выполз с ними на кухню. Парни зажгли все четыре горелки, но теплее мне не стало. Клоун открыл бутыль с пивом, а передо мной поставил кружку с крепким чаем — умудрившись раскопать в моих мусорных завалах пакетик заварки.
"Мы все понимаем. У тебя такая ситуация, нужно время, чтобы оклематься, придти в себя. Не осуждаем, ты не подумай! Но все же это перебор". Клоун всегда был разговорчивым и красноречивым. Кличка приклеилась к нему еще в младших классах: этакий обаяшка и хохмач. Лицо красное, выразительное, с синими невинными глазищами в окружении пушистых светлых ресниц. Скоба, интроверт, лишь поддакивал, сосредоточенно хмурясь и потягивая пиво. Длинный, сутулый, рот подковкой (оттого и прозвище, данное ему Клоуном), лоб нависает над глазами, словно козырек крыши.
"Ты же себя гробишь. И скоро угробишь окончательно — судя по твоему виду, это дело нескольких месяцев. Высокоскоростное разрушение, вперед и с песней — к могиле", — продолжал с чувством вещать мой школьный друг. "А вам-то какое дело? — Я был и без того зол, а от его "сострадательных" слов впал в бешенство. — Вы можете предложить выход? "Заведи собаку, сходи к психоаналитику, вылези из депрессии, начни новую жизнь — чистую и светлую"?.. Мне на хрен не нужны ваши добрые советы и слюнявые слова утешения. Меня устраивает все, как есть, и если я завтра сдохну, захлебнувшись рвотой или не рассчитав дозы, это будет наилучшим вариантом развития событий!"
"А почему тогда не просто ремень на шею, как твой отец?" — Скоба смотрел жестко — без жалости и презрительно. Будущий психиатр, блин. Пивная пена потрескивала в уголках унылых губ. "Чтобы не быть, как он". Я хотел побыстрее закончить бессмысленный разговор, поэтому запустил изо всей силы кружку с чаем в стену. Горячие брызги и осколки окатили всех троих. Но парни не ушли.
"Мы твои друзья. Самые близкие, если ты помнишь, — Клоун проникновенно ощупывал меня глазами, круглыми и васильковыми, неотразимыми для старшеклассниц и бабушек. — Мы пришли, чтобы тебе помочь. Не укорять, не наставлять, не вправлять мозги…" "Хотите помочь? Чудно! В комнате в столе деньги, отстегните шесть сотен и сгоняйте на пятый этаж в квартиру 72. Там живет барыга, купите мне пару доз. А то мои скоро закончатся".
"Послушай, — опять проклюнулся в разговор Скоба, — неужели ты их так ненавидишь и так хочешь отомстить, что ради этого готов загубить и душу, и тело?" Я расхохотался. Поискал глазами, что бы еще швырнуть, но ничего подходящего не было, да и повторяться не хотелось. "При чем тут месть или ненависть? Наш мир — дерьмо во всех своих ракурсах, но сквозь призму наркотика воняет не так сильно". "Кто тебе сказал?! — заорал Клоун. — Кто тебе сказал, что мир — дерьмо целиком и полностью? Ты, что — все изведал, все знаешь, в свои восемнадцать?!.." "Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает с тобой разговаривать. Всё, пошли вон, ребята. Я устал".
Но они и тут не ушли. Я поднялся, зашел в комнату и вернулся с пакетиком порошка и шприцем. "Не возражаете, если займусь делом? Как-никак, я у себя дома, да и время подошло. Не хотите, кстати, попробовать? Вы же мои друзья, значит, должны поддерживать во всех начинаниях". Я был уверен, что они дружно откажутся, и на этом, наконец, их выпровожу. Но физиономия Клоуна выразила колебание. "Чтобы прожить пару лет в розовых очках кайфа? А потом сдохнуть в собственной блевотине?" — Скоба был бескомпромиссен. Он встал и принялся мерить шагами кухню. Большой и неповоротливый, нависающий сам над собой, ему было тут тесно. Под подошвами хрустела яичная скорлупа и прочий мусор. "Смысл? — спросил Клоун. — Смысл какой?.."
"Хочешь, Клоун, я расскажу, что будет у тебя в жизни дальше? — Я прикрыл глаза и вытянул правую руку в жесте оракула. — Ты отучишься, поступишь на работу в поликлинику, будешь выкладываться участковым по полной, стараясь угодить начальству, и к тридцати годам заимеешь язву и жену-стерву. Точнее, жена чудным образом превратится в стерву через год после свадьбы с воздушным и романтичным существом, глядящим на тебя с придыханием. Детей будет двое или трое, но сопливые носы смертельно надоедят тебе еще на работе. В сорок лет, на пике пресловутого кризиса среднего возраста, в приступе отвращения вгонишь себе смертельную инъекцию — благо будешь иметь к таковым доступ в силу профессии. Гуд бай, наш лучший из миров! Так к чему столько утомительных телодвижений, если финал предсказуем?" Клоун хотел возразить и раскрыл уже рот, но запнулся и сглотнул. "А ты, Скоба, — я повернулся к продолжавшему угрюмо утюжить кухню приятелю, — ты, конечно, не столь романтичен, как наш Рыжий, и потому можешь воздержаться от драматических жестов. Ты умрешь на одре от рака печени или прямой кишки, окруженный детьми, а может, и внуками, но от этого твоя жизнь не станет более стоящей и значительной. Вспомнить тебе будет совершенно нечего, кроме шашлыков на природе, да курортных радостей вроде Анталии или Канар. Нет, вру: еще будет толстенный талмуд диссертации, да тысячи физиономий замученных тобой психов. Точнее, не психов, а просто нестандартных людей". "И что? — Скоба перестал шагать и развернулся ко мне. — И что?.." "А ничего. Проваливайте, ребята, и проживайте дальше ваши предсказуемые унылые жизненки. Мне не о чем с вами говорить".
"Что ты предлагаешь, дружище? Ты ведь всегда был лидером, а мы за тобой велись. Ты серьезно советуешь нам попробовать?" Клоун был напряжен, даже вены на лбу вздулись, а кожа покраснела пуще обычного. Ярко-синие глаза на красном — красиво. "Да, я предлагаю вам билеты в кайф. Решайтесь. Всегда можете вернуться назад — к своему убогому и правильному существованию".
"По морде бы за такие слова…" — буркнул Скоба. Но уверенности в его голосе не было. "Да пожалуйста! Только потом оставьте меня в покое". "Сомневаюсь, что это поможет", — резонно возразил Клоун. И они очистили от себя мой дом. Правда, обещали скоро вернуться.
Ознакомительная версия.
