— Отец, как он?… — Голоса доносились будто издалека, но постепенно приближались…
— Все хорошо, сын мой, — далекий голос Ваянара… — Все хорошо…
— О-хо, как же он напугал меня, — уже ближе голос Седовласа, — что это было?
— Он отдал очень много Силы. Очень много… Ты даже не представляешь сколько, — голос друида летал совсем близко, — Этот отрок сильнее всех друидов лоримов вместе взятых. Он…
— Он маг? — перебил нетерпеливый голос конунга.
— Я не знаю… Я не могу понять, кто он… Я впервые вижу такое… Он просто собирал Первосилу и наполнял ею одну из Высших Рун подземников… То что это Высшая Руна — сомнений нет… Я, сын мой, Высший друид всех лоримов, говорю тебе, — голос Ваянара казался очень взволнованным, — что впервые вижу такое… Молчание…
— Кто же он? — конунг казался не менее взволнованным, — я начинаю верить в сказки, что сказывала мне о нем Аная. С ее слов, так он уже три раза спас ей жизнь. Последний раз там у стены, когда эта пигалица побежала к нему… Вот ведь нрав у девки! Вся в мать!
— Не криви душой, сын мой, там, у стены если бы не он, то…
— Да знаю я, знаю… У меня холод по спине, как подумаю, что бы было ворвись тарки в город…
Они на мгновение замолчали…
«Тот голос! — понимание жгучим потоком ворвалось в мозг, постепенно пришедшего в себя Ксандра. — Тот странно знакомый голос! Знакомая фигура паренька, что до последнего вздоха подавал ему стрелы! А я-то думал, что принцесса, вернувшись в родной дом, уже позабыла обо мне. Дурак! Что она делала там в тот вечер? Конечно же, искала меня! Какой же я дурак! Она сражалась рядом со мной до последней стрелы! А я думал…».
Просыпаться совсем расхотелось… Стыдно! Как стыдно!.. Он вспомнил тот бой… Яростно защищающихся воинов и оттесняющих того «паренька». «Стоп! Его ведь ранили! Того паренька ранили! Тьфу, какого паренька? Анаю ранили!» Саша открыл глаза и задал вопрос конунгу:
— Что с ней? Как она?
— Да что с ней станется… Лежит да отлеживается…, — машинально ответил задумавшийся о чем-то своем Икер, да так и осекся… — Ты не… — начал было он.
— Я в порядке, — перебил того Ксандр. — Только есть очень хочу…
Он действительно чувствовал себя хорошо. От той вековой усталости не осталось и следа. Легкая слабость — вот и все. Организм работал, как часы.
Саша, уже привыкнув к таким вывертам своего тела, не особо удивлялся. Чего нельзя было сказать о конунге и друиде. Они откровенно таращили глаза, на встающего со своего ложа отрока.
— Дела-а…, — наконец родил конунг, — день и ночь лежал будто усопший, не шевелясь, а тут уже скачет, будто жмых полевой…
— Сколько?! — удивился Ксандр. — То-то я чувствую, что, наверное, слона бы съел!
— Кого бы ты съел? — насторожился конунг.
— Хм… неважно, — отмахнулся от него парень и, спохватившись (чай с местным королем речи ведет), добавил, — Есть на Земле зверушка размером с двух больших волов…
— Ого, — перебил его смеющийся конунг, — вот это зверушка! Пожалуй, отец, нужно покормить этого отрока, а то и на нас рычать начнет, — весело обратился он к молча сидящему и пристально рассматривающему юношу друиду. — Вон Бруни, как чудо иноземное собрали, так сразу и побежал порты менять…
— Эй! Кто там! — от внезапного громкого окрика конунга Саша вздрогнул.
На зов правителя в комнатку принца, влетел молодой отрок, в котором Саша узнал Хаки. Мальчишка, гордо выпятив грудь, застыл, как соляной столб перед своим конунгом. На его поясе красовался короткий меч-крокс, который как понял, Саша давали при посвящении в отроки. Если Хаки здесь — значит Седовлас, принял мальчика к себе, наверное, не только его, да и остальных тоже.
— Скажи там, что я велел снеди принести. Да, половчее! — неестественно нахмурив брови, и стараясь не улыбнутся, молвил конунг. Хаки, как ветром сдуло, правда, уже закрывая двери, он все же успел подмигнуть улыбающемуся Сане.
— Эх-хех, добрый вой будет, — грустно улыбаясь, произнес Икер, — как и отец, его Лотам Юркий. Да-а, славных сыновей воспитали они…
«Интересно мои предки, или отец, например, помнили имена своих простых воинов? — думал Ксандр, слушая конунга. — А я буду помнить?»
* * *
Конунг и старый друид, пожелав набираться сил, оставили принца одного. Пока он одевался, умывался и приводил свой внешний вид в порядок вездесущая Нарима уже накрыв на стол, рассказывала последние новости. Их оказалось предостаточно и почти все хорошие:
— Как собрали вы то чудище железное, так к нему никто и не подходит более. Все видели, как ты рухнул наземь. По городу пошли слухи, что машины сии жизнь из людей высасывают. Мол, если такого сильного воя, как ты опустошило, то, что уж говорить о простых смертных.
— Хм… — усмехнулся Саша, вытираясь чистой тряпицей после умывания.
— Ушли два барркана в Ульм и Мирольм, посмотреть, что осталось от кораблей… — продолжала Нарима, готовя, свежую одежду своему подопечному.
— От фрольдов пока вестей нет, как в воду канули, но дозорные со стен сказывали, что неспокойно там стало у тарков.
«Прижилось словечко», — мысленно улыбнулся юноша, слушая этот своеобразный доклад.
— Трое мужиков ожглись маслом на стене, хоть ты их и упреждал о том, чадо. Бруни с Олавом на стене вешают эти, как их… Ну, то что плотники сделали по твоим словам…
— Козырьки, — подсказал ей Саша, садясь за стол. Там уже его поджидала глубокая деревянная тарелка с приятно пахнущим подобием мясного жаркого. От голода голова шла кругом, а запах еды дурманил разум. Свежий душистый хлеб был еще теплым. Пока юноша уплетал за обе щеки угощение Нарима продолжала доклад:
— Девочки хорошо устроены, все за тебя тревожатся. Как ты тут. Унай с мальцами пороги отбивает, все выспрашивают о твоем здравии…
— Что же ты мне ни слова про Анаю не сказала? — перебил ее Саша. — Смотри, уволю тебя с поста секретаря и характеристику отрицательную накатаю, что тогда будешь делать.
Нарима, уже привыкшая к незнакомым словечкам, сама пошла в атаку:
— А не сказала потому как, ты не и спрашивал. А коль не спрашивал, стало быть, не интересна она тебе.
Саня опешил от подобного натиска:
— Значит, про каких-то мужиков, что зады себе ошпарили ты мне рассказываешь, а про…
— То-то же, — перебила его улыбающаяся ведунья, — так бы и сразу, а то напыжился, как ферми, которому не хватило синих яблок. Она за тебя со всеми переругалась, а ты все в ней какую-то «принцессу» видишь.
— Как она? — тихо спросил юноша. «Ведунья тысячу раз права, — думал он, — только от этого мне никак не легче». Привык он за те недели, что они шли вместе. Незаметно для себя он привязался к девушке. К ее красивым глазам, так всегда восторженно глядящим на него. Он чувствовал на себе эти взгляды и у него, будто крылья вырастали от осознания того, что им кто-то восхищен.
