Алина Лис - Путь гейши

— Тю-ю, «любит»… Это он сейчас ее любит. А через полгода, когда окажется, что реки саке не потекли и камни на берегу не превратились в рисовые лепешки, так и разлюбят. Еще и обвинят во всех бедах. Громче, чем сейчас, орать будут. — Он ковырнул пальцем в ухе и пожаловался: — Заложило.

— Енотик дело говорит, — меланхолично заметила грузная женщина средних лет, набивая и раскуривая трубку.

Харуки покосился на монаха и весело сверкнул глазами:

— Не веришь в свою воспитанницу?

— Да, пожалуй что, верю. Мия — девочка умная, справится. Да и сёгун — мужик что надо. Орел! Просто тревожно мне за них. Ну чисто дети.

— Дети? — приподнял бровь синоби.

— Все вы, люди, как дети. Учить вас и учить. — И, обращаясь к женщине: — Тетушка Сагха, не будь жадиной, дай покурить!

Женщина не стала артачиться.

— Почему тогда ты не с ними? — спросила она, кивая на подъезжающий к храму кортеж. — Разве твое место не в свите?

— Пф-ф, что я там забыл? — Из-под рясы выглянул полосатый хвост. — Тесно, давка, жарко. Оглохнуть можно. Нет уж, потом девочку поздравлю.

— Но ты вернешься? — уточнил Харуки.

— А то ж! Куда она без меня?

Солнце играло на волнах озера, золотило стены дворца и храм, в котором императрица Миако Риндзин принимала трон своих предков вместе с клятвами вассальной верности. Подходила к концу одна эпоха, начиналась другая. Трое на крыше курили, летел над городом сладковатый пряный дымок. Северный ветер чуть покачивал флюгер и нес еле уловимый запах осени.

Согласно мифу, бог луны Цукиёми убил богиню Укэмоти и за это был изгнан своей сестрой-солнцем из небесного дворца.