– Мне так не кажется, – резко возразил отцу сын.
– И что ты предлагаешь? Приготовить мечи и копья?
– Нет! – едва услышав эти слова и почему-то сразу поверив, что подобное возможно, вскрикнула Мати, глаза которой наполнились ужасом, в котором растаяло все спокойствие, все безразличие. Сперва заметалась ее душа, засуетился, перескакивая с одного лица на другое, взгляд, потом – она заспешила: – Я… Я лучше подожду ее за шатром. Так будет правильно. Действительно. Волки не любят шатер -Замечательно! – одобряюще кивнул Гур.- Что ж.. – он хлопнул ладонью себя по ноге, словно скрепляя сделку. – Как и следовало ожидать, боги сами избрали испытание для той, в которой есть частица их сущности.
Караванщики насторожились. Обращенные на сына хозяина каравана взгляды стали внимательнее.
– О чем это ты? – Гареш нахмурился.
– Если она на самом деле Творец заклинаний, то должна входить не в круг людей, а сонм небожителей. Не люди, а боги совершат над ней обряд. Они и назначают испытание.
Мати сразу поняла, что имел в виду караванщик, выпрямилась, чувствуя небывалый прилив сил.
"Все верно! Он прав! Испытание! Вот что имела в виду Ашти! Не обычное испытание!" -Призвать золотых волков… – Гареш пожевал губами.
Гур кивнул, а потом добавил:
– Не слишком трудно, верно? Для той, которая столько лет была связана со священным зверем узами дружбы.
– Да… – соглашаясь, наклонил голову караванщик. Остальные согласно закивали.
Все верно: особая судьба приходит в особом испытании.
– Что вы такое говорите! – и лишь Лари, в отчаянии и непонимании переводя взгляд с мужа на сына, всплеснула руками. – Вы хотите, чтобы она ждала волков в снегах пустыни? Одна против целой стаи? Безоружная маленькая девочка?!
– Золотые волки не тронут меня! – Мати не была уверена, что снежные охотники придут, но уж в том, что говорила – не сомневалась ни на мгновение.
– И до каких пор ей ждать?
– Пока те не прибегут, – спокойно пожал плечами Гур.
– Да? А если волки далеко? А в снегах ведь холодно! Она замерзнет!
– Это дочь госпожи Айи замерзнет?! Тебе самой-то не смешно, мать?
– А если…
– Что если? Ну что если? Ты сама призывала меня ей верить! Хорошо, я согласен.
Давай верить. Только тогда во всем. Нельзя же принимать на веру лишь часть целого, правильно? Или все или ничего!
– Он прав, Лари, – поддержали его караванщики.
– Но девочка… Одна в снегу…
– Испытание не бывает легким, – Гур с вызовом взглянул в глаза матери.
– Да, – с этим было трудно спорить, – но чего ради она вообще должна идти в снега?
– Мама, ты что, не слышала, о чем мы говорили все последнее время? – устало поморщился Гур.
– Она здесь, чтобы войти в круг людей, которые и собрались, чтобы совершить обряд!
Но я не вижу ни одного бога! Где Они? Где Те, которые готовы ввести ее в свой сонм?
И тут вдруг, словно в ответ на ее слова, под купол шатра ворвался порыв ветра – холодный, дикий, недовольный тем, что его разбудили. Диким оленем промчался он по воздушной дороге над головами смертных.
Лица всех тотчас обратились вверх, головы запрокинулись. Это был знак. Тот, который все только и ждали.
Караванщики закивали. У них больше не осталось сомнений, что они поступают правильно, следуя воле повелительницы снегов.
– Да…- вздохнула старуха, которая, наверно, единственная была недовольна всем происходившим. Она считала, что люди совершают ошибку, однако она знала, что сказать, что сделать, чтобы остановить это безумие. А теперь, после того, как был дан знак, поняла, что ее и слушать никто не станет. Время ушло.
– Все в порядке, – пришла на помощь старой женщине Мати. Она улыбнулась Лари, потом – Гарешу, благодарная им за помощь, поддержку, которой она не ждала от чужаков, тем более – людей этого каравана, несмотря на те дни, которые она уже прошла его дорогой, и даже – те годы, которые, может быть, она будет вынуждена пройти. – Я подожду за пологом. И не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке. Ведь я родилась в снегах. Здесь мой дом.
– И все же… – Гареш и сам не знал, почему, но, несмотря ни на что, у него тоже были некоторые сомнения. Не по поводу обряда, с этим все было понятно. Вот только… Ему не хотелось отпускать ее одну.
"Мало ли что может случиться. Госпожа Айя вручила моим заботам Свою дочь. И я должен оберегать ее от всех опасностей до тех пор, пока не придут Ее слуги.
Только передав ее им я буду свободен от долга. Пока же, если что-то пойдет не так… Небожители не простят мне ошибки, даже самой маленькой! Но с другой стороны… – это противное, вредное "но", без которого почему-то ничего не обходилось! – Я не должен мешать девочке проходить испытание, назначенное для нее богами… Как же все сложно!" И поэтому когда стоявший рядом с Мати юноша сказал: – Я тоже пойду!, Гареш схватился за эти слова, решив: "Вот оно!" Эти двое должны были пройти испытание одновременно. Таково было решение людей.
Но теперь он думал – не только людей, но и богов.
– Я тоже пойду! – между тем повторил Киш, видимо, по затянувшемуся молчанию решив, что караванщики его не услышали. Голос юноши звучал решительно и твердо, такими же были и его движения, когда, сделав шаг вперед, он встал перед Мати, между ней и караванщиками, словно заслоняя ее от них.
– Нет! – вскрикнула Мати. В ее глазах был страх, причину которого она сама не понимала.
– Я же говорю не о помолвке, а о… И вообще, я уже все решил! Мы вместе вошли в круг для обряда, и вместе должны пройти испытание! -он был готов настоять на своем, и не важно, что против ее воли.
– Это не правильно, – качнула головой девушка.
– Да! – схватилась за ее слова мать Киша. – Послушайте ее! Она – Творец заклинаний! И знает, что говорит!
– Нет, пока не пройдет испытание, – качнул головой Гареш. Он понимал, какие чувства движут женщиной. Однако все уже было решено. Поздно что-либо менять. Да и зачем?
Сати, с нескрываемой злостью глянув на хозяина каравана, жалея лишь о том, что не может одарить таким же взглядом стоявших за всем происходившим богов, бросилась к сыну, обхватила, удерживая. – Не пущу!
– Но мама!
– Женщина, – Гареш нахмурился. – Ты не можешь идти против воли богов! Никто не может!
Собравшиеся согласно закивали. Все, кроме Сати и Лари.
– Я знала, что все этим закончится! Знала! – первая из них была близка к истерике.
– Но Киш, он не может идти! Испытание Творца заклинаний слишком тяжело для простого смертного!
– Богам виднее… – нахмурился караванщик, глядя на нее с осуждением.
– Но…
И тут налетел еще один порыв ветра, такой же холодный и безумно-дикий, будто являя собой новый знак.
