— Увы, у нас только каша, — предупредил Тыква.
— Разделить котёл с другом, — ответил я, — означает пировать с Убаром.
— Это, также, гореанское выражение, не так ли? — поинтересовался Тыква.
— Да.
— Давайте садиться, — предложил Тыква, — отдавая должное тем, кто приготовит для нас кашу.
Ваниямпи, собрались вокруг огня и расселись. Большинство из них, казались мне довольными, что у них были гости. Принесли железную стойку, и подвесили на неё котёл. Огонь уже горел.
— Я помешаю за тебя, Морковь, — предложила темноволосая девушка.
— А я за тебя, Капуста, — поддержала блондинка.
— Но сейчас — моя очередь, — удивился Капуста.
— Пожалуйста, — попросила девушка, украдкой бросая взгляд на Миру.
— Ну, ладно, — пожал плечами Капуста.
— Тогда Морковь и Капуста позже должны, мешать кашу дважды, — тут же объявила Редька.
— Нет, — сказали брюнетка и блондинка почто хором.
— Вы помните двух молодых людей, которых недавно изгнали из загона? Их звали Кабачок и Клубника, — поинтересовался я у Тыквы.
— Да, — печально сказал он.
— Они уже в безопасности, — успокоил я его, — в стойбище Кайил.
— Я очень рад это слышать! — радостно воскликнул Тыква.
— Замечательно! — послышались сразу несколько возгласов.
Я видел, что они действительно не хотели, чтобы пара молодых людей погибла в прериях, за то, что они была замечены трогающими друг друга. Я подозревал, что так и будет.
— Это Редька захотела их изгнать, — сообщил Морковь.
— Они были пойманы, когда трогали друг друга, — сердито заявила Редька.
— Кабачок взял себе имя народа Кайил, — рассказал я. — Теперь он Wayuhahaka, что означает «Тот, Кто Владеет Многим».
— Но он же, ничем не владеет, — заметила Редька.
— Он нашёл своё мужество, — объяснил я, — и никто, и никогда теперь, не сможет отобрать у него этого.
— Это не подходящее имя для Одинакового, — зло сказала Редька.
— А он больше не Одинаковый, — усмехнулся я.
— Отвратительно, — сморщилась она.
— Он уже учится пользоваться луком и копьём, — сообщил я Тыкве.
— Любопытно, — ответил тот.
— А Клубника осталась Клубникой, — добавил я. — По крайней мере, сейчас, это имя ей оставлено. Он ещё не счел целесообразным изменять его.
— Что значит «ей оставлено»? — спросила Редька. — Как это «Он ещё не счёл целесообразным изменять его»?
— Он нашёл её приятной, — пожал я плечами. — Он сделал её своей рабыней.
— Своей рабыней! — тяжело задышала брюнетка, помешивающая кашу.
— Да.
Брюнетка даже прекратила помешивать кашу.
— Значит, он может снять с неё одежду, если пожелает, — сказала блондинка, также делая паузу в помешивании.
— Одета она или нет, теперь, полностью зависит от его желания, подтвердил я.
— И он может трогать её всякий раз, когда пожелает? — спросила другая женщина Ваниямпи.
— Конечно, — ответил я. — Когда, как, где и столько, сколько ему нравится. И поскольку она — рабыня, она может теперь выпрашивать его ласку, и умолять о его прикосновении.
— Если она теперь рабыня, она должна повиноваться ему, не так ли? — спросила брюнетка.
— Она должна не просто повиноваться ему, а делать это превосходно, и во всех случаях, — пояснил я.
— Мешайте кашу, — напомнила Редька, застывшим женщинам.
Эти две девушки снова вернулись к прежнему занятию.
— Она — тоже рабыня, не так ли? — спросила женщина Ваниямпи, которая уже говорила прежде, и кто не была занята готовкой, указывая на Миру.
— Да, — кивнул я головой, а Мира скромно опустила свою.
— Не рассматривайте её, — прикрикнула Редька, — особенно, это касается тех из вас, чья одежда имеют большие размеры!
— Любой может смотреть на неё, кому нравится это делать, — вдруг сказал Тыква.
Мира покраснела, и ещё ниже склонила голову. Тыква был прав, конечно. Рабыни, будучи предметами собственности, могут быть осмотрены любым, кому хочется это делать.
— Я не хочу, чтобы она находилась среди нас, — зло заявила Редька.
— Почему это? — поинтересовался я.
— Она — рабыня.
— Я думал, что все Ваниямпи рабы, — напомнил я ей.
Редька в бешенстве посмотрела на меня.
— Безусловно, не замечание рабства — лучшее убежище, — усмехнулся я.
— Каша готова, — сказала темноволосая девушка, помешивая ложкой, пузырящуюся и булькающую массу в котле.
— Давайте ужинать, — предложил Тыква.
— Что она делает? — возмущённо спросила Редька.
— Она прислуживает мне, — объяснил я.
Мира стоя передо мной на коленях, опустив вниз голову, протягивала ко мне руки с миской каши, предлагая мне поесть.
Котёл с кашей уже был снят со стойки и отставлен в сторону. Блондинка принесла деревянные миски и ложки.
— Здесь каждый обслуживает себя сам, в порядке очереди, — сварливо сказала Редька.
— Ваша каша, Господин, — меж тем предложила мне Мира.
— Спасибо, — поблагодарил я девушку, беря миску, и рабыня вернулась в очередь к котлу, чтобы принести кашу для Кувигнаки и Хси.
— Она симпатична, не так ли? — поинтересовалась брюнетка, у Моркови, который внимательно наблюдал за Мирой.
— Да, — признал он.
— А я симпатична? — спросила брюнетка.
— Ты не симпатична, и Ты не уродлива, — ответил он. — Ты — Одинаковая. Одинаковые не бывают симпатичными, и они бывают уродливыми. Они все одинаковые.
— Ох, — вздохнула она.
Мира уже возвратилась от котла и опустилась на колени около Кувигнаки, и, опустив голову, на вытянутых руках предложила кашу ему, точно таким же способом, как и мне.
— Спасибо, — кивнул Кувигнака, и девушка отправилась к котлу за следующей порцией.
— Она хорошо прислуживает, — отметил Тыква.
— Женщины быстро обучаются, — пожал я плечами в ответ.
Брюнетка и блондинка, которые готовили кашу, и сидели со скрещенными ногами около Моркови и Капусты, вдруг встали и снова встали в очередь за кашей.
— Я много думал о том, что мы обсуждали, — сказал мне Тыква. — Я думал об этом много раз.
— Я надеялся, что Ты мог бы это делать, — признал я, а в действительности, ради этого я и приехал в барак Ваниямпи на этот раз.
Мира подошла нам, и теперь встала на колени перед Хси, предлагая ему миску каши, как ранее мне и Кувигнаке. Он с достоинством взял миску одной рукой, а другой щёлкнул пальцами, обратившись к ней на языке Кайил. Рабыня опустила голову к земле перед ним. Хси сказал снова, и она покорно поцеловала пол перед ним. Новый приказ, и девушка выпрямилась и с снова опустила голову до земли у его ног. Ещё команда, и она вернулась к своему прежнему положению, стоя на коленях, выпрямившись и разведя ноги в стороны. Хси сказал ещё слово, и она кротко опустила голову.
