Трибуны взревели, отмечая победу королевы. Я остался лежать. Надо мной проплывали облака, и в голову почему-то лезли мысли о вечном — о красоте всего сущего, о гармонии, о жизни и смерти, о том, как важно ценить каждый миг, ибо он неповторим, как иногда нужно остановиться на пути и просто посмотреть по сторонам…
Тень легла на мое лицо и закрыла небо.
— Встань!
Я не пошевелился — кончик меча нарисовался в опасной близости от моего носа, предупреждая все попытки пошевелиться.
— Встань! — В голосе послышался металл. — Встань, если ты мужчина!
Кончик меча покачался туда-сюда, не то кивая, не то грозя — мол, только рискни…
— Вставай! — Металла в голосе уже было столько, что он звенел и вибрировал, как струна. Я не шевелился, глядя в сторону. Куда запропастились Тени? Им что, не ясно, что они должны защищать ценного меня? Дайте только срок, я с них за это не только стружку сниму, но и…
— Ты чего? — Голос начал дрожать. Меч убрался, зато появилось лицо Вуньи. Девушка сорвала с головы шлем, рыжие растрепанные косы упали ей на плечи. — Ты в порядке? Что с тобой? Пошевелись! Ну!
Вот еще! Я шевельнусь, а она возьмет и проткнет меня мечом.
— Эй! — Меня действительно потыкали оружием и даже, кажется, попинали ногами. — Кончай придуриваться! Ответь, если живой!
Как бы не так!
— Дельф? Дельф, что с тобой? Ты жив?
Догадайся с трех раз…
— Дельф! — вдруг взвизгнула Вунья и рухнула передо мной на колени, отшвырнув меч, и принялась яростно тормошить расслабленного меня. — Дельф! Дельф, очнись! Скажи хоть слово! Ты живой? Ну хоть знак какой подай! Дельф, ты меня слышишь? Ну прости дуру! Не хотела я, честно… Ты только не умирай, хорошо?.. Да как у тебя этот проклятый шлем снимается?
Сквозь ее вопли и гул крови в ушах я по-прежнему слышал рев трибун, но теперь в нем было больше удивления. Откровенно говоря, я и сам удивлялся такой перемене, произошедшей с Вуньей, и только этим объяснялся мой ступор. Я просто в себя не мог прийти. Она что, плачет? Просит прощения?
— Мама!
Девушка с силой дернула шлем, срывая его с моей головы. Я вскрикнул от боли и ударился затылком о землю.
— Так и убить можно! Поосторожнее!
— Ты живой! — Вунья села на землю, держа шлем в руках. — А я-то… Я уж думала, что убила тебя! А ты живой! Дельф!
Она отбросила мой шлем и вдруг ударила меня двумя кулаками в грудь.
— Никогда! — закричала она. — Больше никогда не смей меня так пугать! Я думала, что убила тебя, а ты… ты…
— Ты меня и правда чуть не убила, — проворчал я, но меня уже не слышали.
Непобедимая воительница еще несколько раз с чувством ударила меня в грудь — вернее, в кирасу, которая отозвалась на это гулким звоном, — а потом упала на меня и разрыдалась.
Рядом опять что-то шевельнулось. Я с неудовольствием скосил глаза. Это был командор Теней.
— Вам плохо, хозяин? — еле слышно прошелестел он.
— Мне хорошо, — проблеял я, глядя в небо. Там опять плыли облака. И на душе у Темного Властелина было так светло!
