Зря. Кольцо немного просчиталось. Ловушка сработала, выбросив фонтан синего огня. Будучи далеко от эпицентра, Лера не пострадала, но деревьям вблизи огненного гейзера пришлось худо. Очищенная Лерой от ветвей елка, вспыхнула и сразу же обуглившись, повалилась. То же произошло со второй, третьей и, с четвертой, которая по несчастливой случайности рухнула прямо на Леру. Та увернулась от падающего ствола, да и возникший вокруг нее при приближении гигантской головешки дрожащий синий ореол (спасибо шнурку на запястье) не дал бы орясине нанести Лере вред, но вот поросенок оказался беззащитен против центнера древесного угля, упавшего с изрядной высоты. Глиняная спинка раскололась, разлетелась черепками. А сразу за ней и глиняное брюшко.
С огорчением удостоверившись в том, что на остатках поросенка далеко не уедешь, Лера признательно потерла глиняный пятачок и пустилась в пеший путь.
Куда идти, стало ясно сразу же. На влажной лесной почве, легко считались бы и следы ног, ну а уж след от ракеты, которую тянут волоком, виден был сразу же. И все-таки, для гарантии, Лера сняла и снова надела, уже задом наперед, одно из колец. Землю словно присыпали серым пеплом, на котором яркими пятнами выделялись отпечатки ног человека. Так же хорошо стали различаться и следы всякого лесного зверья, от бурозубки до кабанки, как называли расплодившуюся и вытеснившую прежнего кабана, его несколько уменьшенную, но куда более смышленую и, преимущественно хищную разновидность. Кабанкой ее звали потому, что почти никто не видел ее хряка, встречали всегда свиноматку и, как правило с выводком мелких, злых, но симпатичных поросят. Их следы напомнили Лере об утере транспорта и она с неудовольствием тряхнула головой. Но главное, человеческий след был один и она пошла по нему.
Усач, предчувствуя погоню, щедро разбрасывал ловушки, но Лера, не понадеявшись на кольцо, активизировала одно из ожерелий, умеющее не только обнаруживать магические мины издали, но и обезвреживать их. К сожалению, в отличии от кольца, ожерелье было ограничено во времени действия и постепенно уменьшалось.
След вывел Леру к болоту и исчез перед большой, поросшей брусникой кочкой. Рядом, в черной воде еще не затянулось ряской большое окно.
— Ушел. — вслух проговорила Лера. — Притопил свою ракету и ушел телепортом. Так. А почему из храма не ушел? А потому что не умеет, а тут его подобрали или же телепортал стационарный, только спрятан. Верно рассуждаю? — Лера пристально поглядела в болотную воду чуть правее кочки, где вроде бы никого не было.
— Очень верно. Именно так все и было. И никто его не забирал, туточки телепортал, на кочке этой самой.
— Вылазь. — велела Лера.
Из воды надулся пузырь и на берег выпрыгнул весь обтянутый водной пленкой игоша. Когда он говорил, пленка на рту рвалась и разлеталась каплями, будто он плевался. Но это он не плевался, так только казалось.
— Ты что ли сквозное зрение имеешь? Завидую.
— Нет, не имею. Но привычки ваши известные. Тянет вас всегда к магии. Если кто на болоте колдует, так вы непременно подсматриваете.
— А и подсматриваем. — не стал отпираться игоша, — Интересно ведь, хотя и опасно.
— Который порталом ушел, ты его раньше видел?
— Икромет мне полечи, а? Тут вода с гнильцами, болит икромет.
Протянув руку, Лера ткнула Игошу пальцем. Бородавчатое личико довольно осклабилось.
— О! Не болит! А я думал ты мне пригрозишь или скажешь "Сначала отвечай про усатого.". Такой у тебя вид, что торопишься. Но я уж решил рискнуть. Мне ж до тебя не дотопать в горы твои, а тут такая оказия.
Лера хмыкнула.
— Ну вот. Усатый, который порталом ушел, он тут третий раз. Но раньше не уходил, а приходил. Садился сразу на трубу свою и пжжь! Через болото, туда летел.
— Как он портал открыл, ты видел?
— Как… такой штучкой повертел, как головастиком каменным и сказал слово. Но я чесался как раз, не услышал.
— Это плохо. Без слова — труднее. Гораздо труднее. — проговорила Лера встав на колени и приложив к кочке медное зеркальце. Поверхность зеркальца потемнела, потом пошла рябью и снова стала прежней. Лера убрала его в кошелек и села на кочку вытянув ноги.
— Не вышло. — мрачно сообщила она игоше.
Тот молча вздохнул и развел руками.
— Вот если б шмель его догнал и закрепился, тогда бы понятно стало куда он телепортнулся. А так…
Игоша, не пытаясь понять, сочувственно покивал и почмокал губами.
— Так, говоришь, через болото летал?
— Так и говорю, да. Только не знаю куда. Второй раз плыл за ним, да не догнал.
— Болото это, ногами можно перейти?
— Нельзя. Но! — игоша значительно поднял палец, — Я проведу. Где ногами нельзя, там можно проплыть, тут не затянет. А плыть я помогу, тебе холодно будет, тут лед в озере утоп давно, а все не тает.
Переход через болото дался Лере, отвыкшей от долгой ходьбы, непросто. Но дался-таки, во многом благодаря помощи игоши. Он и на плаву поддерживал, следил чтобы судорогой не свело и сумку Лерину понес, когда заметил, что баул мешает его спутнице прыгать с кочки на кочку. И, хотя сумка была с него размером, а тяжелее чуть не на треть, волок ее по собственному почину до самой твердой земли, где низкорослые березки отмечали границу болота.
Отжав платье, Лера спросила игошу:
— Ты тут кого знаешь из сообразительных жителей?
Тот призадумался, почесался обеими руками и с сомнением ответил:
— Да тут, совсем умных и нет. Только бормотун, но и он дурковатый такой немножко.
— Что за бормотун? — удивилась Лера.
— Такой, типа птицы, но не летает почти, сидит в пне, чем живет не поймешь. Их тут много есть, но совсем рядом один только. Вон, туда иди и чуть поверни там, у ольхи. Там большой пень один, не перепутаешь. А бормотун в пне как раз.
— Ясно.
Лера приняла из рук игоши сумку и, действительно, быстро нашла трухлявый, полый внутри пень. Возле пня, кольцо и ожерелье подали сигнал тревоги, но ожерелье не уменьшилось, стало быть тут была не мина, а просто магическая сигнализация, предупреждающая обитателя пня о приближении чужих. Скрываться Лере было совершенно ни к чему и она, подойдя к пню, заглянула внутрь. На дне, среди перепрелых щепок сидел комковатый и расчехранный филин с закрытыми глазами. Он что-то не то напевал, не то складно и ритмично ругался.
— Э-мм… тут бывал человек. Пролетал на блестящей ракете. На трубе. Ты знаешь, куда он полетел дальше?
Странный филин распахнул глаза и в том же ритме что и бормотал, речитативом ответил:
— Нет, я не знаю человека с усами, блестящую штуку я тоже не видел, но я посоветуюсь со своими друзьями, а что усатый тебя чем-то обидел?
