Великий амир заскрипел зубами и впился своими костлявыми шайтанскими пальцами в уздечку, будто норовя порвать ее.
— О мой повелитель, — докладывал коленопреклоненный мурза. — Там враг. — Он указал рукой туда, откуда недавно пришло войско Тимура. — Их множество, великое множество. Они сошли с кораблей и направляются сюда…
Он хотел еще что-то сказать, но клинок быстрее молнии блеснул в руке Повелителя Счастливых Созвездий, и обезглавленное тело упало наземь. Сейчас Тамерлану без лишних слов уже было все ясно. Коварство гяуров не знало границ. Больше всего ему хотелось растерзать, вырвать сердце гнусного предателя Монтоне и залить кровью всю эту проклятую равнину.
— О, Аллах, — шептал он, — разве я был слаб в вере? Чем прогневил я Тебя? Почему ты меня оставил?
Катгабайл мелькал, прочерчивая голубоватыми молниями сгустившийся вокруг оперативников мрак.
— А ну, не напирайте! — вопил Лис. — Тут вам не здесь! Отвалите, русским языком говорю, переучет! Шо не ясно?!
И вдруг небо прояснилось, словно порывом ветра сдуло полчища джиннов, только что окружавшие оперативников. И стало видно, как посреди восьмибашенного дворца, кружится, танцует, что-то заунывно распевая, Хасан Галаади.
— Капитан, чего это он?
— Пляски дервишей. Помнишь, он уже эту фрезу крутил?
— Так уже ж никого нет.
— Сережа, если он танцует, значит, так надо.
…Они поднимались с земли и шли. Мертвые, обезглавленные, разрубленные от плеча до просака. Шли, разя все еще сжимаемым в руках оружием.
Ян Жижка обернулся к Дюнуару:
— Что это?
— Не знаю, — пробормотал барон де Катенвиль. — Но, клянусь пламенеющим мечом архангела Михаила, в мертвом виде они худшие бойцы, чем в живом. — Он раскрутил меч над головой и бросился в гущу схватки: — Круши!
Голос его громом прозвучал над вдруг притихшей равниной. И точно вторя этому грому, с голубого небосклона сорвалась молния. Затем еще и еще. Огненные бичи срывались из небесной синевы, испепеляя живых мертвецов.
— Пояс Береники… — прошептал Кристоф де Буасьер. — Вот и пришло возмездие! — Он посмотрел на Анну. — Государыня, прикажи, и я принесу тебе победу!
Анна оглянулась. Тысячи ее хузар ждали приказа. В глазах каждого из них читалась мольба.
— Ступай, — тихо ответила Анна Венгерская, и штандарт ее взмыл в небо, знаменуя начало атаки.
Хасан кружился самозабвенно, чувствуя, как перестает существовать. Как превращается в неистовый вихрь, смерч, наполненный бешеной сокрушительной мощью. Он чувствовал, как включаются в его танец иные смерчи — черные башни, восемь башен, охраняющих мрачный склеп Иблиса-Азазеля, незаживающую рану земли Ад. Он танцевал, позабыв обо всем: о друзьях, которые ошарашенно глядели, как на месте дервиша вырастает смерч невиданных размеров, о мире, откуда был родом… Вокруг него, постепенно сливаясь воедино, стряхивая с себя песчаный наряд, кружатся в танце старцы с длинными, без единого темного волоска бородами. И девять стали единым, и один — девятью… Бездна в мгновение ока разверзлась, и в образовавшуюся воронку с гудением понеслись песок, камни, какие-то обрубки непонятных тел, скелеты людей и верблюдов.
— Ложись! — кричал Вальдар, а все вокруг бушевало в неистовой круговерти, когда вдруг стало тихо. Совсем тихо.
* * *
— Круши, хузары! — подхватив боевой клич соратников, Кристоф де Буасьер врубался в ряды личной гвардии Тимура.
Сам Великий амир вел в бой грозных нукеров, и битва, уже казавшаяся выигранной, разгорелась с новой силой.
Кристоф рубил… Не было щита, способного выдержать удар его секиры. Он видел, совсем близко видел Великого амира на вороном жеребце, каждым взмахом дамасского клинка уносившего по христианской жизни. С медвежьим ревом Кристоф направил скакуна навстречу Железному Хромцу. Пущенный чьей-то рукой дротик едва не пронзил его грудь, но воткнулся в угол подставленного кем-то щита. Де Буасьер расколол голову врага, как спелый орех, и оглянулся поблагодарить спасителя. Молодой оруженосец Петер Форгач мчал рядом со своим рыцарем, даже не удосужившись обломать древко, торчавшее из щита.
— Благодарю, сочтемся! — выкрикнул Кристоф.
И снова рубка по колено в крови. Тамерлан все ближе, и молнии, хлещущие вокруг, казалось, целят в него. Одного за другим Кристоф свалил двух телохранителей амира, увидел, как сбоку выскакивает Янош Хуньяди и хватает под уздцы вороного жеребца. Неистовый старец вскинул руку с отточенной саблей и… рассыпался в прах.
Вороной конь, лишенный всадника, встал на дыбы от ужаса, почуяв мертвечину, и одетый в доспех скелет рухнул наземь, разваливаясь от удара.
— Где? Где он? — Усач с волчьей шкурой поверх доспеха пробился к своему оруженосцу.
— Вот. — Обескураженный Хуньяди указал на скалящийся остов.
— Да что ж ты врешь?
— Он говорит правду, — перебив военачальника, глухо сказал Кристоф. — Это Тамерлан.
Громкое карканье прервало их беседу. Огромный черный ворон камнем рухнул наземь, неспешно подошел к скелету, по-хозяйски сдернул с фаланги пальца левой руки перстень с алым камнем и как ни в чем не бывало взмыл в небо.
— Молний больше нет, — ошеломленно глядя ему вслед, проговорил Кристоф. — Кажется, мы победили.
Рев и гул смолкли, и песок, наждаком обдиравший Вальдара и Лиса, перестал течь по их разгоряченным лицам.
— Это мы оглохли, или все закончилось? — Лис поднял голову. Восемь черных песчаных смерчей вращались на месте, подобные огромным крепостным башням. Посреди них, созерцая пространство отсутствующим безучастным взглядом, сидел Хасан Галаади. — Але, гараж! О великий, ты там жив?
Дервиш какое-то время молчал, затем оглянулся на голос и спросил:
— Что?
— Все, можешь не отвечать.
— А где этот? — Камдил приподнялся, сел и попытался стряхнуть песок с лица.
— Там же, где и прежде.
— Опять в колодце?
— Да. — Хасан попробовал встать, но без сил завалился на бок.
— Лежи, лежи, щас поможем.
Вальдар и Лис вскочили на ноги. Дервиш поднялся на локтях, подтянул колени к груди.
— Сейчас я встану.
— Погоди, не торопись, — успокоил Камдил.
— Все уже закончилось. Мы победили. Ни к чему торопиться.
— Это кому как, — возмутился Лис, — лично я бы с удовольствием перекусил. В животе кишка кишке дули крутит, а в горле будто напильник застрял. Капитан, ты, часом, не знаешь, куда делись наши верблюды? Там в сумках еще остатки завтрака были.
Вальдар оглянулся, ища глазами натерпевшихся страху животных.
