— Оружие! — радостно закричали дружинники, увидев древки копий, что торчали из тележки Каффади.
— Недорого! — поспешил крикнуть в ответ купец. Гаврила ни слова не говоря заскочил за телегу и ухнув, опрокинул ее, сломав оглобли. Муаммар сердито заорал, но деревянный грохот заглушил его б рань. Оружие покатилось во двор.
— Берите! И пусть никто не уйдет обиженным!
Он захохотал, представив, что сделают с остроголовыми разозленные дружинники — остроголовых было впятеро, вдесятеро меньше и иных выходов, кроме смерти и быстрого бегства он им не оставлял.
Но не вышло.
— Велик Аллах! — злым голосом заорал у него над ухом караванщик. — Твоими руками он сотворил новое чудо!
Оторвав взгляд от льющейся крови Гаврила посмотрел вниз. Караванщик сидел у него в ногах и перебирал короткие палки, что были когда-то трехгранными индийскими дротиками.
— Он лишил меня всего товара!
Гаврила раздумывал всего лишь мгновение.
— А-а-а-а-а-а-а, — заорал он. — Колдуны? Ну-ну!
Тоненько подвывая сквозь сведенные злобой челюсти он закинул руку за спину, и только потом сообразил, что с его оружием случилось все то же самое, что и с каждым из тех мечей, что были в ножнах журавлевских дружинников. От этого он зашипел еще громче и вскинул кулак, готовый убивать.
Позади взвыло, послышались глухие Изборовы проклятья и перепуганный крик беззащитного Мури. Как не интересно было все то, что творилось перед глазами, но пришлось повернуться.
Позади так же было неспокойно — от нагнавших их, наконец, телег не разбирая дороги бежал Муря, а следом за ним пардус и двое его сторожей.
«Сбежит!» — машинально подумал Гаврила, глядя как редкий зверь быстрыми прыжками обгонят колдуна и по старой памяти направляется к нему, а потом посмотрел на сторожей. Воины, сопровождавшие редкого зверя бежали молча. Гаврила уже нагибаясь за палкой мельком удивился — в таких случаях как раз и полагается орать благим матом, что б людей не подвести, а эти словно воды в рот набрали. Все прояснилось, когда они выхватили мечи. Мечи, язычками черного пламени мелькавшие за воротами словно по волшебству очутились перед ним. Рядом раздался голос Исина, только что сообразившего, что он безоружен.
— Нет меча! Меча нет!
Гаврила вскинул кулак. Эти оказались из неученых, не испугались, не остановились, а перли вперед, как свиньи на забор. И закинув щит за спину, Гаврила начал их учить, ударами кулака, расплескивая в капли обоих нападавших.
— Да ты кладезь чудес! — вскричал пораженный караванщик. — Гнев Божий исходит из твоей руки!
Гаврила посмотрел сквозь него и ринулся во двор, где продолжала литься кровь.
Санциско сверху увидел как люди, уже исключенные им из списка живых, разрушают его дело и поднял руки, готовясь метнуть в них пламя. Смех за спиной остановил его.
— Тебе с ними не справиться… Я их знаю, — сказала Тулица. — Зря ты тут остался…
— Замолчи! — грозно сказал маг глядя на женщину, но тут у него за спиной снова грохнуло. Он повернулся посмотреть, а из-за спины вылетел звонкий голос.
— Гаврила! Он тут!
Санциско резко ударил женщину и та, захрипев, опустилась на деревянный пол. Сам он свесился вниз и прокричал.
— Береслан! Читай молитву и на каждое упоминание имени Господа закрывай ковчежец!
Снизу глухо, как из бочки донеслось.
— Понял!
Санциско вздохнул и скомандовал:
— Начинай!
Маг сам забормотал молитву, готовясь вновь на краткое время обрести свою силу. Он почувствовал ее приход и сгустив в руке огонь метнул его во врагов. Шар свистя и роняя искры рванулся к богатырю, и его воины, услышав свист, послушно отскочили назад. Они-то знали что он означал. Санциско улыбнулся человеческой глупости, когда увидел, что богатырь прикрылся щитом, готовясь встретить небесный огонь.
«Самые лучшие из них все равно дураки!» — подумал маг и метнул второй шар в стену башни, что стояла напротив. Он не успел полюбоваться, как она вспыхнула, как над его головой пронесся шелестящий грохот и сверху на башенку упал и забился последний из оставшихся драконов. Из распоротого брюха полезли внутренности и густая липкая кровь потекла по деревянным столбам. Дракон ревел, судорожно хлестал хвостом, а внизу продолжал грохотать богатырский кулак.
— Господин маг! — заорал снизу барон. — Сделайте что-нибудь!
Считая про себя секунды? Санциско бросил в богатыря еще два шара…
…Шар летел на него как камень, умело пущенный пращником, может быть чуть медленнее, но и только. От последнего Гаврила не стал уворачиваться — знал, что спиной стоял люди. Вместо того, что бы ждать удара он быстро скинул щит с руки и ухватившись двумя руками за край крутанулся, набирая силы для удара и шлепнул огненное чудо. От удара шар потерял степенность и ударил в стену, вспыхнув там огненным фонтаном.
— Убейте его! — заорал Санциско, чувствуя как уходят силы. — Кто его убьет — станет сотником!
Резня в одно мгновение прекратилась и все остроголовые, как один, бросились на Гаврилу. Оскалив зубы тот выставил вперед кулак, но тут кто-то ухватил его сзади и поволок в сторону. Над головой мелькали крыши теремов, башни, облака и вдруг все это закрыла прочная с виду бревенчатая крыша. Послышался лязг опускаемого засова и тут же мощный удар от которого дрогнули стены.
Масленников оглянулся. Это был первый поверх башни, в котором стояли все те, кто еще уцелел — остатки дружины, Сераслан, все свои. Не было только Мури и Гы. Он ухватил Сераслана за рукав, повернул к себе.
— Где волхвы?
— Белоян увел, должно быть… Еще ночью.
— Куда?
Он пожал плечами, глядя как дружинники шарят по башне в поисках оружия и находя только рукоятки.
— О волхвах позаботились…
В его словах звуча упрек человека, брошенного друзьями в беде.
— Старые люди, — объяснил ему Избор. — О ком же еще заботится, как не о них? А мы о себе сами позаботимся… Сейчас вот только оружием разживемся…
— Где оружие? — спросило сразу несколько голосов. Его обступили дружинники с надеждой заглядывая в глаза.
— Сейчас наколдую.
Воевода кивнул Гавриле и показал, что бы тот встал напротив двери, а сам с бревном в руках встал за дверью.
— Открывай!
Исин отбросил засов и встал под мечи остроголовых. Двое передних ударили его, но он отскочил назад, и Избор прикрыл его бревном. Остроголовые, держась за застрявшие мечи, на мгновение застыли в дверном проеме и Гаврила, словно дожидался этого момента, из угла грохнул своим страшным кулаком. В воздухе запахло кровью и Масленников крикнул.
