доспехи императорской армии.
Что-то ткнулось мне в живот, нарушая концентрацию и сбивая на землю, как неосторожную птицу. Я взмахнула посохом, расчищая себе место для падения. Мой взгляд нашел черные перья. Стрела в боку.
Стены захвачены. На башнях не видно никого из деканов. А для Архимага ближний бой едва ли не заведомо проигран. Ни единой вспышки магии.
Академия пала.
Я выдернула стрелу из бока, чувствуя, как мир темнеет перед глазами. Я позволила небу над головой стать не просто ночным, а бездонным, а лица врагов — черными и едва различимыми. Затем закрыла глаза.
Когда снова посмотрела на мир, он вернул себе яркость, мерцали факелы в руках врага, горели звезды над головой. А я позволила тьме перед глазами затмить уже не мой взор, а разум. Раздался страшный крик, и лишь через несколько секунд я поняла, что вопль вырвался из моего горла. Ларец открыт. Темный транс Мары превратил все мои эмоции в гнев, а боль от ранений — в сокрушительную ярость. Прежде чем потерять над собой контроль окончательно я успела лишь дать одну установку — не ранить Шина в беспамятстве.
Я запомнила только кровь и крики. Больше ничего не сохранилось в памяти. Очнулась я лишь тогда, когда передо мной встал Шинмер, сжимая в окровавленных руках посох, а высвобожденные яростные энергии обтекали его, как реки. Заметив решительность и боль на его татуированном лице, я на миг остановилась. Этого хватило, чтобы взять себя под контроль. Вокруг были лишь горы черных трупов, а за спиной Шина, отделенные от моего гнева лишь волей Избранного, я заметила лица моих братьев, искаженные то ли страхом, то ли пеленой огня.
Я подняла посох в знак того, что пришла в себя, но из транса не вышла.
«Некоторые маги сражаются в трансе много дней, не замечая ранений. А после выхода — умирают», — вспомнилось мне.
Огонь вокруг погас, и я увидела армию Леары во главе с братьями. Стены Академии очищали от врагов дядя, Ника и Маркел — главные Архимаги нашей семьи. Прежде, чем Адриан и Ринек успели меня внимательно рассмотреть, между мной и ними встал Шинмер. Его бы и не удалось обмануть, слишком он многое знает. На его усталом, изможденном битвой лице, отразилась целая гамма эмоций, он закусил губу и опустил глаза. Я тоже. В моем животе и груди зияли три раны, две из них задевали сердце. Было странно видеть свои внутренности, так тяжко меня еще не ранили никогда.
Избранный снял с себя плащ, залитый кровью, местами порванный, но все еще величественный, и накинул мне на плечи. Я запахнулась, пряча смертельные раны от любопытных глаз.
— Ди, — дрогнувшим голосом сказал Шин. Он некоторое время искал решение, возможности, но после понял, что уже все решено и изменить этого не удастся. Просто магия дала мне несколько лишних минут на достойное прощание и возможность насладиться победой. Избранный откашлялся. — Спасибо. Ты спасла мой мир. Ты помогла мне исполнить свою судьбу. А сама…
— Не надо, — я постаралась беззаботно улыбнуться. — Обо мне не было пророчеств и видений. Кто знает, может быть, это и есть моя судьба. Удержи эмоции, пожалуйста, я хочу уйти достойно. А они сейчас все поймут. Начнется суета.
Шин сильнее закусил губу, затем сделал несколько вдохов и ободряюще улыбнулся.
— Я всегда знал, что ты психопатка! — выплюнул мне в лицо подошедший Адриан. — Я помочь хотел. И тогда, и сейчас, а ты каждый раз пытаешь меня убить, идиотка. Не нужно было тебе помогать. Таких только смерть исправит!
Я рассмеялась.
— Прости, брат, — ответила я, заставив его растерянно замереть.
Транс мешал мне воспринимать реальность, но я старалась запомнить все вокруг. Адриана в сияющих доспехах, Ринека на его крылатом коне. Меня окружали немного растерянные, но знакомые лица. Долину заполняли войска союзника, добивая оставшихся тварей и вражеских конников. Я видела голубые знамена Крелонтена и Лидора, кроваво-золотые штандарты Бироса.
Мы победили, хотя еще никто не осознал этого до конца. Стена высилась совсем близко, но я не стала рисковать и лететь к ней, отправившись по земле, вместе со всеми. Ринек подсадил меня к себе в седло и мы двинулись к крепости.
Изрядно потрепанные ворота висели на одних заклинаниях, а внутренний двор был завален трупами. Стены пострадали от осадных орудий и местами обрушились. Нас встретил израненный, но живой Фредерик, которого поддерживал Роберт в иссеченных доспехах. Я улыбнулась деканам, но через мгновение, когда мой затуманенный надвигающейся тьмой мозг осознал происходящее, улыбка погасла.
— Где? — спросила я.
Роберт кивнул на Главный корпус.
Я медленно направилась туда, а Шин последовал за мной. Не оборачиваясь, я проговорила:
— Друг, передай им спасибо. Всем. И Звездным, и деканам. Хорошо?
— Конечно.
— Я рада, что ты со мной.
Шин судорожно вздохнул и сжал мою руку.
— И пусть не смеют винить Академию в моей смерти. Я бы все равно пошла на войну с Императором.
Мы остановились у входа в главный зал. Я обняла друга так крепко, как позволили мои ослабевающие руки.
— Пусть придут чуть позже, хорошо. Мне нужно попрощаться.
— Хорошо.
По щекам Избранного потекли слезы, прочерчивая в копоти и грязи чистые дорожки. Почти как пять лет назад, он плакал в руинах своего народа. Лицо стало другим, а вот слезы потери — прежними. Он сглотнул ком в горле и постарался улыбнуться:
— Среди звезд скажи моей маме, что я ее люблю. Пока, принцесса.
— Пока, Избранный. Храни этот мир.
Натаниэль лежал на полу, в разорванных, как тряпки, доспехах, залитый кровью и недвижный. Враг знал наши слабости. Я увидела серебряный наконечник стрелы, валяющийся рядом. Одежда в разводах, удивительно красных и непривычных — прежде мне не доводилось видеть крови моего любимого.
Я приблизилась и опустилась на колени, снимая с его рассеченной головы шлем и поправляя волосы, поглаживая по лицу и судорожно вздыхая. Мой проклятый король так и не вернулся с битвы. Он умер с моим именем на губах, как и обещал? В любом случае он умер за то, чем дорожил больше всего.
— Натаниэль, — проговорила я и зарыдала. Транс, как и последние силы оставляли меня. Слезы текли холодными ручьями, пока не кончились. Мои руки впервые сравнялись по температуре с ладонями жениха. Я уже была трупом, пусть пока еще думающим и разговаривающим.
Я не верила ни в одну из религий, не знала кому сейчас молиться и куда я уйду через мгновение. На самом
