более трупы. Свежие.
Атрас принял у меня из рук кубок с вином и залпом осушил его. Затем тяжело вздохнул и протянул мне чашу за новой порцией. Он смотрел, как сосуд наполняется красным вином, и хмурился.
— На свежих трупах остаются следы мыслей, чувств, эмоций. Они еще не до конца умерли, помнят, что такое жизнь. И жаждут ее. То заклинание, что я читал прошлой ночью, призывая их, называется Песнь Жизни. Они идут на зов, на свет, ибо ничего больше не желают, кроме огня. Кроме бытия. Жизни. Они не видят друг друга, не ощущают ничего вокруг. Для них как маяк — любое бьющееся сердце. Трупы идут к нему, чтобы припасть к источнику, но не могут забрать огонь себе. Поэтому просто его гасят. Просто убивают живых. Знаете, почему некроманты никогда не сражаются друг против друга? Нежить не может убивать нежить, они просто друг друга не замечают, не чувствуют. Они всегда голодны, но им нужна не еда. Страшная жажда, желание быть живыми, снова ощутить прежнее, гонят их вперед, искать тех, кто еще не умер. Я созвал их тогда, чтобы дать вам время увести раненых и добраться до Академии. Они стояли внизу и слушали мой голос, который им пел… о жизни, — грустно хмыкнул Атрас и вновь осушил мой бокал. — О солнечном свете, о любви, о дыхании, о стуке сердца. Я управлял ими, а чтобы контролировать, нужно находиться частью разума в них, в трупах. Я такого насмотрелся… Чувствовать эмоции тысяч и сотен умерших, видеть мир их стеклянными глазами, чувствовать землю мертвыми, разлагающимися ногами… Больше такого я не повторю.
Мы замолчали, вдумываясь в его слова, и весеннее утро показалось удивительно зябким и неуютным.
— Твоя мама обрадуется, — заметила Элька, нарушая тишину.
— Еще как, — загадочно улыбнулся Атрас. — Да, кстати, после того, как поставлю ее в известность, отправлю и вам официальные приглашения. После ухода из Академии я забираю Клою в Белый Замок и женюсь. Вот.
Я радостно улыбнулась, хоть глубоко в душе и кольнулась острая ледяная игла собственного горя. Где-то в переплетении коридоров была комната Натаниэля, и там на столе, за которым мы так часто пили чай и беседовали, лежит узорная шкатулка с обручальным ожерельем. Я не могла забрать этот подарок с собой. Я ничего не могла унести с собой из Академии кроме страшного, но бесценного опыта и знаний, за которые уплачена кровавая цена.
— Все думают, что Натаниэль на тебя кинулся, когда ты пришла проститься с его телом. Фредерик заковал его в цепи. Хочет выгнать из Академии, в лучшем случае, а то и убить за нападение на ученика, — напряженно проговорил Атрас.
— Я знаю. Это неправда. Я влила в него свою кровь. Он ожил и дал испить своей. Тем самым спас мне жизнь.
Атрас и Элька непонимающе уставились на меня.
— Она была смертельно ранена, точнее, уже мертва, — пояснил Шин. — Об этом никто не знал, кроме нас. Не хотели лишней суеты. Там две раны шли через сердце, а Ди у нас мастер транса.
Элька вздрогнула и поежилась, словно от зимнего ветра. Прав был Атрас, все паршиво вышло, хоть и победили.
Внизу, в ворота, входили учителя и ученики Академии, с ужасом оглядывая горы трупов и частично разрушенные стены. Им предстоит много работы. Маги земли будут восстанавливать каменную кладку, хоронить мертвых врагов. Магам огня придется сжигать те трупы, что поднял Атрас, чтобы от греха подальше разрушить последние следы некромантических заклинаний. Смывать кровь, лечить раненых, наводить порядок.
Я думала, что многие из идущих внизу отворачиваются, стыдливо и грустно, когда видят нас на парапете. Нас — тех, кто ослушался и так и не ушел с поля боя. Воины будут опускать глаза и терзать себя, что не участвовали в битве. Маги — что не защищали стены вместе с деканами.
Сегодня будет тяжелый день. Но любая битва заканчивается, и иногда, наверное, даже хорошо, если этот финал — твоя смерть. Так гораздо проще.
В обед в Главном зале собрались все преподаватели, ученики и гости Академии. Сидел Адриан, который буравил меня ледяным взглядом, о чем-то подозревая. Ринек и дядя искренне расстроились, что наша история с Натаниэлем так внезапно и грустно оборвалась, но радовались, что я цела и невредима.
Сам декан Сфер, проклятый эльф сидел за столом, а его запястья сковывали тонкие серебряные цепи. Он смотрел на них неотрывно, опустив голову, отчего белоснежные пряди волос почти закрывали его лицо. Натаниэль не поднял глаз на меня и, казалось, вовсе не замечал ничего вокруг. Фредерик что-то тихо, но сердито объяснял Роберту, но декан Войны не слушал его. Он неотрывно смотрел на меня и на весь стол Звездных, где мы сидели в молчании и даже не притронулись к еде. Роберт задумчиво поглаживал свою бороду, пока Фредерик тщетно пытался до него достучаться.
Я иногда встречалась глазами с Элькой и Шином, Атрасом и Клоей.
— Есть несколько объявлений прежде, чем мы начнем праздновать победу, — звучно проговорил Роберт, вставая со своего стула у преподавательского стола. Я поднялась следом, громко скрипнув стулом, и вышла в центр под перекрестным огнем любопытных взглядов.
— Прежде всего, выскажусь я. Ибо меня уже ждут… в другом месте, — удивительно спокойно произнесла я. Возможно, ледяная кровь вампира давала мне сейчас такой потрясающий контроль, или я просто устала переживать. — Декан Высших Сфер Натаниэль был убит, защищая стены Академии. И он был мертв, когда я вошла сюда, в Главный зал, чтобы проститься с ним. Я сама разрезала руку и влила в него свою кровь.
По толпе прошел удивленный гул, но мой голос легко заглушил его.
— Я нарушила правила Академии, и не раз. Я не покинула ее по приказу и увела Звездных на диверсии против Императора. Не единожды я возвращалась на поле боя, чтобы победить или умереть. Я покидаю стены Академии.
— Не нужно! — встал со своего места Фредерик. Он смотрел на меня, хмурясь, решительно и непоколебимо.
— Нужно, господин декан, нужно. Правила должны соблюдаться, это необходимо. Отступники покидают школу, — я сделала глубокий вздох и оглядела преподавателей. — Я бы хотела поблагодарить всех вас за те знания, что вы дали мне. За ваше терпение, заботу и мудрость. Мое обучение окончено.
Я уже повернулась уходить, но из-за стола Звездных встал Шин и улыбнулся мне.
— Пророчество исполнилось, благодаря тебе, Диора, — он положил руку на мое плечо и сжал его. — Но мне тоже нужно уходить, чтобы отстроить Империю
