Звук шагов, бряцание метала о стол, снова шаги, и дверь закрылась.
— Пф-ф-ф, — выдохнул менталист. — Знаешь, в тайных свиданиях есть доля романтики, но, кажется, я стал слишком стар для этого.
— Значит, все будет как раньше? Как будто между нами…
— Ну уж нет! Я этого не говорил. Теперь я от тебя не откажусь, даже если мне как мальчишке придется забираться к тебе в окно втайне от всех. Раз уж ты не хочешь, чтобы я сделал из тебя честную женщину, то мне только и остается, что развращать тебя и дальше.
Я наконец получила свой поцелуй, дразнящий, неторопливый, сводящий с ума. Мартин поднялся и, не выпуская меня из объятий, потянул за собой.
— В спальню? — предложил он. Я кивнула.
Но в коридоре нас ждал Джис, недовольно скрестив руки на груди.
— Грохенбау, что ты тут забыл? — недовольно спросил Мартин.
— Да вот, решил проводить фрейлейн Софию до дома. Времена нынче беспокойные, босс. За молодыми девушками глаз да глаз нужен, чтобы они в беду не попали.
— Нам с фрейлейн нужно еще кое-что обсудить, — возразил менталист, сжимая мою ладонь.
— А я подожду, — упрямо сказал боевой маг. — Попросить слуг накрыть в столовой или вы будете разговаривать в гостиной?
— Наверное, мне лучше вернуться домой, — вмешалась я в разговор двух мужчин, чувствуя, как обстановка постепенно начинает накаляться. — Мы сможем обсудить все позже, господин Шефнер.
Вернувшись за своими артефактами, я спустилась вниз вслед за Джисом и, стараясь избегать взгляда Мартина, попрощалась с ним.
Всю дорогу домой боевик сердито сопел и кидал на меня укоряющие взгляды, но до нотаций не опускался. Но когда мы оказались у особняка Вернеров, его прорвало:
— София, вы мне стали почти родной, поэтому меня не может не заботить…
— Мне пора! До встречи!
Я выскочила из автомобиля, избежав смущающего меня разговора, а Джис, к счастью, не стал меня преследовать.
Джисфрид Грохенбау был мне другом, но позволить кому-либо вмешиваться в свои личные дела я не могла. Это касалось и дяди Клеменса — меньше всего хотела травмировать нежные чувства барона Гревеница своим романом. А значит, нам с Мартином нужно было быть осторожнее, что не так просто, учитывая, как много внимательных глаз вокруг. Джис, тетушка Адель и конечно же Рихтер, который всегда как-то узнавал, что я от него что-то скрываю.
Но в моей жизни были и куда более очевидные изменения, привлекшие внимание окружающих. Изменение моего статуса.
Когда я на следующий день пришла в департамент, полицейских магов больше всего интересовали мои планы на будущее в связи с обручением. После того как я отбилась от вопросов коллег, Рихтер довольно равнодушно поздравил меня и, дав задание, ушел к себе в кабинет. Мне казалось, что он злится. Как его ученица я должна была спросить у алхимика разрешение на помолвку, но не сделала этого, нарушив традицию и доверие между мастером и учеником.
Петер, решивший прогуляться со мной вечером, объяснил довольно прохладную реакцию мастера на изменения в моей жизни мастера иначе.
— Корбин Рихтер плохо сближается с людьми. Тебя он подпустил к себе, а теперь…
— Но ведь между мной и мастером ничего не изменится!
— Ты всерьез так считаешь, Софи? — фыркнул мой друг. — Знаешь, после того как ты перестала бегать от моего ужасного дяди, а я обручился с Мартой, мы с тобой ведь тоже отдалились. Это естественно, когда люди находят пару, они меньше уделяют внимание другим.
— Как грустно.
Петер не стал со мной спорить, и весь остаток нашей встречи прошел в довольно странной атмосфере. Будто былая легкость нашего общения безвозвратно исчезла.
Все в моей жизни менялось, но даже что-то потеряв, я приобретала гораздо больше, став наконец-то счастливой. Я все так же работала и училась и иногда встречалась со своим женихом вечерами, чтобы выйти в свет. Но теперь у меня были еще и ночи, принадлежавшие нам двоим. Драгоценное время, о котором я никогда не пожалею и никогда не забуду.
Начало весны выдалось холодным и слякотным — под стать настроению большинства студентов факультета прикладной магии. Указы императора вступили в силу, и все маги в университете ходили злые и испуганные, шепчась о репрессиях, которые должны были вот-вот грянуть. Я не придавала этому значения, пока дело не дошло до первых арестов. Нескольких студентов-алхимиков арестовали за небольшую халтуру на стороне, связанную с изготовлением алкогольной продукции. Этим алхимики подрабатывали испокон веков, на что университет обычно закрывал глаза, благо что студенты никогда не связывались с контрабандистами и не использовали сильную магию. Куратора целителей старших курсов военные забрали прямо из больницы, обвинив в распространении «запрещенных знаний», а артефактора на курс младше меня отчислили только потому, что среди его родных по матери были алертийцы.
Военное министерство, стремительно бравшее под контроль магов и чародеев, весьма разумно начало именно со студентов, которых было легче всего контролировать через университет. С магами постарше, но еще слишком молодыми, чтобы их удерживала семья или работа, сладить было проблематичнее. Некоторые из них покидали столицу, намереваясь отсидеться в провинции, а кто-то даже решался уехать из Грейдора в Лермию или Роан. Последних, правда, все больше заворачивали на границе из-за отсутствия необходимых пропусков. Шефнер, выдававший разрешения на эмиграцию для магов, хоть и не поддерживал нововведения Гайне, но позволить Грейдору потерять ценный человеческий ресурс не мог. Впрочем, все шло к тому, что в ближайшем будущем контроль над перемещениями магов также перейдет к военному министерству. Но если что и беспокоило главу СБ, он никак этого не показывал.
Напряжение нарастало, постепенно затрагивая и рядовых граждан, которых проблемы магов обычно не касались. После начала регистрации частной магической практики стали закрываться небольшие мастерские алхимиков и чародеев, не сумевших получить лицензию по новым правилам, и это вызвало рост цен на бытовые артефакты и услуги. Целителям, получившим по новой системе невысокий ранг, запретили использование «опасных заклинаний», и они были вынуждены направлять своих пациентов к более сильным, а значит, и дорогим магам.
Магия, способная обеспечить удобства, комфорт и безопасность, и раньше была доступна далеко не всем, а теперь за какие-то три месяца перешла в разряд «для избранных». Тех, кто был достаточно богат, чтобы позволить себе услуги магов, или работал на правительство. Да и сами маги были ограничены в проявлении собственных сил — кто в большей степени, кто в меньшей.
