— А хоть бы они и возражали.
Тефари погрузилась в леденящее спокойствие до предела. И внушительная сила её сконцентрировалась — тоже до предела.
— Мне хочется поглядеть в глаза тех, кто возразит, — добавила она. — А ещё хочется расспросить Эйрас. Она ведь могла предположить нечто подобное. Может быть, она даже не предполагала, а знала наверняка, как поступят вот эти. Знала — и не вмешалась!
— Это ещё неизвестно, знала или не знала, а если знала, почему ничего не сделала, — вступилась за некроманта Горка. — До неё дело ещё дойдёт. Ты пока, в самом деле, вызови Старших.
Кеваэ Трость выбрала этот момент, чтобы рвануться к висящей на поясе Луэн остро заточенной стали. Но нарвалась на мгновенный, точный и жёсткий парализующий удар. Задохнулась. И была брезгливо отброшена к стене, точно ветошь.
— Не так быстро, ты, — буркнула Горка, которая при этом даже не сбилась в жонглировании ножами. — Не рассчитывай, что мы позволим тебе благополучно зарезаться до суда и вынесения приговора. Сиди смирно, а то будет больно. Рыжая?
— Иду уже, иду…
Ворчливая интонация Тефари болезненно напомнила о манере речи, свойственной Клюке.
Все мы умны, когда строим планы. Во время их реализации — уже не очень. А в ретроспективе собственные упущения очевидны до оторопи.
Как сказал бы один из пауков Иридосети, сложность системы и её надёжность — величины обратно пропорциональные. (А самая сложная система это что? правильно, человек… и чем больше в нём от мага, тем, что характерно, данная система сложнее…). Творец заклинаний мог бы кивнуть, добавляя: чем больше в плетении критически важных узлов, тем больше шанс, что заклятие сработает не так, как должно. Если вообще сработает. Типичная ошибка новичка — попытка контролировать сразу слишком многое. Она же, кстати, и типичная ошибка магистра… только новичок совершает её, стремясь уподобиться магистру, магистр же — от лишней самонадеянности.
А я представляю собой взрывную смесь всего перечисленного. И магистр, и вечный новичок, и маг, и человек, и саморегулирующаяся система… в общем, палка, фарш и бант на ухе.
Но как бы то ни было, а коли блохи найдены, ловить их надо, а не охать. Так что я поставила в Верхнем доме простую сигналку. (Такую "простую", что на сопутствующие расчёты ушла почти половина дня: попробуйте-ка сами слепить автономный модуль, во-первых, обладающий подобием интеллекта и памяти, во-вторых, способный пересылать сообщения из неплотной реальности, а в-третьих, как хорошей сигналке и положено, незаметный!) После установки я могла быть уверена: когда в Верхнем доме кто-нибудь — Гейла, например — появится, я узнаю об этом сразу. А не тогда, когда нанесу личный визит в тот Слой и подсчитаю присутствующих по головам. Благодаря исключительной, свойственной лишь мне прозорливости я догадалась установить сигналку ДО того, как отправить учениц обратно в Урочище, а не ПОСЛЕ.
Конечно, у нас была заключена договорённость: появляться в Верхнем доме не раньше заката и время в нём относительно плотного мира раскручивать не сильнее, чем в пропорции двенадцать к одному. Но доверие доверием, а стремление контролировать как можно больше никто не отменял. Полезное оно, это стремление. Даже со всеми побочными эффектами — полезное.
Когда за час до заката в моё левое предплечье словно ткнули горячей булавкой, я мысленно поблагодарила сама себя за предусмотрительность.
"Интересно, как Тефари воспримет подготовленный для них сюрприз?"
"Интересно? Так сходи и посмотри!"
Машинально скорректировав хронологический адрес вхождения в Слоистый Сон, я оказалась в Верхнем доме чуть раньше Непоседы. Ну совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы успеть замаскироваться и обработать себя длинной, хорошо проработанной формулой на Бесконечном наречии. А то безобразие получается: считаю себя магом — и не могу спрятать эмоции от собственной дочурки неполных пяти лет! Позор!
На этот раз я стану по-настоящему незаметной. Никаких полуусилий. Я стану так незаметна, что даже привычного "я" от меня не останется… на некоторое время. Стану вроде собственной сигналки: восприятие плюс память — и ничего больше. Если бы не встроенный таймер состояния, такое погружение, меняющее основы личности, было бы опаснее, чем физическая смерть.
Но ради удовольствия лицезреть физиономии учениц рискнуть можно!
Тефари появилась в Верхнем доме, как обычно: лёжа в высоких травах рядом с домом. Ей нравилось появляться именно так, поэтому она превратила переход в своеобразный ритуал, который нарушала редко. Вот и сейчас… разговор с Эйрас обещал быть ох как не прост, и в преддверии грядущих неприятностей, а также на волне неприятностей минувших, Непоседе хотелось до последнего цепляться за что-то привычное, мирное, созерцательное.
"Урочище. Суд. Проклятый серпентарий!
Так. Ноги в руки и вперёд".
Вскочив с ложа трав, Тефари двинулась к дому. Оригинальная раскраска в стиле Гейлы сменилась более привычной гаммой, совершенно не подходящей к настроению. Девушка поразмыслила, не изменить ли освещение на закатно-предгрозовое, но спустя пять шагов решила, что это ни к чему. Незачем подстраивать мир под себя, если воздержанность будет уместнее.
Коротать ожидание можно по-разному. Реника отправилась бы в зал для медитаций, наращивать недостаточно высокий, по её мнению, магический потенциал и "полировать" переходы от силовых плетений к аналитическим. Луэн пошла бы либо в оружейную, либо в лабораторию; по признанию Эйрас, как алхимик, в области органического синтеза, Горка её превзошла — и, не удовлетворяясь достигнутым, упорно наращивала отрыв. А вот Непоседа предпочитала библиотеку. По крайней мере, сейчас, когда под настроение хотелось последить за переливами смыслов и чувств, вложенных в поэтические строчки кем-то из древних бардов.
…в библиотеке кто-то был.
Тефари достигла достаточных успехов в воинском искусстве, чтобы, не доходя до закрытых дверей, обнаружить чужое присутствие и понять: там, внутри, не Устэр, не Эйрас, не Реника с Луэн и не Гейла. И тем более не Сухтал — уж его-то мощная аура была бы заметна даже в поле. Но кто? Присутствие ощущалось как совершенно не враждебное и немного знакомое… Непоседа решительно толкнула створки, заходя в библиотеку.
И застыла на полушаге.
— Мать?!
— Уже нет, — хмыкнула Клюка, глядя на Непоседу. — И спасибо за то как светлым богам, так и, отдельно, одному пронырливому некроманту женского пола.
Она оставалась уродливой каргой. Горбатой, со скрюченными узловатыми пальцами, морщинистой и неполнозубой. Жутковатой, если одним словом. Да какое там! Просто жуткой. Ни малейшего намёка на благолепие, которым отличается старость некоторых людей, не было в её внешности ни раньше, ни нынче. И только ясные, прозревшие глаза, юные, точно две звезды, и вечные, как те же звёзды, намекали на то, что уродство облика — не участь, а выбор.
