Он не в первый раз просил о таком. Как истинный, урождённый менестрель Алишер часто принимался что-нибудь напевать себе под нос или тихонько наигрывать, но иногда ему требовалось пообщаться с миром во всю мощь богами данного голоса. Богинями, так было принято считать у Творцов, но даже они сознавали, что пол божества — не более чем условность художественного образа. При этом наличие доброжелательно настроенных слушателей приветствовалось, но было совершенно не обязательно.
И у Маарика было такое место на примете. Большая долина с отличной акустикой, а к ней прилагается множество живых существ, которые толком не знают чем себя занять и вполне сгодятся на роль слушателей.
ШерилДолжность консультанта по межрасовым вопросам оказалось неожиданно утомительной. И как ни странно, самые трудные в разрешении проблемы возникали не у ойров, а у айев.
— Не понимаю я их совсем, — жаловался Юджин, провожая тоскливым взглядом смутно знакомую ойру-шаманку, деловито перерывающую открытый прилавок мастера-травника. Сами они в это время сидели за столиком маленького уличного кафе, отделённые лёгкой фигурной решёткой от следующей, нижней террасы, где жилые помещения яруса перемежались с мелкими кафе и магазинчиками.
— И в чём сложности? — Шерил потёрла складочку меж бровей, где временами начинала скапливаться тупая головная боль. От усталости, не иначе. Она летала провожать Ияннорирское посольство и Лейва вместе с ним. Расставание далось неожиданно тяжело, словно какая-то часть её жизни уходила безвозвратно. И работу с переселенцами с неё никто не снимал, а там, казалось бы на ровном месте, то и дело возникали проблемы. Трудно. И, похоже, из идеи выйти с приятелем в «свет» опять ничего толкового не выйдет.
— Как можно мать с детёнышем посылать на опасное дело? — он расстроено покачал головой и бессознательно накрыл ладонью её руку. — Ещё тогда, на болотах, когда её послали с нами, да и сейчас, когда она требует себе дела, наши её отговаривают, а сородичи — нет. А тогда… Ведь полно же было молодых котов — шаманов, почему было не дать кого-то из них нам в провожатые?
— Не полно. Миррая талантлива, говорят даже, она лучшая ученица Ойсеррин. Равные ей по силе и умелости ойры в большинстве своём слишком стары, для того, чтобы выдержать серьёзные физические нагрузки.
— Хорошо, эта ойра — наше молодоё всё в шаманстве и вариантов у старейшин особо не было. Но за каким же!.. — он чуть было не выругался, но в самый последний момент удержал крепкое словцо на языке. — Зачем нужно было и девочку, её дочь, тащить на опасное задание!
— Мать и дитя до определённого возраста, неразделимы, — попробовала она втолковать приятелю то, что сама узнала совсем недавно. Когда начала более плотно общаться с Миррой и Мурой. — И считается большим горем, если совсем мелкий котёнок остаётся без родителей, намного бОльшим, чем если погибает вместе с ними. У ойров так.
— Боюсь, я не смогу этого понять, — он опустил голову, так, что отросшая за последнее время чёлка закрыла глаза.
— Не понимай. Просто прими, — Шерил всё же попыталась сделать для него более доступными основы чужого мировоззрения. — У них даже слово такое есть: «вырра» — кошка и её котёнок. Кстати, ты никогда не задумывался, как много может рассказать язык о своих носителях? У нас, к примеру есть слово: «ребёнок». Не важно мальчик или девочка, просто «ребёнок». Те, которые старше, уже делятся на юношей и девушек, мужчин и женщин, стариков и старух. А дети просто дети.
— Есть ещё подростки, люди среднего и старшего возраста, — включился Юджин в словесную игру.
— Не путай. Это не разговорная речь, это классификация возрастов и язык науки, а это несколько иное.
— Да Боги Нижнего Мира с ними, с возрастами и классификациями, но как можно было подвергать опасности мать и дитя?! И о чём думала эта самая мать!
— А ты с другой стороны посмотри: каждая женщина — мать хотя бы в потенциале. И если уж разобраться, каждый мужчина — отец. И неправильно и несправедливо, когда они умирают до срока.
— Ну, если с этой стороны посмотреть, то жизнь вообще несправедливая штука.
И подобных разговоров с крылатыми случалось довольно много.
А потом вернулся из каких-то важно-секретных далей Алишер (вот же паразит, от сестры тайны завёл!) сел на приметный камень у самого края ойрского посёлка, повернулся к нему спиной, устремив взгляд в сиреневую даль, и тронул струны. Приближение сестры, по счастливому стечению обстоятельств задержавшейся допоздна в посёлке, он не столько услышал, сколько почувствовал. Шерил подошла, присела на тот же камень в привычной и удобной позе, лопатками к лопаткам, опираясь друг на друга, как они уже не раз сидели раньше. Вот разве что теперь между ними расположились её крылья. А, впрочем, неважно. Не мешают. Он заиграл чуть громче, она принялась отстукивать ритм ладонями, он начал первую из баллад о сотворении мира, составленных по религиозно-мистическим представлениям разных народов, она вплела свой голос, обогатив общее звучание полутонами и оттенками. Их голоса, сплетённые в неразделимое целое, растекались по долине и растворялись в вечерних сумерках. Он вёл в их тандеме? Она направляла общее звучание? Никто из них впоследствии не смог бы уверенно ответить на эти вопросы. Но именно после этого спонтанного выступления у Алишера появился повод задуматься, кто для кого из них являлся резонатором-усилителем.
Импровизированный концерт закончился далеко за полночь и к этому времени вокруг менестрелей собрались все не занятые срочными делами (теми, которые нельзя отложить) ойры, включая даже самых мелких котят на руках и спинах матерей.
Зримых чудес не случилось, но с той поры всё как-то само собой пошло на лад. И проблемы, до той поры казавшиеся неистребимыми, как-то разрешились сами собой.
Маленькие, чудеса иногда случаются. Маленькие, но очень нужные.
ШерилКто бы там что ни думал, как бы айи не планировали удержать остатки ойров в стороне от Великой Битвы (её так уже начинали называть заранее), ничего у них не вышло. Не тех кровей были кошки, чтобы можно было оставить их в тылу и в безопасности. По крайней мере, из молодых воинов и шаманов образовался хороший диверсионный отряд, способный скрытно действовать в тылу у армии противника. Миррая в него не вошла.
— А тебе так хотелось повоевать? — спросила Шерил у сидящей в мрачной неподвижности ойры. Та за последние полчаса, кажется, ни разу не сменила позы.
— Нет, — Миррая коротко мотнула гривой. — Не хочется. И даже если бы захотела, меня дважды никто туда не пустил бы. Во-первых, вырра (кошка с малолетним котёнком) — не воин, во-вторых, Хранителей Знаний и без того мало осталось. Да и не умею я ничего такого, из меня даже охотник получался посредственный.
