Согласно плану, мы собирались максимально растянуть защитников по периметру стен, чтобы они до последнего момента не понимали, куда придется основной удар. И оставляли себе возможность маневра. Если, к примеру, западный участок стен покажет себя более слабым, чем воротная башня, которую осадными машинами уже изрядно потрепали, то туда острие атаки и перенесем. И, опять же, плотность огня на один участок стены снизим.
Бешеная Цань должна была возглавить прорыв с центра. Страж высокого разряда, она могла на короткий отрезок времени делать сразу много воинов почти неуязвимыми, что позволило им без существенных потерь дойти до стен. Сама, конечно, она тоже должна была находиться среди солдат. Что повышало риск, но, с другой стороны, она хочет этот город во владение или нет?
С рассвета мы атаковали. Это не стало для защитников города сюрпризом, ведь приготовления велись весь вчерашний день и даже часть ночи. Другое дело, что помешать им они никак не могли, даже если бы захотели.
Корейцы тоже оказались на месте – ровно в четырехстах метрах от береговой линии, вдоль тракта, ведущего к городу. На такой дистанции они еще не могли стрелять по нашим колоннам, но и их не способны были достать наши стрелки и полевая артиллерия.
В тусклом свете разгорающегося солнца первая терция двинулась к городу. Лучи светила превращали людей в бронзовые статуи, оживленные неким волшебством и отправленные в бой. Ветер колыхал большие полковые знамена, заставлял трепетать ротные и взводные прапорцы. Били барабаны, заставляя воинов держать темп и не срываться на бег. В общем, выглядело все как в кино, в формате IMAX. Музычки Ханса Зиммера только не хватало. Чего‑нибудь такого, эпичного.
Также двигались и другие отряды, разве что выглядело это не настолько внушительно. Первой и идущей за ней второй терции позволяла сохранять монолитность в движении хорошая дорога, а вот остальным шагать приходилось через буераки, а то и вовсе огибая небольшие рощицы, овраги и ручьи.
Наблюдая за движением первой коробки, я пересохшими от волнения губами неслышно вел счет. Ночью ловкачи из легкой пехоты пробежались по полю и оставили на нем едва заметные вешки, позволяющие мне отмерять расстояние. Первая отметка пройдена и невесте улетел неслышный приказ: «Тигр говорит Луне. Выводи стрелков на позиции».
Спустя пару минут не слишком ровные линии стрелков – всех, что у нас были, – двинулись вперед. Преодолели свою половину ли ровно к тому времени, как передовые отряды тяжелой пехоты вышли ко второй отметке и направились дальше – к третей.
Там стрелки врага уже могли добивать моих воинов. На четвертой – бить прицельно, с высоким шансом пробить даже тяжелый доспех. На пятой огонь со стен становился кинжальным, а на шестой терциям стреляли прямо в макушки.
Такой возможности защитникам я давать не собирался. На третей отметке войска перешли на легкий бег, стремясь побыстрее добраться до стен. По поднятым над построением щитам застучали первые метательные снаряды. Корейские джонки двинулись ближе к берегу, закладывая дугу, чтобы бортовые машины могли бить по берегу.
Стрелки встали на третей отметке. Натянули луки, взвели арбалеты, подняли их в небо, держа угол примерно в шестьдесят градусов. Краем уха я слышал (кажется), как усиленный ци голос моей невесты отдает приказы. Дублируя ее команды, били барабаны.
«Луна говорит Тигру. Готовы стрелять».
«Тигр говорит Луне. Начинай».
Тотчас застучали барабаны, а вслед за этим в воздух взвились тысячи стрел. С моей позиции они походили на огромную стаю птиц, которой зачем‑то понадобилось лететь в город. Ритм тут же сменился, приказывая стрелкам заряжать оружие, а я устремился к стенам, используя «небесный взор». Где увидел, что Юлька не только идеально рассчитала расстояние – не менее половины стрел упало на стены и за ними, – но и добавила немного своего колдунства, подправляя те снаряды, которые сами бы не нашли цели.
Направленные по крутой навесной траектории, они били сверху, будто их пустили с самих небес. Стрелковых галерей на стенах был немного, так что железные и бронзовые наконечники довольно часто находили живую плоть и вонзались в нее. Десяток лучников, застигнутых этим смертельным ливнем на открытой местности, буквально нашпиговало стрелами, будто подушечки для иголок.
Но основной удар пришелся в обслугу стоящих на стенах орудий. Их было значительно меньше, чем юйчжанских, но и те что могли дать нам жизни. Поэтому била Юэлян в основном по ним. Точнее, своей стрелковой магией подправляла полет некоторых стрел – имелась у нее такая способность. Результат был страшным.
Несколько расчетов уничтожены. Кое‑где плотным облаком стрел повреждены и сами метательные орудия – порвались или были рассечены широкими наконечниками натянутые тетивы. Практически вся артиллерия, направленная на подступающих с тракта воинов Вэнь, теперь не представляла угрозы.
А воздух взлетели уже новые стрелы. Металлической щеткой они добили тех, кому не хватило ума или времени найти укрытие, остальных же убедили и дальше оставаться во временной безопасности, а не выскакивать на стены и не пытаться стрелять по наступающей пехоте.
Единственные стрелки на стенах, которые еще вели огонь, находились в районе двух ворот, где имелись крытые галереи. Здесь огонь моих арбалетчиков не был настолько результативным. И куайцзинцы без остановок били по уже добравшейся до стен тяжелой пехоте.
Через пять залпов Юэлян приказала остановить стрельбу. К этому времени ведомые Бешеной Цань воины принялись забрасывать на стены крючья на веревках, ладить принесенные с собой лестницы. Редкие защитники города, выжившие под обстрелом, осмелились высунуть головы и попытались помешать штурму.
Часть лестниц упала назад – некоторые с уже забравшимися на них людьми. Половину веревок срубили мечами и топорами. Но все это никак не могло помешать атакующим. Двадцать ударов сердца, на которые я оставлял наблюдения за войсками с помощью «взора», истекли, я снова повис над самыми стенами, где увидел, как тяжелая пехота Цань и идущие за ней лазурные драконы Вэнь взобрались наверх и начали сражение.
С этого момента, что бы ни делали враги, город уже наш. Другое дело, какой будет цена.
Корейцы к этому времени пристрелялись – из‑за небольшого волнения на море их атака поначалу не была особо результативна – и начали попадать. Сразу несколько тяжелых копий влетело во фланг штурмующей пехоты, нанизывая на себя сразу по нескольку тел и срубая крепкие лестницы.
«Тигр говорит Луне! Сместить обстрел на море!»
«Луна исполняет!»
Я бросил наблюдение за стенами – там Цань и капитаны без меня справятся – и переместился к кораблям корейцев. Дальность стрельбы аркбаллист на судах чуточку превышала таковую у большинства луков и арбалетов, состоявших на вооружении в моей армии. Но морские разбойники, естественно, работали не с предельной дистанции. Поступи они так, большая часть их выстрелов ушла бы в молоко. А так называемая уверенная дистанция огня позволяла некоторым нашим стрелкам доставать этих долбаных викингов.
Здесь, к сожалению, залпы не были так опустошительны, как на стенах. Десант тяжелой пехоты прятался внутри палубных надстроек, дожидаясь своего часа, под огнем находилась только обслуга метательных машин. То одна из маленьких фигурок, то другая получала стрелу и падала за борт, но о том, чтобы парочкой слаженных залпов выкосить всех или уничтожить машины, и речи не шло.
Видя это, Юэлян перестроила несколько сотен арбалетчиков, поставив их лицом к морю, остальных же оставила на прикрытии пехоты, которая уже вовсю рубилась на стенах. Подтянула к себе в помощь Амазонку и с ней вместе сосредоточилась только на кораблях корейцев.
Обстрел сразу же стал куда более эффективным. Стрелы и болты теперь летели дальше, точнее и били сильнее. Несколько раз среди черных «птичьих» стай мелькали росчерки энергий – это Стрелки использовали техники своего Пути.
Видя, что на каждый свой выстрел они теряют одну аркбаллисту, пираты решили отойти. Оставшись практически беззубыми (если не брать в расчет пехоту, которую они не собирались сегодня бросать против моей армии), они перестали быть для нас опасностью. По крайней мере, на сегодня. А завтра… до завтра еще нужно было дожить.
